Горький сентябрь - Николай Дмитриев

– Откуда, драпальщик?

– Товарищ капитан!.. – вконец расхристанный боец испуганно дёрнулся, попытался застегнуть распахнутый настежь ворот и только после этого выпалил: – Танки!.. Немецкие!

– Где? – опешил командир батареи.

– Там… – Боец неопределённо махнул рукой себе за спину.

В это время успевший подъехать к ним и всё слышавший командир 1-й батареи деловито спросил:

– Товарищ капитан, где будем разворачивать фронт?

– Какой на хрен фронт?.. Если этот драпальщик не врёт, – командир кивнул в сторону беглеца, – немецкие танки на подходе.

– Значит, делаем засаду? – догадался лейтенант.

– Да, – подтвердил командир и приказал: – Рассредоточить орудия, укрыть за плетнями, клунями и сараями. Упряжки отвести за село и все сколько есть бронебойные снаряды выложить.

– Есть! – лейтенант дал было коню посыл и вдруг сразу же резко осадил. – А рекогносцировка, как же?..

– Да чего гадать, – махнул рукой капитан. – Коню понятно, немцы по дороге идти будут… Ты вот что, давай тут сам, а я пока проскочу во вторую и третью, батареи предупредить…

Командир дивизиона потянул повод, чтобы развернуть коня, но его остановил так и торчавший на дороге беглец.

– Товарищ капитан, а как же я?.. Могу ехать?

– Ты?.. – командир немного подумал и решил: – Да поезжай, драпальщик. Доскачешь до моста, сообщи коменданту переправы. Мол, немцы на подходе, и ещё передай, что мы тут пушками дорогу перекрыли.

Боец обрадованно кивнул, дал шенкеля и поскакал обочиной, а командир дивизиона, сомневаясь, дойдёт ли сообщение, проводил гонца взглядом, а потом затрусил следом, объезжая уже начавшие рассредоточиваться орудия батареи. Лошади под зычное гиканье ездовых стаскивали пушки с дороги, номера торопились за ними, и командир дивизиона пришпорил коня. Капитан спешил, чтобы за имеющееся ещё в запасе время успеть рассредоточить подходившие на рысях вторую и третью батареи.

Тем временем первая батарея закончила оборудовать позиции, но немцы всё не появлялись, и укрывшийся за плетнём лейтенант начал подумывать, что беглец наврал, однако это оказалось не так. Сначала донёсся постепенно нарастающий слитный гул моторов, а потом из недальнего леса начали выползать танки. Лейтенант поднял бинокль и принялся считать вражеские машины. В поле зрения попало по меньшей мере двадцать танков с крестами на башнях.

Окинув взглядом замаскированные орудия своей батареи, лейтенант поднял руку и громко крикнул:

– Внимание!.. – а затем, снова прижав окуляры к глазам, стал следить за неумолимо приближающимися танками.

Как сразу определил лейтенант, всё это были средние Т-3. В бинокль хорошо просматривались и грязь, заляпавшая корпус головного танка, и блеск вытертых траков, наматывавшихся на ленивец, и чуть повёрнутая в сторону пушка, и возвышавшаяся над боковым люком, похожая на стопку металлических блинов, командирская башенка.

Лейтенант хотел было приказать, чтоб танки подпускали как можно ближе, но неожиданно со стороны села грохнул первый выстрел. Это не выдержал командир второго орудия, спрятанного за сараем стоявшей на отшибе усадьбы. Наводчик второпях промахнулся, зато головной танк, довернув башню, тоже выстрелил, и от крыши сарая во все стороны полетели обломки.

Теперь дружно начали стрелять и другие пушки, однако сначала попаданий не было. Прошла, наверно, целая минута непрерывной пальбы, прежде чем один танк дёрнулся и с перебитой гусеницей закрутился на месте. Почти сразу в его подставленный борт угодил второй снаряд, подбитый танк замер, и над его башней высоко взметнулся огромный закручивающийся язык пламени.

– Есть! – радостно выкрикнул лейтенант и в порыве чувств стукнул рукой с зажатым в ней биноклем по плетню.

Но тут, словно в отместку, на второе орудие, открывшее огонь первым, обрушился град танковых снарядов. Немцы стреляли точно. Командиру батареи без всякого бинокля было видно, как дымные клубки разрывов сорвали хилую маскировку и почти сразу один из снарядов угодил точно в щит. После прямого попадания пушка замолчала, и лейтенант бросился туда.

Пока спешивший к подбитому орудию лейтенант перебегал от хаты к хате, по нему не стреляли, но когда до завалившейся набок пушки оставалось совсем близко, рядом с ним хлестнула пулемётная очередь. Каким-то шестым чувством уловив опасность, лейтенант мгновенно залёг, а потом, буквально вжимаясь в землю, по-пластунски добрался к ближайшему укрытию.

Осторожно выглядывая отсюда, он попытался рассмотреть уничтоженную взрывом позицию второго орудия. Утешительного было мало. Искорёженный щит загнулся далеко назад, торчал так и оставшийся открытым затвор, и, уж ясное дело, прицел разлетелся вдребезги. Вдобавок правое колесо отлетело неизвестно куда, и перекошенный лафет даже немного приподнялся.

Рядом с подбитой пушкой никого из орудийного расчёта не было видно, и командиру оставалось предположить, что либо все погибли, либо оставшиеся в живых, бросив позицию, сбежали в тыл. Пока лейтенант прикидывал, как поступить, оттуда, где укрывались остальные орудия, раздались подряд несколько выстрелов, и ещё один танк, окутавшись дымом, замер на месте.

Из него выскочили двое уцелевших танкистов и, то припадая к земле, то петляя, как зайцы, побежали назад к лесу. От досады лейтенант зло выругался. Если бы в его распоряжении имелся хотя бы один ручной пулемёт, то обстреляв этих удирающих немцев, можно было или подстрелить кого-то из них, или хоть показать, что у батареи есть пехотное прикрытие.

Улучив момент, лейтенант стремглав перебежал к разрушенному, начавшему гореть сараю и замер. Наводчик с размозжённой головой полусидел, упершись мёртвым плечом в искорёженный щит, а сержант, командир орудия, оставался на своём месте, но не стоял, а лежал навзничь, глядя остекленевшими глазами в небо. Его правая рука, согнутая в локте, так и осталась приподнятой, будто он всё ещё собирался подать команду…

Лейтенант пошарил вокруг взглядом, проверяя, нет ли ещё убитых, и больше никого не увидев, понял, что сейчас на позиции он один. Подбитая пушка к стрельбе была явно непригодна, и тогда командир батареи, забыв об опасности, прямиком помчался к третьему орудию, продолжавшему вести, судя по паузам между выстрелами, прицельный огонь.

Перескочив на бегу какой-то плетень, лейтенант оказался рядом с позицией. Он уже видел людей возле пушки, машинально отметив, что расчёт вроде бы цел, как вдруг между ним и орудием вырос огненный столб. Он ещё успел понять, что это разрыв танкового снаряда, но его куда-то отшвырнуло взрывной волной, сознание уплыло, и всё вокруг охватила темень…

Когда лейтенант открыл глаза, он не сразу понял, где находится. Ему показалось, что его беспамятство длилось недолго, но рядом не было видно орудийной позиции. Не было и орудия. Вместо него лейтенант увидел круп лениво помахивающей хвостом крестьянской лошадки. Сообразив, что он лежит на телеге, лейтенант с трудом приподнялся и начал осматриваться.

Увидев стоявшего неподалеку обычного сельского мужика, командир батареи попытался его окликнуть, но голоса не было, и лейтенант, поняв, что позвать никого не может, бессильно откинулся на соломенную подстилку. Зато мужик, приметив, что лейтенант шевельнулся, громко позвал:

– Хлопцы, ваш командир до тямы прийшов![2]

Из-за хаты, возле которой стояла телега, выскочили несколько бойцов и подбежали к лейтенанту. Были они без касок, в изодранном обмундировании, а у сержанта, в котором лейтенант с трудом узнал командира третьего орудия, на лице ещё оставались следы толком не смытой копоти. Оглядев собравшихся у телеги, лейтенант еле слышно спросил у сержанта:

– Это все?..

– Не знаю я, товарищ лейтенант, – пожал плечами сержант. – Может, и ещё где-то прячутся…

– Целые орудия есть?

– Не, наши позиции в крошево. Немцы как навалились, мы еле ушли. Но и мы у них шесть танков подбили, сам считал, – с гордостью сообщил сержант.

– А со мной что?.. – Лейтенант снова попробовал приподняться.

– По всему выходит, контузия, а так вроде не ранены, – заверил сержант и обстоятельно пояснил: – Товарищ лейтенант, видать, вас там прямо возле нашей позиции снарядом шарахнуло…

Услыхав, что открытых ран нет, лейтенант, обрадовавшись, даже попробовал шевельнуться, но ничего толком не вышло, и он, снова обратив внимание на мыршавую лошадёнку, спросил:

– Этот-то скакун откуда?

– Да колхозный воз взяли, чтоб вас везти, – кивнул на телегу сержант и пояснил: – Мы к упряжкам побежали, а их нет. Мы туда-сюда, а селяне говорят, как немецкие танки наскочили, наши и погнали кто куда…

– Ясно… – Командир батареи прикрыл глаза, а сержант выждал и, понимая, что расспросы кончились, обратился уже по уставу.

– Товарищ лейтенант, какие будут приказания?

– Приказания? – переспросил лейтенант и, заставив себя сосредоточиться, после короткого раздумья сказал: – Давай выводи на ту самую дорогу, по которой сюда шли. Там наши части на подходе должны быть. Ты только гляди в оба: у немцев за танками пехота идёт…