Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования - Филип Шенон

Вспоминая прием в Белом доме, судья Уоррен говорил: «Мы шутили, советовали президенту быть поосторожнее “с этими дикими техасцами” – но, естественно, мы и думать не могли о какой бы то ни было реальной угрозе»5.

Членам Верховного суда запомнился момент, когда пришло подтверждение о смерти президента: председатель заплакал и в последующие дни он ходил, едва удерживаясь от рыданий6. Ни для кого в Верховном суде не было тайной, что судья Уоррен души не чаял в Джоне Кеннеди, хотя противники президента из числа республиканцев за это обвиняли его в пристрастности. По признанию самого Уоррена, он испытывал к Кеннеди почти отеческие чувства. «Я словно потерял одного из сыновей, – говорил он об убийстве7. – Последующие дни и ночи были кошмаром – никогда прежде я такого не испытывал»8.

Президента и председателя Верховного суда разделяло целое поколение. Кеннеди умер в 46 лет, в день убийства Уоррену было 72 года. В молодом человеке Уоррен видел многообещающего прогрессивного руководителя, в особенности в вопросах социальной справедливости, он сам надеялся стать таким руководителем, когда участвовал в президентской кампании 1952 года. С 1943 по 1953 год Уоррен был губернатором Калифорнии, причем в родном штате его поддерживали не только республиканцы, хотя он и был всю жизнь членом Республиканской партии. Он гордился тем, что все три раза, когда получал большинство голосов на губернаторских выборах, за него отдавали голоса и большинство демократов Калифорнии.

На посту губернатора он поддерживал политический курс, который приводил в бешенство многих консервативных республиканцев, выступавших за снижение налогов. Уоррен добился огромных инвестиций в высшее образование и транспорт, сумма собираемых налогов на топливо выросла за 10 лет на 1 миллиард долларов – неслыханная для бюджета штата сумма в те времена, – чтобы оплатить строительство в Калифорнии суперсовременных автомагистралей, ставших образцом для всех дорог страны. После Второй мировой войны в масштабах штата он создал сходную с «Новым курсом» Рузвельта программу по трудоустройству рабочих, в особенности ветеранов, нацеленную на снижение безработицы. Его попытка ввести систему всеобщего здравоохранения почти увенчалась успехом, он был вынужден отказаться от этой инициативы из-за агрессивной кампании, развернутой Калифорнийской медицинской ассоциацией, которая окрестила его план «социализированной медициной».

Звезда Уоррена восходила в сороковых годах, в 1948-м он был выдвинут в кандидаты в вице-президенты от Республиканской партии при кандидате в президенты губернаторе Нью-Йорка Томасе Дьюи. После того как Гарри Трумэн нанес Дьюи неожиданное поражение, Уоррен вернулся в Калифорнию и стал взвешивать свои собственные шансы в президентской гонке. Он выставил свою кандидатуру в 1952 году, но ему помешал другой видный калифорнийский республиканец, сенатор Ричард Никсон, который возглавил бунт среди республиканских лидеров штата в поддержку генерала Дуайта Эйзенхауэра. Действия Никсона гарантировали назначение Эйзенхауэра, который добился уверенной победы в ноябре, а Никсон был избран вице-президентом. Взаимоотношения между двумя политиками были отравлены до конца их дней. Победа Кеннеди на президентских выборах 1960 года очень обрадовала Уоррена, не в последнюю очередь потому, что это было и поражение Никсона.

И все же у Уоррена были причины быть благодарным Эйзенхауэру, который назначил его председателем Верховного суда. Так генерал выполнил обещание, данное Калифорнии в ходе президентской кампании, в благодарность Уоррену, который в 1952 году во все горло расхваливал кандидата-республиканца9. Позднее Эйзенхауэр отзывался о назначении Уоррена председателем Верховного суда как о «самой большой и идиотской ошибке из всех», что он допустил10. Его приводили в ярость далеко идущие постановления Верховного суда в пользу гражданских прав и свобод, начиная с решения по делу «Браун против Совета по образованию» в 1954 году, в котором Верховный суд запретил расовую сегрегацию в государственных школах.

Для Уоррена избрание Джона Кеннеди изменило все. Новый президент лично обращался к председателю Верховного суда, пытаясь стать его другом. Уоррена и его жену Нину стали приглашать на шикарные приемы и ужины в Белом доме, где их знакомили с друзьями Кеннеди – обитателями Голливуда и Палм-Бич. Выросший в суровой реальности опаленного солнцем калифорнийского города Бейкерсфилд, Уоррен, сын железнодорожного рабочего, в присутствии Кеннеди часто испытывал благоговейный восторг.

Поддержка со стороны Кеннеди не ограничивалась зваными ужинами. Часто он публично выражал свое восхищение Уорреном и постановлениями Верховного суда. Председатель был исполнен благодарности, в особенности учитывая, какой жесткий отпор встречали решения суда в пользу гражданских прав. Многие в стране презирали его, постепенно он привык получать письма и телефонные звонки с угрозами смерти. К моменту убийства Кеннеди в стране уже долгие годы велась кампания по импичменту Уоррена. «Импичмент Эрлу Уоррену» – в день убийства Кеннеди такие постеры и наклейки на бамперах машин можно было встретить по всему Далласу.

Через несколько часов после убийства Уоррен отдал своим сотрудникам распоряжение выступить с официальным заявлением, в котором было бы высказано предположение, что президент был убит из-за того, что, как и Уоррен, осмеливался протестовать против расизма и других проявлений несправедливости. «Замечательный президент принял мученическую смерть из-за ненависти и ожесточения, которыми фанатики отравили жизнь нашего народа», – писал Уоррен11. Заявление было передано репортерам еще до того, как было сделано объявление об аресте Ли Харви Освальда, 24-летнего жителя Далласа, работника склада школьных учебников в районе Дили-Плаза12.

В тот вечер Уоррену сообщили, что новый президент, Линдон Бейнс Джонсон, возвращается в Вашингтон на борту президентского самолета, где также находился бронзовый гроб с телом его предшественника. Белый дом пригласил председателя Верховного суда вместе с лидерами Конгресса и членами кабинета Кеннеди прибыть на авиабазу Эндрюс, находившуюся в Мэриленде, в нескольких километрах к юго-востоку от Вашингтона, чтобы встретить нового президента. Уоррена с супругой на базу отвез один из сотрудников Верховного суда; и часов около 6 вечера чета Уорренов со скорбными лицами наблюдала за приземлением Борта номер один. Они видели, как на трапе появился президент Линдон Джонсон, а за ним Жаклин Кеннеди, по-прежнему в розовом костюме. Позднее Уоррен описывал «пронзающую сердце картину: опечаленный новый президент и раздавленная горем вдова, все еще в залитой кровью одежде, той, что была на ней в тот момент, когда к ней склонился смертельно раненный муж». Уоррен оставался рядом с самолетом, когда из задней двери медленно опустили на землю гроб.

На следующее утро Уоррен и другие судьи были приглашены в Восточный зал Белого дома на неофициальную церемонию прощания с покойным. Миссис Уоррен сопровождала мужа, а затем стояла и рыдала на северном портике Белого дома в ожидании, когда шофер отвезет ее домой. Уоррен домой не поехал. Вместо этого он отправился в Верховный суд, где провел большую часть дня «в ожидании информации о дальнейших событиях». Жизнь в городе, по сути, остановилась. «Государственный аппарат не работал, – писал он. – Казалось, весь мир застыл».

Многие жители столицы помнят скорбь, к которой примешивался страх. Пентагон и другие военные объекты вокруг Вашингтона были приведены в состояние боевой готовности из опасения, что убийство президента было осуществлено агентами Советского Союза или Кубы и являлось агрессивным выпадом, влекущим за собой неизбежный обмен ядерными ударами. В тот уикенд многих в Вашингтоне, включая президента Джонсона, не покидало предчувствие грядущего апокалипсиса – как это было год назад, во время Карибского кризиса.

Остаток уикенда Уоррен провел как в тумане. Он запомнил, как вечером в субботу вернулся домой, в свою квартиру в жилом крыле отеля «Шератон Уордмен Парк», расположенного в утопающем в зелени северном Вашингтоне, как долго смотрел телевизор, «слушая безумные истории и слухи, заполонившие эфир». Подобно миллионам американцев он впервые в жизни лицезрел национальную трагедию, разворачивавшуюся на мерцающих экранах телевизоров. Ему было омерзительно сидеть перед экраном, смотреть на одни и те же черно-белые картинки, на повторявшиеся вновь и вновь кадры хроники: убийство президента, арест Освальда. «Но, казалось, делать было больше нечего». Около 9 часов вечера раздался телефонный звонок. Он поднял трубку и вздрогнул, услышав слабый, но в это мгновение глубоко взволнованный голос миссис Кеннеди, звонившей из Белого дома. Она просила Уоррена на следующий день произнести краткую надгробную речь в память о ее муже в ротонде Капитолия США, куда гроб был перенесен для церемонии публичного прощания с телом президента. «Услышав ее голос, ее просьбу выступить на церемонии, я чуть не потерял дар речи, – вспоминал Уоррен. – Конечно, я сказал, что сделаю это»13.