Нейробиология тревоги. Как победить тревожные мысли и сделать свою жизнь счастливее - Ферран Касес

между новой ситуацией и воспоминаниями, которые сохранил, чтобы реакция на угрозу была основана на опыте. Для лучшего понимания приведу пример. Когда в детстве я дотронулась до огня и обожглась, гиппокамп сохранил это событие в памяти, чтобы в следующий раз я знала, что «огонь жжется», и не погибла. Каждый раз, когда я приближаюсь к огню, мой гиппокамп вздрагивает в тревоге! Поскольку, как вы уже знаете, конечной целью мозга является выживание. Ферран не имел ни малейшего представления о том, что с ним может случиться, если он совершит преступление. Увидев результат, он никогда не повторял ту же ошибку.

Если мы постоянно чувствуем угрозу, гиппокамп находится в активном состоянии все время, роясь в своей сумке воспоминаний в поисках подобных ситуаций, чтобы справиться с новой проблемой. Эта гиперактивация заставляет гиппокамп сокращаться, что вызывает утечку памяти, проблемы с концентрацией внимания, дезориентацию и нарушение способности к обучению. Похоже на ваши симптомы при тревоге, верно?

Когда мы переживаем тревогу, мозг (миндалевидное тело и гиппокамп) находится в измененном состоянии. Это приводит к тому, что эти области всегда находятся в режиме боевой готовности, высвобождая гораздо больше кортизола, чем необходимо перед лицом незначительной угрозы. Память и способность к обучению тоже оказываются под влиянием!

Наконец кора головного мозга, рациональная часть мозга, теряет контроль над эмоциональной частью (миндалевидным телом), потому вы и перестаете понимать, что для вас хорошо и правильно. Когда это происходит, принимать правильные решения, смотреть на ситуацию со всех возможных точек зрения, сосредотачиваться, организовывать ежедневные дела и быть в состоянии решать проблемы становится сложнее, как и переживать тревогу.

Опять не повезло

– Вы когда-нибудь занимались тай-чи? – спросил учитель, увидев меня в первый раз.

– Нет, – ответил я.

И следующий час провел неподвижно, обнимая воображаемое дерево в углу на татами.

Прошло некоторое время с тех пор, как я приступил к поиску способов избавления от тревоги, прежде чем оказался на уроках тай-чи. Моя мама практиковала тай-чи несколько лет, и, послушав ее, я решил попробовать.

Центр располагался в старой квартире в Эшампле – пустой и просторной. Две фигурки в виде черепахи и дракона на входе приглашали пройтись по длинному коридору, полному мечей и изображений восточных повелителей, ведущему к большому залу.

Там группа молодых людей репетировала любопытный танец, напоминавший кунг-фу, которое я видел в детстве в фильмах с Джеки Чаном.

Я задержался на некоторое время, наблюдая за плавными и неспешными движениями. Помню, как заметил, что многие ученики – все старше меня – закрывали глаза во время практики, словно бы находились в трансе.

Через некоторое время ко мне подошел мастер Ли. Я был в восторге от того, что звали его так же, как и актера, но теперь я знаю, что Ли – это как Хуан в Испании: так называют каждого второго. Он спросил меня, понимаю ли я смысл происходящего. Мистер Ли был причудливым стариком с длинной бородкой, свисающей с подбородка. Всякий раз, когда он улыбался, взору открывались желтые зубы, а изо рта торчала тонкая бамбуковая трубка. Бросив на меня один-единственный взгляд, он понял, что мне было нужно.

– Ты дышать нехорошо, – произнес он на своем ломанном испанском языке. – Ты делать дерево.

Первую неделю занятий тай-чи я провел в углу зала, стоя в позе дерева и дыша, в то время как остальные проделывали эти улетные танцевальные движения прямо у меня под носом. Я чуть не сдался на второй же день.

Однако благодаря этой практике я научился двум вещам: слушать свое тело и дышать диафрагмой. Я поделюсь успехами, когда Сара поднимет эту тему. Но сейчас позвольте мне продолжить свой рассказ.

Целый год я занимался с учителем и остальными учениками. Через неделю он вывел меня из угла и я начал делать то, что он назвал «тринадцатой формой профессора Ченга». Теперь я выполняю эту практику каждое утро. Через пару недель мои симптомы начали уменьшаться, а через несколько месяцев полностью исчезли. Я пребывал в состоянии восторга, ведь перепробовал все: лекарства, бесконечные часы с психологом, цветы Баха, чудодейственные травы и многое другое, но ничего не работало. И тут я отыскал решение!

Проспойлерю вам кое-что, прежде чем вы закроете книгу и побежите в Интернет искать ближайший к дому центр тай-чи. Этот способ тоже перестал быть действенным, и я скажу вам почему.

С годами я обнаружил: если заниматься чем-то лишь время от времени, то результат перестает давать о себе знать. Тай-чи, цигун, йога или принятие лекарств хорошо снимают симптомы беспокойства, но только когда вы практикуете их каждый день.

Именно по этой причине вот уже много лет любимым семинаром, который я провожу в рамках своего мастер-класса, является семинар по выработке привычки, ведь именно тогда я начинаю видеть результаты своих учеников. Позже я покажу вам, как применять подобные навыки на практике, и вы также сможете отточить их. Но сначала я хотел бы, чтобы вы поняли, почему так происходит.

Именно Сара ответила на этот вопрос в день, когда заговорила со мной о таких понятиях, как пластичность и нейронные связи.

Церебральная Каме Хаме Ха

Я знаю, есть множество вопросов, на которые необходимо дать ответ, – это я и постараюсь сделать. Но так как Ферран передал эстафету мне, воспользуюсь преимуществом и начну с разговора о пластичности нейронов и нейронных сетей. Нейронная пластичность – довольно-таки модная в наше время концепция, заключающаяся в том, что мозг способен создавать и устранять соединения и что он постоянно меняется. Может быть, на вас эта информация уже не производит впечатление, но впечатляться есть чему, и даже очень.

Связи, которые вы используете чаще всего, укрепляются, а те, что не представляют для вас пользы, ослабевают, пока не исчезнут совсем.

Относительно небольшое количество лет назад ученые были сосредоточены лишь на изучении нейронов и не уделяли много внимания соединениям. Мы знали, что родились с большим количеством нейронов (около 100 000 миллионов), со временем покидающих нас (каждый день умирает около 100 000), так как нейроны не воспроизводятся. Мы считали, что только дети и подростки могут использовать максимальный потенциал своего мозга, поскольку на количественном уровне именно у них больше нейронов, чем у остальных.

Однако теперь мы знаем, что соединения представляют собой ключевую часть мозга, и, обладая ими, мы все отличаемся друг от друга. Благодаря нейронной пластичности мозг может эволюционировать в гораздо больших масштабах, чем мы могли себе представить.

Мнение,