Обноженный - В. Бирюк

Икнул и заткнулся. Что такое «торговая казнь» — представляет. Прожить три года на «Святой Руси» и не увидеть, как людей кнутом насмерть забивают… Бывает. Если жить у медведя в берлоге.

— Ты сам-то откуда?

— Их бин айн бюргер фон келн.

«Фон»? Дворянин, что ли? Тогда почему «бюргер»?

— Кёльн?

— Я! Я!

А говорит он на кёльше — западносредненемецком диалекте. Поэтому вместо das у него будет dat. Но мне пофиг — я немецкого не знаю. Понимает он почти всё, а вот говорит плохо. Значит, строим допрос в форме «да/нет». У меня уже один такой собеседник есть — «живой мертвец» называется. Теперь вот — «живой немец» появился.

Что же ты, «пока ещё живой немец», из себя представляешь?

— Ты каменщик?

— Я! Натюрлих! Масон.

Не понял. Вот эта розовая битая поросятина — мечта каждого «истинно русского просриота»?! Ну, чтобы найти «корень всех проблем русской нации» и… выкорчевать на корню?

— Иудей?

— Нихт, нихт! Христиан. Котолишен.

Ишь как перепугался: еврейские погромы в Германии — их давний национальный маразм. Они с этого ещё Первый Крестовый поход начинали. Полез за ворот, вытащил крест, сейчас ещё и псалмы петь начнёт.

А жаль: давно мечтал посмотреть хоть одним глазком на живого жидо-массона. И спросить:

— Ребята, а где мои деньги? Ну, типа доли от предприятия. От развала Союза, от создания Союза, от Гибели Империи, от Создания Империи, и так далее — вплоть до татаро-монгольского нашествия, Крещения Руси и призывания Рюрика. Он же, как говорят, тоже из ваших. Вы всё это — «историю России» — понаделали, пока мы в этой России груши околачивали. Наверное ж — не за просто так? Отдайте дольку.

А тут такое разочарование — простой вестфальский католический масон.

— Нихт! Нихт вестфаллен! Саксон.

Ага. Он саксонец, потому что Вестфалии ещё нет. Пока Саксонией называют земли между Рейном и Эльбой. Там, где жили племена саксов, когда их завоевал Карл Великий и его папа Пепин Короткий. Через несколько лет после нашего с Фрицом разговора, Фридрих Барбаросса рассорится со своим двоюродным братом Генрихом Львом, герцогом Саксонии, отберёт у него владения и назовёт эти земли Вестфалией. А Саксонией начнут называть земли к северу, между Эльбой и Балтикой — земли западных славян-бодричей.

— Раз ты масон из Кёльна — ты строил «Трёх царей»?

— Вас?! Вас фюр драй кёнинг?

Причём здесь «нас»? Не у нас, а у вас.

А, опять вперёд забегаю. Через три года Барбаросса увезёт из Милана реликвию: мощи «Трёх царей» — кости волхвов, которые явились приветствовать новорождённого Иисуса под Вифлеемской звездой.

Барбаросса отдаст их своему военачальнику, канцлеру, другу и союзнику, кёльнскому архиепископу Райнальду фон Дасселю. Тот построит раку — золотую пирамидку из трёх гробиков. Для хранения раки сто лет будут строить знаменитый Кёльнский собор в 157 метров высотой. Это место станет традиционной площадкой сбора всевозможных ландскнехтов и прочего вооружённого сброда. А «Три царя» — элементом их баек, песен и клятв. Но — позже.

— Мост Константина ещё стоит?

Мост в Кёльне, римской Колонии Агрипины — построен по указу императора Константина Великого, мама которого откопала Крест Животворящий в Иерусалиме.

— О! Брюке! Мост! Нихт! Мост — нет. Сейл фёхре. Э-э-э… зиехен.

Не понял. Фриц начинает бурно жестикулировать. Хватает рушничок и, обмотав им скамейку, таскает по комнате. Это что, паром? Паромная переправа? А как же мост? А, развалили ещё в 10 веке. Ну ни на минуту оставить нельзя! Мост уже развалили, собор ещё не построили… Чего он себя так кулаком в грудь колотит?

— Их бин масон хох!

Что-то «хох» на немецком… — у меня позитивных ассоциаций не вызывает.

— Хох град!

Высокий город? Вышгород? Непонятно.

— Хох дегри! Масон хох град!

Офигеть! А ведь говорила матушка: учи языки сынок, пригодиться.

«Дигрии» — градус. Правда, из английского. У парня жар?

А, есть второе значение — степень. Масоны бывают высокого градуса. Не в смысле белой горячки, а в смысле уровня посвящения. «Град» может быть не только установкой залпового огня или формой выпадения атмосферных осадков, но и сокращением от «градус».

Итого: имеем розовенького от умственного напряжения немецкого масона высокого градуса. И не одного нормального градусника или ареометра в округе — проверить нечем.

Судя по звукам — капусточку он тоже кушал. А сейчас — напряжённо думает. Аж слышно. «Скажи — о чём ты думаешь, и я скажу — чем» — международная народная мудрость. Не тем парень думает. Потому что не о том.

— Значит так, Ганс… э-э-э Фриц. Ты попал. Ты попал в холопы к русскому боярину. Тихо! Ещё раз заорёшь «нихт» — вырву глаз. Потом — второй. Вот так-то, тихо — лучше. У тебя есть возможность меня услышать. И понять — как тебе повезло. Повезло! Редкостная удача тебе выпала. Не васькай! Счастье тебе привалило, Фридрих Кельнерман. А ведь мог и мимо пройти. Или у Светаны другой бы клиент был. Но — перст божий. Ты против воли господа? Вот и я об этом: случившееся — божий промысел. Теперь давай подумаем. У тебя есть два пути. Можешь дальше орать «нихт». Тебя забьют в кандалы, дадут лопату и загонят в болото копать канаву. Будешь копать. Если вякнешь «нихт» — тебя будут бить плетями, и ты быстро сдохнешь. Если будешь хорошо копать — скоро ослабеешь, заболеешь, сдохнешь.

Я задумчиво посмотрел в окно. Что-то я почти дословно воспроизвожу приветственную речь начальника гитлеровского концлагеря перед советскими военнопленными. Навеяло?

— Я так думаю — к первым заморозкам тебя по любому закопают. Такая… яма прямоугольная, неглубокая, наполовину залитая стылой водой, дождь холодный идёт. И тебя, тело твоё, туда сталкивают. Через пару месяцев.

У Фрица в глазах — паника. От перспективы болота, от «болота» непонимания, от затягивающей «трясины» туземных обычаев и законов. И от собственного бессилия. Штатная ситуация для попаданца. Я сам через это прошёл. И, временами, до сих пор…

Сейчас он или придёт в ярость, начнёт крушить всё вокруг. И мне придётся… укорачивать буйного холопа. Или затаится, растечётся, начнёт юлить и хитрить. И мне придётся… да всё равно — загнать в болото. Потому что организовать качественный присмотр… У меня других забот нет?

Меняем целеуказание. Совмещаем с лестью и восстановлением самооценки.

По мудрости раввина из старого анекдота: «купи козу — продай козу». Человеку становится «хорошо», когда ожидаемое «плохо» — не случается.

— Есть второй путь. Кому другому бы не предложил, а вот тебе могу довериться. Я ж сразу вижу — ты человек особенный, многими знаниями и умениями умудрённый. Масон! Из Кёльна! Да ещё — «Хох»! Я ж понимаю! Ты как только вошёл — я же сразу увидел! Мне такой человек — очень нужен. А нужному человеку у меня… Ну, сам понимаешь. Короче, хочу предложить тебе место главного архитектора.

— Архи… Вас?

— Не — «нас», а — «вас». Тебя. Главным мастером каменного строения. Мне в вотчине надо церковь построить. Вот, думал, деревянненькую сметать. Но вотчина растёт, деревянная — не по чести. Надо бы — каменную. Но мастеров нет. А тут ты! Точно — перст божий. Всё сам будешь: и храм придумаешь, и стройкой управлять, и людей учить, и какие надо материалы… Во Владимире, поди, над тобой-то всяких начальников да указчиков было… А тут — сам себе голова. Не пора ли? Уж не отрок, пора в мастера выходить.

Паника, ужас во взоре, сменились полным смятением. Моё предложение из разряда:

   «Всего один лишь только раз   Цветут сады в душе у нас   Один лишь раз, один лишь раз».

Я уже говорил: ученик-подмастерье-мастер — очень долгая цепочка. У строителей — особенно. В артелях есть немало мужчин, которые по мастерству должны бы уже самостоятельно работать, но… не сложилось. Так и ходят в подсоблятниках до седых волос.

— Э-э-э… Абер…

— Никакого абвера! Даю сразу подворье! Со всем необходимым. Ты по усадьбе походи — выбери из свободных. У меня-то избы — не просто так! Белые избы стоят! Деревянной черепицей крытые! Полы — дощатые! Хоромы! Ты присмотрись. Там печки такие… об этом ещё поговорим. Походишь по вотчине — присмотришь место для церкви. Пару мальчишек дам в обучение — покажут и расскажут. Светана — твоя жена, будет тебя обихаживать. Ну, она ж умеет. Ты ж такого прежде не пробовал? А теперь будет во всякий божий день по твоему хотению. Сколько раз захотел — столько получил. Не, ну ты мне как мужик мужику скажи: разве ж не сладко?

Дошедший до малинового раскраса Фриц бурно и утвердительно затряс головой.

— И я ж про то. Надевай ошейник, и пойдём — я тебе хозяйство своё покажу.

«Поросёнок» мордой лица начал отдавать уже в бордовое, но затряс головой. Неуверенно. Отрицательно.