Колея к ржавому солнцу - Денис Воронин

А потом пришла эсэмэска от мамы – отец в больнице с обширным инфарктом, врачи ничего не обещают. Инга купила билет на завтрашний ранний рейс из Борисполя, собрала вещи и торопливо попрощалась с подругой. Пулково встретил ее такой вьюгой, что было странно, как это еще самолет не отправили на запасной аэродром. Из маршрутки она позвонила матери, та сухим голосом попросила ее ехать домой. Холодея от плохого предчувствия, Инга на ватных ногах подошла к домофону и набрала номер квартиры. В дверях ее встретили родители – оба. Отец выглядел усталым, немного постаревшим, но вполне здоровым. Ингу, недоуменно хлопающую слезящимися глазами, мама усадила на пуфик и прямо в коридоре покаялась. Оказалось, что она придумала иезуитский план по возвращению дочери в лоно семьи – обмануть, сказав, что отец болен. Инга, так и не сняв куртку, сидела, привалившись к стене, чувствуя одновременно дурную влажную слабость, боль внизу живота, как при месячных, и раздражение, какое у нее бывало, когда она забывала налепить новый никотиновый пластырь. Хотелось прямо сейчас встать и улететь обратно в Киев. Позже, на кухне, где мать пыталась привести ее в чувство, сварив крепкий кофе, перед Ингой открылись сразу две бездны. Бездна цинизма ее родителей и бездна их любви к ней. Совершенно неправдоподобным образом оба этих космоса сплелись в полученном ею в Киеве эсэмэс-сообщении. Инга вдруг увидела мать и отца другими глазами – неподобающе суетливыми, слабыми, чем-то похожими на два засыхающих комнатных растения, которые забыли вовремя полить. Пожилыми. Накатывающая на них старость будто добавила к возрасту самой Инги десяток лет. Ненадолго, на пять минут, но за это время фантомные годы материализовались в мудрость, которой она никогда не отличалась. Инга решила остаться дома.

Отец сказал, что поможет ей найти работу, – и слово свое сдержал. Он был коротко знаком с совладельцем частного банка, где обслуживалась его фирма. Пара звонков – и Ингу ждали там на собеседование. Светлый просторный кабинет на первом этаже здания недалеко от метро, пожилой, похожий на писателя Михаила Веллера фешенебельный киногеничный еврей в дорогом костюме в качестве потенциального босса, неплохая зарплата для человека без опыта – у Инги, по сути, не оставалось выбора. Даже когда она узнала, что работать будет не в самом банке, а в его «дочке».

– Они занимаются кредитами, – сладко улыбнулся Веллер. – Помогают физлицам осуществлять свои мечты…

Включив ответную улыбку, Инга кивнула, в том смысле, что да, осуществлять мечты физлиц – благая миссия. На следующий день с ней оформили трудовой договор.

Понимание, где она трудится, пришло чуть позже, через неделю, когда от «бумажной» стажировки (новые коллеги-«старослужащие» просто скинули на нее часть своих рутинных обязанностей) Инга перешла к работе с клиентами. То, что ее босс при первой встрече назвал «дочкой», оказалось небольшой самостоятельной фирмой. Босс (он же – глава кредитного отдела банка) являлся ее соучредителем. Сферой деятельности конторы являлось оказание коллекторских услуг банку. Фирма брала у банка кредит на льготных условиях, на него выкупала портфель просроченных на шестьдесят и больше дней потребительских и бизнес-кредитов. В результате цессии банк избавлялся от части объема непогашенных кредитов, а коллекторское агентство получало фронт работ в виде очередного «расстрельного списка». Операторы колл-центра, три молодых стрессоустойчивых, как железобетон, выпускника психологических факультетов, обзванивали нерадивых клиентов банка и неживыми голосами предлагали в срочном порядке рассчитаться по кредиту. После третьего-четвертого звонка за неделю многие «зерна», как их тут называли, нервно бросали трубку, не дослушав до конца первую фразу, и выплачивали долг, обычно сильно выросший за счет штрафов и пеней. Если числящиеся в должниках люди тянули время или меняли номер телефона, к ним отправляли одну из «выездных групп» – мобильную бригаду, состоящую из пары человек. Эти двое были крепкими, брутального вида мужиками в возрасте около сорока, то ли отставными военными, повоевавшими в «горячих точках», то ли бывшими уголовниками, отмотавшими не по одному сроку в колониях строгого режима. Инга подозревала, что были там и те и другие.

Вот ты выходишь вечером с работы, думая о том, что купить к ужину в «Перекрестке», или в какое место закатиться в ближайшую пятницу с друзьями, или о том, что жена просила новые туфли взамен тех, у которых лопнула подошва, а тебя вдруг останавливают двое коротко стриженных мужиков в черных кожаных куртках. Высверливая в тебе дыры стальными взглядами, они интересуются, когда ты собираешься заплатить долг. Ты нервно сглатываешь и чужим голосом начинаешь что-то лопотать про кризис и просевшие продажи, про то, что перестали выплачивать премии, про «я обязательно отдам».

«Кожаные куртки» кивают:

– Знаем, что отдашь. Вопрос – когда? Потому что чем раньше, тем лучше, даже тебе. Меньше придется платить. Счетчик-то тикает, деньги капают – и не в твой карман, а из него, просто ты об этом не думаешь. Что ты как октябренок?

Ты судорожно вздыхаешь, безуспешно пытаешься набрать полные легкие воздуха. У тебя начинается паническая атака. Ты расстегиваешь ворот рубашки, словно это впустит в легкие дополнительный кислород. «Кожаным курткам» твое состояние неинтересно. Их занимает только один вопрос:

– Когда?

Непослушными руками ты достаешь из кармана кошелек, открываешь его, дрожащими пальцами достаешь из него купюры.

– Все, что есть. На карте еще три тысячи. Я их сниму сейчас в банкомате, тут у метро есть…

«Куртки» презрительно щерятся на смятые разноцветные бумажки, говорят сквозь зубы:

– Не по частям. Нужны все деньги сразу. По частям надо было раньше отдавать.

Все? Там ведь сумма раз в двадцать больше, чем у тебя сейчас за душой.

– У меня нет столько! – взвизгиваешь ты. – Где мне их взять?..

– Найдешь, – пожимают плечами «куртки», – если не хочешь, чтобы мы завтра твою дочку забрали из садика.

Тебе становится страшно. Так страшно, что ты едва стоишь на ногах. Бледнея, ты вдруг чувствуешь себя коктейлем в шейкере у бармена в том заведении, где ты с коллегами отмечал покупку нового «кашкай», взятого по программе автокредитования. Внутренности смешаны и взболтаны – сердце ушло под колено, печень всплыла на место сердца, а почки ты сейчас, кажется, выблюешь одну за другой.

– На следующей неделе, – сипишь ты в ответ на очередное «когда?» «кожаных курток». – После выходных.

Ты даже сам себе не веришь, просто хочешь, чтобы «куртки» исчезли, дали тебе отдышаться, собраться с мыслями. И коллекторы вдруг уходят, удовлетворенно кивнув. Провожая их взглядом до дорогого черного «немца», будто заехавшего сюда прямо из девяностых, ты думаешь, скольких таких же, как ты, бедолаг пришлось им выпотрошить, чтобы иметь возможность