Диссертация по некромагии (СИ) - Соболянская Елизавета

— Самое главное, что этим некромантом оказался Арикшавер, — со вздохом сказала она, добавляя «смерти» косу.

— Арикшавер? — Софа нахмурилась, припоминая. Ее память удерживала всю информацию, которую доносил «студенческий вестник». - это тот который с боем на практику в Черную степь ушел?

— С боем? — заинтересовалась сплетней Инталия.

— Мы на второй курс перешли, я тогда, помнишь, в библиотеке подрабатывала? Сидела в углу, книги раскладывала по кучкам — что на место, что в ремонт, а этот некрос пришел учебники сдавать и сказал фру Матильде, что уезжает. Она и спросила, как же его декан отпустил, мол, лучший ученик, звезда факультета, ему даже должность на кафедре нашли, а он тогда отрезал, что хочет знать, зачем он учился столько лет, и ушел.

— Да уж, характерец у него, — промолвила Инта, поежившись.

Что-то совместная работа с некромантом в один миг перестала казаться такой уж радужной. Она лучше кого-либо знала, что такое Черная степь, и представляла, сколько смелости потребовалось парню, который мог получить теплое место, бросить все и уехать на границу. Ей же придется с ним работать над курсовой и диссертацией, проводя половину дня в одном помещении. Как-то жутковато стало. Что она, простая «жизнючка», может противопоставить силе и опыту некроманта, вернувшегося с вечной войны?

— Соф, а ты можешь сделать печенье с успокоительным? — задумчиво спросила Инталия, взглядом добавляя формочке скелета неприятную ухмылку.

— Волнуешься? — удивилась подруга.

— Да нет, думаю, как с некросом в мире жить, — призналась Инта.

— Думаешь, он не учует запах трав? — скептически поинтересовалась «валькирия», выбирая пустую миску для новой задумки.

— Он в мантии ходит везде, со встроенным фильтром, — вспомнила девушка, — так что не учует. А если откажется, я сама съем, чтобы на него не реагировать.

— Ладно, испеку, — Софа почесала кончиком карандаша затылок и вписала в табличку еще несколько ингредиентов: — тогда с тебя еще три медяка.

— Не вопрос, — ответила магиня и, подхватив тряпкой формочки, кинула их в миску с водой — остывать.

***

Арикшавер с грустью рассматривал свою лабораторию. Он вернулся с практики почти год назад и успел обжиться в просторном удобном помещении, расположенном в подвале корпуса магов Смерти. Конечно, молоденькому аспиранту ее выделили не просто так — из Черной степи он привез массу артефактов: редкие грибы и травы, землю, несущую магию, и странные, похожие на соль, кристаллы, которые можно было добыть только там.

Отдав треть своих запасов лично декану, он получил место аспиранта, лабораторию и место в общежитии для преподавателей Черной башни. Еще треть ушла на закупку оборудования и материалов. Нельзя было собакам ставить человеческие кости, нужно было выкупить у ветеринаров тела недавно умерших псов, получить официальную бумагу о легальном приобретении, и только потом пробовать приставить дворняжке кость благородного дога или боксера, непородистых собак столичные ветеринары не лечили.

Теперь у него на руках было предписание ректора освободить лабораторию до понедельника, а за спиной нервно топтался нескладный парень в обтрепанной черной мантии, дышал в ухо и спрашивал:

— Ну, ты же не успеешь всё забрать, да? Если что, оставляй все мне… Я не против.

— Размечтался! — коротко рыкнул Арикшавер, отстраняя Сахиба.

Парнишка был слабым магом, но имел протекцию от кого-то из вышестоящих, поэтому всегда попадал туда, где «теплее». Пробившийся всюду сам некромант просто не замечал бы младшекурсника, но тот выбрал его своим кумиром, всюду таскался за аспирантом, копировал его походку, манеры, речь, даже мантию приобрел, только сил на полог тьмы не хватило.

Оставлять такому теленку свою лабораторию не хотелось до слез, но в понедельник на лаборатории сменят магозамок, следовало успеть вынести хотя бы самое ценное. Решение подсказал профессор фон Карпус. Как этот безобидный с виду старичок умудрялся просыпаться в нужные моменты никто не знал. Вот сидит, бабочками любуется и раззз — уже спит! А потом открывает один глаз и выдает в пространство решение проблемы, над которой его ученики бьются не первый час. Так и теперь. Вошел, отодвинув претендента на лабораторию, оглядел еще частично не распакованное оборудование, холодильники с костным и телесным материалом, клетки с собаками, да и предложил:

— Позовем первокурсников, амулеты выдадим, чтобы не попортили ничего, пусть к шестому полигону несут.

— Но, там же ничего нет. И магичить нельзя, — вздохнул Арикшавер, мысленно прощаясь с целой корзиной отличных пробирок, недавно закупленных у стекольщика оптом, — я даже купол поставить не смогу.

— Это ерунда, — отмахнулся профессор, — занесем на поле, накроем брезентом, для животных палатки поставим, а охранка никого, кроме нас, не пропустит. Да и потом, это один не сможешь, а если Инту позовешь — вдвоем и купол, и экран, и что угодно поставите. Главное, баланс соблюдать.

Некромант смирился. Всю субботу первокурсники, обвешанные амулетами, таскали корзины и ящики из Черной башни на шестой полигон. Ругались, шипели, сыпали легкими проклятиями, которые долетали до черной мантии аспиранта и впитывались в нее, делая ткань еще темнее.

Ближе к вечеру у полигона появились две «жизнючки». Оценили масштаб переезда, выслушали профессора и раздраженного некроманта, ушли, но вскоре вернулись с тарелкой печенья, и какого печенья! Привидения, черепушки, черные коты с горящими глазами и пламя костра. Парочку «привидений» темненькая сразу выдала Арикшаверу и герру фон Карпусу, а остальные рыжая принялась рекламировать юным неромантам:

— Так, зайчики, вот эта тыква — для восстановления сил. Эти котики с зельем привлекательности. Черепушки улучшают память, а огонь придает бодрости. По медяку за три штуки на выбор!

Первокурсники переглянулись, оценили собственную усталость и… вывернули карманы.

***

В субботу Софа подняла Инту ни свет, ни заря — еще даже колокол к подъему не звенел. А все потому, что у «валькирии» было четкое представление о правильном приготовлении печенья. Сначала девушки сходили в душ, тщательно вымывшись с головы до ног, особенное внимание уделяя рукам до локтя. Затем переоделись в потрепанные хирургические костюмы, которые отдавали студенткам бесплатно после завершения практики. Волосы тщательно спрятали под косынки, лица прикрыли масками и приступили к священнодействию.

На двери кухни была повешена заранее приготовленная табличка: «Не входить — убьет! Готовит Валькирия». Кусок картона светился неприятным голубоватым светом, а потеки красной краски казались в полумраке коридора потеками крови.

Затем Софа сняла со шкафа огромный таз, в котором, по задумке коменданта, студентки должны были мыть посуду. Этой исполинской чашей никогда не пользовались, пока ее не увидела студентка Ринуш, и теперь все знали, что это таз для теста. Инталии было доверено сеять муку. Огромное сито Софа притащила с практики. Где она его откопала, никто не знал, но этот монстр был под стать тазу.

В муку добавили масло, яйца, мед, в общем, все, что требовалось для создания базового теста. Затем девушки, сменяя друг друга, вымешивали все это огромной палкой, похожей на весло. Позже тесто следовало быстро разделить на части и разложить в миски с приготовленными с вечера добавками.

Самые простые — изюм, курага, имбирь, кунжут, тертый мак, орехи, лепестки роз — уже лежали наготове. А вот дальше пошли сложности, ибо зелья требовали очень точных пропорций. Инта всегда восхищалась подругой в такой момент: раз — Софа оторвала кусок теста, два — кинула его на весы, одолженные в лаборатории, три — перебросила тесто в миску, четыре — с той же невероятной скоростью накапала зелье, вмешала его в комок вязкой массы, а дальше, по необходимости, — либо на холод, либо в тепло, а то и под воду или под перевернутый горшок.

Почти час заняло распределение теста, затем настало время катать и вырезать. Этим занималась Инталия. Софа разогревала духовку, смешивала в миске цветную глазурь, дробила в ступке пряности и сладости для посыпок, а Инта, как хороший хирург, сильными выверенными движениями вытягивала кусок теста, раскатывала, молниеносно проходилась формочками и через минуту выкладывала на смазанный маслом или посыпанный мукой противень. Дальше печеньем занималась Софа — ставила в духовку, вынимала, раскладывала для остывания или, наоборот, кутала в полотенце и сбрызгивала водой.