Наследие стражей. Иди... Том 1 и Том 2 - Алексей Климин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, получилось, как всегда, с этими женщинами…
Понимая, что время упустил, молча подхватил чемоданы сестры и потащил в указанную комнату. А когда оглядел ее, то и подумалось уже о другом:
«Во-от, зря я испугался по ходу, что дед останется здесь, теперь оказывается, спальных мест в доме стало больше… действительно — давно я тут не был»
Впрочем, в той комнате, что предназначалась мне, ничего не изменилось. Кровать-двушка под коричнево-зеленым покрывалом — на месте, шкаф одежный — тот же, да и тяжелые шторы шоколадного цвета мне вполне знакомы — от утреннего прямого солнышка, помню, защищают хорошо.
Я поставил свою сумку, включил сплит и отправился на кухню.
Там Наталья заказывала доставку, параллельно, прижав телефон к уху плечом, готовила все к чаю. За стеной слышался приглушенный плеск воды и немного фальшивящий в мелодии Манькин голос.
Я уселся за стол и подпер подборок рукой. Тянувшаяся от сплита прохлада, после уличной-то жары, расслабляла, и голова моя как-то вдруг стала тяжела. А там-то еще, впереди, поход на море! Раскаленные камни, вода, которая своей теплотой облегченья не приносит, и толпа разморенных недовольных людей…
Тетя двигалась плавно, не сбивая резкими движениями моих вялотекущих мыслей. И думалось почему-то о том, что я, наверное, дурак косоглазый, раз разглядел на перроне невесть что. Вот она, Наталья, прямо передо мной, и теперь я видел преотлично, что выглядит она вполне по своему возрасту. Да, ухоженная женщина, но мелкие морщинки все ж выдают, что ей точно хорошо за сорок… спросить что ли? А то с днюхой-то поздравляю каждый год, но вот определенного возраста ее не знаю.
Но вовремя одернул себя, дурак-то я — да, тут не поспоришь, но не настолько ж идиот! О таком-то даже тетю не спрашивают!
— Ну, рассказывай, — выдернул меня женский голос из сонливых раздумий.
Это пока я потихонечку глючил в споре с собой, Наташа успела уже все приготовить к чаю и усесться напротив.
— Как там Сережа, Оля, мальчики?
Сережа, если что, это мой отец. Оля — мачеха. А мальчики — наши с Маней братья, понятно, что по отцу.
Но так-то, вполне родные и любимые. Сестра вон и вовсе в них души не чает. Я, конечно, держусь, потому, как понимаю, что они будущие мужики и все эти сюси-пушные хороводы, что Машка вокруг них заводит, им на пользу в дальнейшем не пойдут.
Хотя вру — бывает, срываюсь и я. Вон, не далее как неделю назад, когда отец семейные шашлыки затеял, по кустам с ними наравне лазил и в стрелялки играл.
Но, если честно, все так потому, что нам с сестрой просто повезло с мачехой.
Со мной она выстроила линию поведения ненавязчивую, но доброжелательную. А с Маней и вовсе сумела подружиться. А уж когда появились мелкие, один за другим с разницей в два года, и отец к рожденью первого выстроил дом, то и вовсе благодаря усилиям именно Ольги наша хоть любящая, но все-таки разношерстная компань, превратилась в настоящее семейство.
— Ну… — все же принялся я излагать наши нижегородские дела тете, — отец работает… и работает. Ромаш в этом году первый класс закончил, как ты знаешь. Сёма недавно на английский пошел и, кажется, уломали-таки они батю на счет моей секции наконец. Ромка-то там уже два года туда ходит.
Парни наши вообще молодцы и во всем тянуться за старшим братом. За мной, то есть. Я в их глазах спортсмен, универ хорошо закончил и водитель крайне аккуратненький… за что, собственно, стоит снова благодарить Сусела, который нас всегда учил не быковать по жизни в принципе. И я рад от души, что и братья пройдут его школу, и наставник им не только удар, так сказать, поставит, но и мозги в нужном направлении выправит.
— Ну, а Ольга, — продолжал я, — под это дело — со столькими-то занятиями у мелких, кажется, собралась совсем с работы уходить. Батяня вроде от этого в радости… хотя не знаю, ты об их делах лучше Маньку расспроси. Она все ж живет там, а я у них только раз от разу бываю…
— Не Манька, а Маня, — назидательно поправила меня тетя.
Но подкатить глаза на это я не успел, раздался резкий пи-пип домофона и Наталья отправилась в прихожую курьера встречать.
Потом на столе разложили две пиццы и несколько коробок с роллами, а разговор, понятно, затух сам собой.
Цугрики японские я никогда не любил. Да, вот так просто, при всей их модности и повсеместной впихуемости мне эти кусочки непонятно чего, как-то не заходили. А вот пицца, что ни говори, все ж русскому желудку ближе. Во все времена колбаса, сыр и булка — наше все, даже если в данном случае не в обычный бутерброд сложены, а по-итальянски тонким слоем по плоскости размазаны.
Так что я пододвинул к себе коробку и приступил.
Когда приканчивал в одно рылко последний кусок, из ванной показалась сестра.
— Я — все! — возвестила она радостно: — Женьк, иди!
В ванной парило — вытяжка не справлялась совсем, и мне пришлось бриться по принципу ежика. Ну, того, что в тумане бродил — носик вроде вижу, а вот мешочка в лапках… бритвы… нет. Вода к тому же, даже включенная на полную, прохлады не давала — уже из труб, считай, шло парное молоко. Да и пицца, политая чаем, похоже превратилась в глину, которая постепенно принялась застывать и тяжелеть, превращаясь прямо в животе в настоящий камень.
Под этим гнетом что ли, но мне вдруг представилось грядущее в довольно пасмурных тонах. Пляжное пекло, в котором все как кисель сопливое, лягающиеся ноги, без встречи с которыми не добраться до глубины, и огрызки меж камней, что даже жопу положить негде.
Короче, из ванной я выползал в уверенности, что мне этих морёвых радостей не надо, а вместо этого следует лучше пойти-ка да поспать.
Так и сказал девочкам.
Они у меня оказались понятливыми и отговаривать не стали. Только вслед попытались каких-то указаний дать… чтоб до их прихода не выходил из дома… не вздумал чего-то там еще…
Я вроде слушал, но не слышал — я уже до комнаты добрел. А там едва уловимый шелест сплита, сдвинутые шторки создают полумрак и кровать передо мной как три купейных полки вместе. И я, от мира отключившись в раз, прям звездой
