Башня-2 - Юрий Никитин

Олег спросил недовольно:

— А ордер у вас есть?

Офицер сказал надменно:

— Нам не требуется ордер. Отойдите от двери.

Он вытащил пистолет. Двое вскинули автоматы. У обоих вид был уверенный и насмешливый. Олег послушно отступил на шаг, а затем качнулся в сторону. Боже, — мелькнуло в голове, — когда же это кончится? Хоть в диком племени, хоть в цивилизованном Риме, хоть в этом… образовании — все то же упование на грубую силу, а не на разумные доводы…

Мысли еще текли в голове медленно и печально, но заученные рефлексы заставили сократиться мышцы. Офицер и десантники увидели только смазанные движения. Офицер влетел в прихожую и врезался лбом в бетонную стену, а десантники с разбитыми в кровь головами рухнули тоже по эту сторону двери.

Олег аккуратно закрыл дверь, вроде бы соседи не видели, сейчас по первому каналу модное телешоу А кто сглупит круче?, повернулся. Все трое не двигаются, в болевом шоке от неожиданных ударов. Офицер первым зашевелился, Олег ударил ногой по печени.

— Ну, теперь скажешь, по какому праву? Вернее, кто послал?

Тот скрючился, зажимая руками ушибленное место. Олег схватил за волосы на затылке, задрал кверху залитое красным из разбитого носа лицо. Офицер хрипел, захлебывался кровью, выплевывал, глаза смотрели с ненавистью. Оба десантника начали шевелиться, как выброшенные на берег медузы. Пистолет и два автомата лежали в дальнем углу.

— Сволочь… — прохрипел офицер. — Убьем…

Зажав волосы так, что кожа натянулась до скрипа, Олег холодно ударил о стену. Послышался хруст, лицо залило кровью. Офицер хрипел, булькал. Олег ударил дважды, сильнее. Не отпуская голову, резко отдернул, всмотрелся в обезображенную маску на месте лица.

В сплошном кровавом месиве булькало, хлюпало. Из кровавой каши вылетели при кашле обломки зубов. Из того места, где были губы, а теперь набухали кровоточащие лохмы мяса, вырвался глухой стон, полный животного ужаса.

— Теперь лучше? — поинтересовался Олег равнодушно.

Офицер хрипел, Олег следил за движением его век. В нужный момент отшатнулся, перехватил свободной рукой кулак десантника. Послышался громкий отчетливый хруст. Десантник дико закричал. Кости грубо сломанной кисти прорвали мясо, торчали зазубренными краями. Олег отпустил, дернув напоследок вроде бы чуть-чуть, но десантник от дикой боли в порванных нервах рухнул на пол, корчился, ослепленный и оглушенный страданием.

Олег начал методично бить офицера лицом о стену, ломая кости, разрывая ткани. Кровь по стене бежала скупой струей. Расплюснутые губы офицера задвигались. Олег другой рукой дотянулся до динамика, приглушил звук.

— Сволочь, — пробулькал офицер.

Олег сказал отчетливо:

— Ты сейчас умрешь. Тебя ничто не спасет. Но сперва, скажешь… уже становишься… калекой.

— Ты не… Тебе это… Я скажу!.. Скажу, сволочь…

— Говори, — предложил Олег.

Он косился на дверь ванной.

Офицер замешкался с ответом, ладонь тут же ударила ребром по губам. Губы провалились вовнутрь вместе с выбитыми зубами. Офицер закашлялся, торопливо выплюнул крошево зубов со сгустками крови.

— Нас послали из Четвертого управления…

— Кто?

Офицер помедлил, Олег безжалостно начал ломать нижнюю челюсть. Офицер вскрикнул:

— Коваленко… Он куратор!..

— Что он велел?

— Доставить…

— В управление?

— Нет… На квартиру…

Олег кивнул, понятно. Управление — всего лишь питомник для чиновников. Все операции планируются на тайных квартирах. Все тайные службы мира — ЦРУ, ФСБ, Моссад, Сигуранца — имеют тайные конспиративные квартиры. Так что эти бравые парни могут искренне думать, что выполняют официальное задание властей по задержанию опасного врага…

Хрустнули шейные позвонки. Тяжелое тело рухнуло на пол, а Олег в два прыжка очутился возле ванной. Из-под двери катили запахи дорогого шампуня, звякнуло стекло. Он почти слышал скрип чисто вымытой кожи, по кафелю шлепнули босые ступни.

Он позволил двери приоткрыться на ширину ладони, придержал:

— Чудесно выглядишь… Только не пугайся! Сюда ворвались какие-то твои знакомые, устроили разборку, перебили друг друга… Они там, в прихожей. Пьяные, наверное.

Дверь распахнулась, Юлия ахнула, прижала ладони ко рту. Олег метнулся к шкафу, на диван полетели платья, модные брючки, цветные блузки.

— Одевайся. Быстро!

Все еще не веря, она выглянула. Из коридорчика торчат огромные ноги в армейских ботинках на толстой подошве. Ботинки с подковками, форма пятнистая, какими всегда изображают десантников, и в чьей форме любят показываться то мэр, то президент, то еще какая жирная свинья, чье пузо не помещается под ремнем… Еще взгляд успел зацепиться за выползающую из-под тела красную струйку.

Ее трясло, словно ухватилась за оголенный провод под током. Она понимала, что надо упасть, кричать, визжать, как положено женщине, но красноголовый гость с таким деловым равнодушием перешагивает через убитых… или пьяных, как он сказал, что она хоть и задохнулась от возмущения, но странным образом воспринимала больше реальными его слова, движения, сердитые взгляды, чем это… которое на полу, в красных брызгах… красных лужах.

— Это не мои знакомые! — выпалила она.

— Да? — переспросил он. — Я тоже сперва, так подумал… Чтоб из-за тебя, да так ссориться? Но все-таки поубивались же… Ладно, надо уходить. И тебе.

— Мне — зачем?.. Да и тебе… Или ты в чем-то замешан?

Он бросил ей в лицо ворох одежды:

— Теперь и ты замешана. Не понимаешь? Тебя теперь убьют. Просто — на всякий случай. Обязаны!..

Одежду она не поймала, та упала к ее ногам. Халат распахнулся, взгляд изумрудных глаз скользнул по ее телу с холодным интересом профессионального патологоанатома. Лицо оставалось участливым, но зеленые глаза стали чуть строже.

— Ты с ума сошел? — пролепетала она беспомощно. — Надо вызывать милицию. Или ты из этих… каких-то тайных структур? ФСБ, ФБР или ЦРУ, кто вас разберет! Или напротив — мафия?

Он хмыкнул:

— Почему — напротив? Это ж близнецы и братья! Нет, я не из тех силовых структур.

Она правильно поняла уклончивый ответ:

— А из каких?

— Ну… несколько других. Да и какие, к черту силовые? Разве что в самом широком смысле.

Она сказала в страхе:

— Ладно, я поняла… кажется. Ты не хочешь, чтобы милиция или кто-то там еще знали о твоем участии.

— Твоя вера в милицию трогает сердце. Наверное, ты единственная в стране, кто все еще верит в этих ребят. Но милиция тебя не спасет. Тебя обязаны убить. Просто на случай, если ты что-то увидела или услышала то, что тебе не положено знать. Решай! Либо уходишь сейчас же со мной, либо остаешься умирать… что случится очень скоро.