Армия шутит. Антология военного юмора - Валерий Шамбаров

Граната

Как-то летом были мы в командировке в Закавказском пограничном округе. Ездили по заставам, встречали везде, как лучших друзей. В глуши, в горах, свежий русский человек приехал – уже праздник. А в Гадрутском отряде на одной из застав Валера Косовский среди солдат земляков встретил. Болтали с ним все свободное время, а на прощание подарок ему сделали. Просто так, от души. Ну а что там можно подарить, что вообще у солдат есть? Вручили ему учебную гранату. Без взрывателя, просто чугунная осколочная рубашка от Ф-1, ее для тренировок по метанию использовали. Уж не знаю, зачем Валере «фенька» понадобилась. Может, в качестве сувенира, на полочку поставить. Вид-то внушительный, как «настоящая». А может, обижать земляков не хотел. Сунул к себе в сумку.

Из Гадрута мы поздно ночью поездом в Баку поехали, домой возвращаться. Что такое азербайджанский поезд в те времена – особый разговор. Переполненные вагоны, духотища, вонища, шум, гам, на каждом полустанке кто-то вылезет с узлами и мешками, кто-то влезет, протискивается. Спать не пришлось. В Баку еще на море успели сходить окунуться, и в аэропорт. В ожидании самолета некоторые прямо на вещах уснули. Другие, у кого еще силы оставались, зарулили в бар. Взяли бутылку коньяка. Но только по чуть-чуть попробовали – посадку объявили. Косовский почти полную бутылку пластмассовой пробочкой закрыл и с собой взял.

На посадочном контроле тогда еще аппаратуры было мало. Ручную кладь вручную и перетряхивали. К двум сотрудницам аэропорта, шарящим по портфелям и саквояжам, выстроилась очередь. А когда одна из них, азербайджанка, открыла сумку Косовского, то сразу кинулась на коньячную бутылку: «Эта нилзя! Гаручий жидкость!» Валерка попытался бутылку отнять. Зашумел, что он лучше эту бутылку сейчас из горла оприходует. Азербайджанка не давала и возражала: «Нет! Пьяный в самалот нилзя!» Он спорил, служительница не уступала. Сзади народ в очереди напирал. Мы уже и сами на Валерку заорали, чтоб не выдрючивался. Наконец он сдался, и женщина, убирая трофей, поспешила пропихнуть его на посадку.

Как потом выяснилось, эта бутылка спасла нас всех. Спасла от очень и очень крутых неприятностей. Прилетели в Москву, решили пивка попить. Что-то начали искать, Косовский вывернул содержимое своей сумки – и нам аж плохо стало. На стол, брякнув чугунной тяжестью, выкатилась граната. Та самая, о которой и он забыл, и все забыли. Сразу представилось, что с нами было бы, если б такую штуку обнаружили при попытке пронести в самолет! Как раз незадолго до этого нашумело несколько историй с угонами советских самолетов в Турцию, еще куда-то. А тут Баку, граница рядом. Достань в воздухе гранату и диктуй условия! Азербайджанские правоохранительные органы деликатностью отнюдь не отличались. Даже если со временем разобрались бы в недоразумении, мало нам не показалось бы. Но азербайджанка, увлекшись бутылкой, дальше в сумку не полезла и гранату не заметила.

Соратница Чкалова

В штабе нашего соединения была одна весьма экзотическая достопримечательность – парикмахерская. Точнее, достопримечательностью была парикмахерша. Очень старая, полуглухая и знаменитая тем, что стригла еще Чкалова. Ее инструменты, видимо, тоже не обновлялись со времен Чкалова. Были совершенно тупыми, изношенными и зазубренными. Ко всему прочему, дама была с изрядным прибабахом. Стригла всех очень больно, драла и щипала несусветно. Сесть к ней в кресло было по ощущениям равнозначно тому, чтобы сесть в кресло стоматолога. Но она еще и стригла всех только одним фасоном, под «полубокс». Затылок голый, а спереди с чубчиком. Ну, знаете, как выглядят советские военные на фотографиях 30-х годов?

Но самое страшное начиналось, если клиент не выдерживал, морщился и дергался от боли. Или – еще хуже! – указывал, каким образом его стричь. В таких случаях парикмахерша приходила в ярость. Возмущенным дребезжащим голосом орала:

– А ты мне не указывай! Я самого Чкалова стригла!

И набрасывалась так, что прошлые страдания оказывались лишь преддверием настоящих мучений… Эта парикмахерская считалась служебной и была совершенно бесплатной. Но даже учитывая материальный фактор, туда ходили посетители только двух сортов. Во-первых, «штрафники», явившиеся на построение в обросшем виде и получившие выволочку с приказом немедленно постричься. Для них процедура получалась комбинированной. Одновременно и стрижка, и телесное наказание. А во-вторых, новички и командировочные офицеры, которые становились жертвами розыгрыша: «Слушай, в штабе такая парикмахерская классная! Бесплатная! А парикмахерша самого Чкалова стригла!»

Лексикон

Матюги в армии – дело обычное. Хотя иногда они оказываются необходимыми, без них порой трудно передать остроту ситуации и внушить собеседнику нужный настрой. Бывали настоящие виртуозы в данной области. Заплетали такие замысловатые комбинации, что можно было давать премии в области художественной словесности. Но были и противники мата. Один из летчиков принципиально не употреблял нецензурных оборотов, а вместо них собрал богатейшую коллекцию «рыбных» ругательств. Выражался исключительно названиями рыб. Когда распекал провинившегося, можно было услышать:

– Ах ты бильдюга! Простипома! Ну и стерлядь! Каракатица безмозглая!…

Высочайшее начальство

Однажды нашу часть должен был посетить сам Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. На Чкаловской была устроена выставка боевой техники, на аэродроме расположили новейшие самолеты и вертолеты, а в нашем конференц-зале разместили стеллажи со всевозможными приборами, средствами экипировки, развесили схемы и плакаты. Вот на эту выставку и предполагался приезд генсека. Что творилось в гарнизоне – уму непостижимо. Благо, стояла зима, мусор закрыло снегом. Но даже этот снег чуть ли не белили и не подкрашивали елки зеленой краской. В срочном порядке отремонтровали все здания, лежавшие на предполагаемом пути следования. Точнее, отштукатурили и покрасили фасады этих зданий, выходившие к дороге. Тыльные стены домов как были, так и остались облупленными. А там, где непрезентабельные пейзажи все же просматривались, поставили вдоль дороги красивенькие высокие заборы.

Внутри гарнизона происходили аналогичные процессы, все на ушах ходили. А в нашу часть понаехали высокие плечистые ребята с ясными глазами – и в штатском, и в военном. Здание, в котором находился штаб и упомянутый конференц-зал, обшарили от подвалов до крыши. Лючки на полу, открывавшие доступ к линиям связи и электропроводки, осмотрели и опечатали. Чуланы уборщиц, чьи двери выходили в коридоры, осмотрели и опечатали. Все кабинки туалетов осмотрели и опечатали. Так что командованию части, машинисткам, секретчицам, приходилось теперь бегать по надобностям в соседний корпус.

На дни предполагаемого визита в суточный наряд назначили лучших строевиков, выпускников суворовских училищ. Репетировали с ними формы отдачи рапорта наивысшим должностным лицам – в Уставе они были, но в повседневной службе никогда не встречались. Оружейную комнату ребята с ясными глазами опечатали в первую очередь, ключи от нее забрали и пистолеты у дежурных тоже. Весь наряд ходил с пустыми кобурами, но и пустые у них периодически осматривали, только не опечатывали. А накануне назначенного дня прикатила целая колонна машин спецсвязи – чтобы руководство даже в такой глуши, как Подмосковье, оставалось связано со всей страной и зарубежными коллегами.

Но… планы переигрались. Стало вдруг известно, что Леонид Ильич у нас не появится. Приедет только министр обороны маршал Устинов. Однако и он был очень значительной фигурой – член Политбюро! Все мероприятия, как в плане потемкинских деревень, так и в плане охраны, остались в силе. Сортиры в штабном корпусе не открыли, уборщицам доступ к их метелкам не вернули. Только репетирующему наряду пришлось переучиваться на другую форму приветствия.

Уже поздно вечером накануне визита Устинова устроили «генеральную репетицию». Прикатил главнокомандующий ВВС, главный маршал авиации Кутахов – лично проверить готовность и пройти по выставке по той же программе, которую будут показывать министру (а то вдруг он завтра что-нибудь спросит? Надо заранее ответы узнать). К штабу подрулила вереница черных машин, захлопали дверцы. Вылезли Кутахов, его свита, все наше начальство от генералов и до полковников. Направились в здание. Но едва эта толпа, сияющая расшитыми фуражками и погонами, втянулась в глубины конференц-зала, как вдруг… на всей территории части погас свет!

Впоследствии выяснилось – это в плане «генеральной репетиции» врубились машины спецсвязи. А в результате на нашей подстанции вышибло все предохранители. Но это стало известно уже позже. А тогда главком с окружением и сопровождением просто очутились в полной темноте. Сначала ошалели от неожиданности. Потом кто-то начал спичками чиркать. А кто-то из наших отцов-командиров ринулся к дежурному по части. Вспомнил, что у него, по описи, должны быть две керосиновые лампы «летучая мышь». Но керосина в «летучих мышах», конечно же, не оказалось. Да и пользоваться ими никто не умел.