Стихи - Виктор Гончаров

1961

Я жил когда-то

Мне кажется, я в сотый раз рожден,А вспомнить не могуТе, прежние свои существованья.Но что-то все же знаю я,И это «что-то» здесь, в моей грудиЖивет,Ворочается,Тяжело вздыхает.Припомнить что-нибудь?Нет, это безнадежно.Вот разве только сны.Они меня измучили —Одно и то жеСнится каждый раз.Одно и то же…Будто на скалеЯ высек мамонта.И сотни две людей,Одетых в шкуры,Гортанным крикомСлавили меня.Предела их восторгу не было.И то, что я не смог изобразитьНа каменном холсте,Воображение людей дорисовало.Царапина художника на камнеДля них была открытием вселенной.И люди видели,Как билось солнцеНа бивне мамонта.Как кровь течетИз мамонтовых ран.И как из глаз затравленныхЧудовищной горыСтекают каменные слезыМамонта.Беспомощности слезы…Я славил человека.Он стал сильнее зверя.Далекий сон,Он радует меня.И люди в шкурах,Люди в рваных шкурах.Я жил когда-то,Жил когда-то я!Припомнить что-нибудь?Вот разве только сны.Сикстинская капелла.Дивный свет.Расписан мной и потолок и стены.Художник я…Старик уже, старик…Шесть лет последнихЯ отдал этой росписи.И суд господний,Страшный суд идет.Нет ложных красок,Нет пустых мазков.Все жизненно до ощущенья боли.И ад, и рай,И божья неподкупность!А то, что я не смел изобразить,Воображение людей дорисовало.И славила толпаМой многолетний труд,Художника,Увидевшего богаВ человеке!Что будет сниться мнеИз этой жизни?Что?Скала…Самой природой —Дождями,Солнцем,Холодом,ВетрамиИзображен встающий человек.Я как художник освободил егоОт злых нагромождений.Все сдержанно,Все грубо,Ощутимо.В намеке все.Предельно скупо все!А то, что я не стал изображать,Воображение людей дорисовало.Величием своим испуган человек.Он поднимается.Он удивлен собой.Из рук его летят ночные звезды,Росинки светлые,В безвременье,В бесчисленность светил.За много,Очень много километровОн видитсяТаким богатырем,Перед которымБог — ничтожество,Перед которымБога нет.А люди дорисовывают самиСвое величие.И каждый понимает,Что он велик,И прост,И чист,И неподкупен!Победа человека над собойМне будет сниться,Когда в сто первый разЯ появлюсь на светИ вновь возьмуРезец или палитру,Чтобы из гор,Из рек,Из звезд ночныхВоссоздавать чертыСынов земли.Чтобы резцом и цветомСлавить человека.Мне кажется,Я буду снова жить.

1961

Махачкала

Там, где в берег рябойБьет волна за волной, —Город МахачкалаС гор ворвался в прибой.Ну и море, друзья,Ну и ветер, друзья,Не смеяться — нельзя,И не плакать — нельзя!Волны — вольный народ,Валу вал друг и брат.Море в пляску идет —Горы, сдайте назад!Этот танец, друзья,Мне нельзя не понять.То, лезгинкой грозя,Волны движутся вспять,То, как в битву быки,Вдруг на берег бредут —Изомнут, изотрут,Разорвут на куски!Соль в морщинах у глаз —От слезы? От волны?Здесь, в груди, улегласьБуря прошлой войны.И под вечер меняТак, бывает, качнет,Будто снова огняПоддает небосвод.Будто снова «ура!»Громыхает в груди.Мне моргают: «Пора.Не шуми. Уходи».Не спешите, уйду.Вам недолго рычать…Ах, на чью-то бедуЧайке в бурю кричать!Но пока мой черед.Али черт нам не брат!Море в пляску идет —Горы, сдайте назад!

1961

Макумба

Мне нравится,Как Эсамбаев танцует.Смотрите, смотрите,Что делает дождь,Весенний,Спасению равный!До дрожиВолнует меня этот танец.На брызгиЯ сам разбиваюсь, звеня.Уже не собрать вамНи жестов, ни глаз.Я в пыль завернулся,Я принят корнями.Ах, радугой мне бОбернуться над вами!Побегами рисаВзойти б мне для вас.Мне нравится,Как Эсамбаев танцует…Смотрите, смотрите,Как солнце встает!Оно захватилоЛеса и долины.Я вижу, как таетИ рушится лед,Как тень, умирая,Вползает в ущелье,Как пчелы от сотОттесняют врагов,Как в маленький,Ищущий, плачущий ротКрестьянка набухшийСосок свой сует.Гляжу я —И сам полыхаю от счастья.Я тоже встаюПротив бед и ненастья.Пусть сумрак дрожит,Я сияю в зените, —Взгляните,Идите за мною,Ищите!Мне нравится,Как Эсамбаев танцует…ШаманствуетВ дикой одежде Махмуд.Макумба на сцене,Макумба на сцене!Мне кажется,Ливнем и громомОценитПриродаТанцора невиданный труд.На полной отдаче искусство живетНа полной отдаче…Как магма, горячей,Холодной,Как страшного случая пот.Мне нравится,Как Эсамбаев танцует!

1961

Тяжесть земли

Было довольно поздно,Ноги почти не шли.Казалось, я нес всю тяжестьВращающейся Земли.Вдруг мир покачнулся —И больноУдарил асфальт в лицо.«Давненько я не виделсяС лучшим своим бойцом.Разведчик Орлов! Хороший…Откуда? Я слезно рад.Постой!.. Ведь тебя убилиЛет двадцать тому назад».Небритый, он улыбнулсяИ поднял вверх автомат:«Нет, не убит, бессмертенПогибший в бою солдат!А ты это что здесь ищешь,Ночью, на мостовой?Давай помогу подняться,Пошли, отведу домой.Я слышал — ты стал поэтом?Давай, лейтенант, пиши,Только получше, с сердцем,Чтоб правда,И от души!Я в рифмах силен не очень,Но душу всегда пойму.А правда, она поэтуПриятнее самому!»Поэт улыбнулся косо:«А с чем эту вещь едят?»И был удивлен вопросомПогибший в бою солдат,Разведчик Орлов,Под КлиномУбитый врагом в упор…Он из-под каски кинулПоэту в лицо укор:«Дело, как видно, скверно…Ты влип в этот мрачный ил,Ты слезы и кровь, наверно,Давно, лейтенант, забыл!А помнишь, какое словоВ санбате ты нам давал?Сам Батя тебя, Подкова —Полковник поцеловал!Ты клялся: „Пока, мол, бьетсяСердце в груди моей,В стихах будет вдоволь солнца,Правды суровых дней!“Нету тебе пощады —Вставай, и пошли скорей!»И я почувствовал взглядыСвоих фронтовых друзей.«Куда вы меня ведете?Я сам,Не толкай,Пойду!»Кто с пулею на излете,Кто с мхом и землей во рту…Без рук, без обеих даже…Все это ко мне ползет…Меня обвиняют в краже,Расправа поэта ждет!«Где правда, поэт, тебе мыВручили ее в бою?Из этой бессмертной темыДолю отдай мою!Я ради нее, той доли,Жизнь положил в бою!»Было довольно поздно,Ноги почти не шли.Казалось, я нес всю тяжестьВращающейся Земли.

1962

Закат над Гималаями

Черпай, художник,Нету днаВ мазке,Отсюда взятом.Палитра Рериха бледнаПеред таким закатом.Лежат снега нетаемы,Над ними пролетаем мы.Чуть-чуть зеленоватый тон,И вдруг — мечом — багряный!Я в Гималаи погружен,Я весь пылаю,Я зажжен,Я от желаний пьяный.Чем это все запечатлеть?Ведь память выдаст малое…Как это выписать?Как спеть?Нетронуто-неталое.И вдруг погасло.Мы — во мглеЛетимПод звездной кашей.Мы — в небе.На родной землеНет даже тени нашей…

1962