Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Александр Тарасов

В целом же в неформальных кругах вплоть до 1991 г. (а большинством рядовых анархистов, как минимум, до 1989 г.) плохо осознавалось, что неформалы-анархисты выступают против власти КПСС слева, в отличие от большинства неформалов. Во всяком случае, когда ИПК «Община» в июле 1988 г. вышла из Московского народного фронта (МНФ) подтем формальным предлогом, что программа МНФ «излишне социалистична», это не вызвало ни удивления у большинства других неформальных организаций, ни протестов внутри самой «Общины».

Подобно анархистам антисталинисты-«пролетаристы» активно взаимодействовали в тот период с общедемократическим движением. Союз коммунистов в Перми вместе с «Мемориалом», пермским отделением Клуба социальных инициатив (КСИ) и Экологическим комитетом создал клуб «Диалог», а затем участвовал в создании Клуба избирателей и т. д. Но, в отличие от анархистов, Союз коммунистов уже в 1989 г. пришел к выводу, что у рабочего движения есть собственные, отличные от общедемократического движения, интересы — и начал медленно, но верно дистанцироваться от общедемократического движения. Союз коммунистов решил взаимодействовать с общедемократическим движением лишь в тех акциях, которые заведомо не были направлены против интересов рабочего движения, и сосредоточился на конкретной социальной работе (начиная с восстановления уволенных рабочих активистов и кончая участием в «табачных бунтах» на Урале в июле — августе 1990 г.).[31]

Союз коммунистов отличался от анархистов изначально более высоким уровнем теоретической подготовки, развитой способностью к абстрактному мышлению у лидеров и более четко выраженным классовым подходом. Уже в 1989 г. лидеры Союза коммунистов пришли к выводу, что «КПСС является в настоящее время единственной организацией, которая реализует экономические связи по вертикали. В отсутствие массовых рабочих организаций устранение этой структуры не принесет ничего, кроме ее замены на подобную».[32] Естественным следствием такого вывода была установка на опору на собственные силы, на размежевание с общедемократическим движением и — в потенции — на противостояние постсоветскому режиму.

В 1988 г. наступил период массового выплода анархистских организаций: в Иркутске был создан Социалистический клуб, в Ленинграде — Анархо-синдикалистская свободная ассоциация (АССА), в Харькове — анархистские группы «Шанс» и «Ноябрь», и т. д. Одновременно «общинники» впервые открыто заявляют о себе как об анархистах и начинают именно по этому принципу искать контакты в других городах по каналах ФСОК. В начале 1988 г. «Община» предприняла первую попытку учреждения общесоюзного анархистского объединения — Всесоюзного общества любителей анархизма в неформальном движении (ВОЛАНД) и поехала с этой целью в Псков, где якобы существовала созданная известным псковским хиппи Валерием Никольским (Юфо) огромнейшая и мощнейшая анархистская организация. Поскольку таковая найдена не была, ВОЛАНД так и не учредили.[33] Но уже в августе 1988 г. подобное объединение было создано — «Альянс социалистов-федералистов» (АСФ; сам термин «социалисты-федералисты» использовался «общинниками» тогда, когда они опасались прямо говорить о себе как об анархистах). Структура АСФ была использована «Общиной» для внедрения анархистских взглядов в другие неформальные левые и левацкие группы, объединившиеся в АСФ («Лесной народ», ленинградская группа «Спасение», куйбышевская «Перспектива», рязанская «5 июня»; кроме того, в АСФ вошла подставная «общинная» группа «Альянс» — в реальности школьная секция «Общины»). Поскольку в АСФ в индивидуальном порядке вошли и представители других групп, состоявших во ФСОК («Алый парус», ЮКИ, «Бригада им. Че Гевары» и др.), «Община» через АСФ смогла анархизировать значительную часть ФСОК и в будущем поглотить часть этих групп.

В том же году вышел из подполья Союз коммунистов — и стал межгородской организацией (отделения в Перми, Чебоксарах, Орджоникидзе, Ликино-Дулево Московской обл. и Нытве Пермской обл.).

В 1989 г. наблюдался расцвет анархистского движения, возникли многочисленные мелкие группы, вскоре ассимилированные в Конфедерацию анархо-синдикалистов — КАС (в КАС в начале 1989 г. был преобразован Союз независимых социалистов, как с сентября 1988 г. именовала себя АСФ); появилось большое число анархистских изданий («Воля», «Черное знамя», «Набат», «Кенгуру», «Частное лицо», «КАС-КОР», «Новый свет», «Голос анархии» и многие др. — в то время как в конце 1987 г. существовал только журнал «Община»); были созданы (после I съезда КАС в мае 1989 г.) упорядоченные во всесоюзном масштабе структуры анархистского движения; зародилась мода на анархизм в молодежной среде (на уровне подростковой субкультуры).

Но все же в тот период анархистские группы отличались от других неформалов разве что почти поголовно молодежным составом (присутствие на I съезде КАС ветерана рабочего движения, активного участника Новочеркасских событий 1962 г., необольшевика Петра Сиуды вызвало у членов КАС такой восторг и уважение к себе, что на этом факте специально акцентировалось внимание в прессе КАС[34]), повышенной ажитированностью и восприятием себя в героическом ореоле, выдающейся даже для неформалов теоретической безграмотностью и склонностью к частым переименованиям и звучным аббревиатурам. (Последние две тенденции закрепились в анархистском сообществе — см., например, бесконечные переименования петроградских анархистов; в области аббревиатур наследниками сокращений ВОЛАНД и АССА были МАКИ АДА, МРАК, СРАМ, ФАК, ЕЛ ДА и т. д.)

В 1990 г. стал очевиден рост численности леворадикалов, улучшилась их теоретическая подготовка, увеличилось число организаций, обогатился идеологический спектр. Во-первых, была создана леворадикальная «пролетаристская» организация — ОПОР, во-вторых, возникли многочисленные троцкистские группы — «Революционные пролетарские ячейки» (РПЯ), «Комитет за рабочую демократию и международный социализм» (КРДМС), «Комитет за советскую секцию IV Интернационала», «Интернациональная коммунистическая лига (IV Интернациональная)», в-третьих, чрезвычайно усложнилась картина анархистского мира — частью за счет расколов, но в основном за счет создания новых групп и массового притока новых членов в старые. В КАС, например, в Москве начался массовый наплыв новых членов после многотысячных митингов неформалов февраля — марта 1990 г., особенно — после митинга 4 марта. Прошел «Ленинский призыв в КАС», когда в Ленинской аудитории МГПИ в один день в КАС приняли 30 новых членов. Позже лидеры КАС вспоминали этот период с нескрываемым ужасом, так как обнаружилось, что они понятия не имели, чем занять неофитов. В этот период численность КАС достигала 1200 человек, что является абсолютным рекордом для анархистских организаций в СССР/ России. Впрочем, численность ОПОР к концу 1990 г. поднялась до 2500 человек, но надо отметить, что в ОПОР рабочие вступали иногда целыми цехами.

Но в то же время внутри наиболее процветающей ветви леворадикалов — в анархистском движении — с 1989 г. начали подспудно нарастать кризисные явления.

Это было неизбежно, поскольку в рядах КАС, объединившей почти всех анархистов на территории СССР, оказались помимо анархо-синдикалистов анархо-коммунисты, анархо-демократы, анархо-индивидуаписты, анархо-пацифисты, а также большое число лиц, имевших вообще самые дикие и экзотические представления о теории и практике анархизма (чего стоит один Николай Озимов, анархо-мистик, язычник и колдун из Черкасс, отсидевший за организацию банды, побывавший в психбольнице за убийство родного брата и зарабатывающий на жизнь лечением женщин от всех болезней платными сеансами секса на кладбище или на перекрестке трех дорог в полночь![35]).

Украинские анархисты (из Днепропетровска и Запорожья) резко критиковали линию руководства КАС (то есть Московской организации КАС во главе с Андреем Исаевым и Александром Шубиным) уже в октябре 1989 г. Если вникнуть в суть конфликта, обнаруживается, что украинцы и москвичи принадлежали к совершенно разным течениям анархизма: москвичи были прудонистами, а украинцы — анархо-коммунистами.

В 1990 г. идеологические противоречия внутри КАС достигли предела. С одной стороны, лидеры КАС (МО КАС, поддержанное И. Подшиваловым) настойчиво пытались превратить КАС в чисто анархо-синдикалистскую организацию (при этом А. Исаев, например, вовсе не имел в виду исключение из КАС всех несиндикалистов, а, напротив, «капитуляцию» всех «неправильных» анархистов и переход их на платформу анархо-синдикализма). С другой стороны, несиндикалистские группы и члены, входившие в КАС, стали активно сопротивляться «синдикалистскому диктату». В результате КАС потрясла серия скандалов и расколов. Весной 1990 г. из КАС вышли Анархо-коммунистический революционный союз (АКРС) и АССА (значительная часть членов АССА, вышедшая из КАС, к III съезду КАС (3–4 ноября 1990 г.) вернулась в КАС, но уже 7–8 ноября 1990 г. последовал окончательный разрыв между АССА и КАС). Показательно, что крайне правая часть анархистов — входившие в АССА анархо-демократы (последовательные сторонники неолиберализма, распространявшие этот неолиберализм, в отличие от Р. Рейгана и М. Тэтчер, из области экономики в область политики — то есть до полного отрицания государства), объединившиеся в Анархо-демократическую секцию (АДС, позднее — Анархо-демократический союз), вышли в апреле 1990 г. из АССА и остались в КАС. В том же году возникли анархистские организации, принципиально не входившие в КАС, — Московский союз анархистов (MCA), Анархо-радикальное объединение молодежи (АРОМ), Альянс казанских анархистов (АКА) и др. В июле 1990 г. эти группы и многие другие объединились в довольно аморфную всесоюзную организацию — Ассоциацию движений анархистов (АДА), единственной целью которой было противостояние КАС в анархистском мире.