Любовь провокатора - Станислав Белковский

Все путинское время, но особенно последний год из пятнадцати, окончательно убедили меня, что от наследия СССР надо отказаться, Иосифа Сталина – запретить, а Владимира Ленина – мирно похоронить ради Бога. И если бы не политика Путина, я не уверен, что это понимание пришло бы ко мне своевременно.

Остановив водоворот разрушительно-созидательных реформ и замедлив тем самым ход русского исторического времени, Путин сделал это время материально различимым. Его можно теперь разрезать на куски, накапливать, засаливать на зиму. Счетчик материального времени отчетливо тикает в моей голове.

Что войны, что чума, конец им виден скорый,им приговор почти произнесен.Но кто нас защитит от ужаса, которыйбыл бегом времени когда-то наречен?

В какие-то годы, когда я был сильно недоволен Путиным, – думал уехать из России, чтоб поработать где-то еще. Потом понял, что все-таки хочу остаться здесь, на русской природе. Может, удастся посмотреть, что случится после Путина; может, и не удастся, но это другой вопрос.

Владимир Владимирович за 15 лет правления был не слишком почтителен к своему фундаментальному народу. Он отобрал у народа права выбирать себе власть и наказал бесконечными авралами (саммиты, Олимпиада, чемпионат) за отсутствие склонности к систематическому труду. Он по полной программе вложился в поверх зубов вооруженные войска, которые ни при каких обстоятельствах не должны дать народу выйти из берегов.

Но все-таки он был к этому народу и сострадателен. Он действительно хочет защитить его от унижения злыми внешними врагами. Ведь мы и сами себя можем унижать как угодно.

При Путине закончилась моя молодость, началась средняя жизнь, а там уже скоро – и история, как говорил Довлатов.

Спасибо за понимание.

7

Как говорил великий детсковзрослый писатель Корней Чуковский, в России надо жить долго – до чего-нибудь и доживешь. (Цитата апокрифическая, потому в кавычки не заключается).

Вопрос о том, чтобы очень долго жить (а не приказать долго жить), да еще и неограниченно продлить так называемую молодость, резко актуализировался в российских элитах лет 15 назад. Когда люди ощутили не просто сладость и прелесть субстанции, именуемой в просторечии «миллиарды долларов», но – даруемую этой субстанцией власть над людьми, государствами, ходом истории и природой вещей. А всякая власть хороша тогда, когда она может быть доведена до логического конца. Если с помощью больших денег можно устроить войну или революцию, поменять правительства и законы, то, стало быть, должно быть и товарно-денежное решение проблемы старения и, далее по расписанию, физического бессмертия. Скажем мягче: дожития до нереальных прежде возрастных величин, типа 130–150 лет.

Новым и новейшим хозяевам РФ стало тогда очевидно, что пролонгация избранных жизней есть высшее отражение принципа универсальной справедливости. Действительно: логично ли, чтобы красавец-богач, источающий вкус и воздух эпохи, дающий работу сотням тысяч безымянных людей, летающий на сверхзвуковых самолетах и благотворящий Большому театру, жил столько же, сколько какой-нибудь склонный к дешевой водке закройщик из Торжка или потерявшая счет неплатежеспособным клиентам проститутка Магаданского вокзала? Одна из олигархических звезд конца 1990-х годов прямо говорила вашему покорному слуге: дескать, ты не думай, я уже планирую жизнь на 50–60 лет вперед. Как так? Да очень просто. Через 10 лет будут созданы индивидуальные лекарства, которые позволят прямо отключать гены, отвечающие за старение. Они окажутся очень дорогими, эти лекарства, но мыто их купим. А еще через 10 лет – другие лекарства на ту же тему, только гораздо более мощные. И мы снова их купим. И так, как принято желать у простых смертных евреев, до ста двадцати.

С тех пор, когда наши элиты потянулись к вечной посюсторонней жизни, немалые деньги вложились в российские, зарубежные и комбинированные исследования на эту тему. Не будучи ученым вообще и медико-биологом в особенности, я не буду тут перед вами делать вид, что суть и результаты научно-жизненных изысканий хорошо понимаю. Я, скорее, так, осваивал их на ощупь, чтобы как-то постичь интуитивно и перевести общий смысл на русский газетный язык.

Итак.

Есть вроде бы две основные теории старения.

Первая – стохастическая – учит нас, что организм стареет и движется на всех парах к пресловутой смерти под влиянием всяких внешних и внутренних гадостей. Неожиданных падений кирпичей на головы, перманентных стрессов, неумеренного употребления вредных веществ и т. п. В результате в человеческих клетках накапливается много всякой ерунды, биологические процессы в нас становятся вялыми и бессмысленными, и так – до гробовой доски. Бывай здоров.

Вторая – генетическая – предполагает, что у каждого двуногого человека есть своя собственная, генетическая программа старения. Которая гораздо важнее, чем то, сколько кирпичей на вас попадало в единицу времени и т. п. Можно, по Уинстону Черчиллю, всю жизнь пить виски ведрами, паровозно курить сигары, полностью игнорировать спорт – и протянуть до 90 лет. (Т. е., по нынешним меркам, с учетом возрастной инфляции, до 97—100). А можно отдавать всего себя исключительно здоровому образу жизни, спать только на свежем воздухе, пить лишь дистиллированную воду – и заполучить в сорок с небольшим смертельный инфаркт.

Как мне – полному профану в глубинах всяческих биологий – представляется, обе теории все же где-то смыкаются. И образуют одну большую метатеорию.

Так или иначе, все ныне созданные или создаваемые лекарства от старости/смерти стремятся помочь нам изменить некое потайное функционирование на клеточном уровне. Чтобы, с одной стороны, вернуть стареющему телу молодежный обмен веществ, с другой – подкорректировать генетическую программу старения путем своего рода «хакерского взлома».

Есть, например, такие «ионы Скулачева». Которыми давно занимается под сенью МГУ, а в последние 8 лет – на деньги госкорпорации «Роснано» им. А.Б. Чубайса – наш РФ-академик Владимир Скулачев. Ожидается, что скоро мир будет завален антисмертельными и антистарческими препаратами на базе «ионов Скулачева», позволяющими устранять из клеток т. н. «свободные радикалы», накапливающиеся с возрастом. И играющие для клеток ту же вредоносную роль, что финансируемые из-за рубежа некоммерческие организации – в жизни современного российского общества-государства.

Со всех сторон звучат и другие названия, которые хочется выучить наизусть, как школьную басню: ресвератрол, рамапицин и т. п. Они здорово в свое время помогли пожить мышам, почему теперь бы и не людям? Впрочем, не буду я такие препараты пропагандировать, а то: а) меня могут заподозрить в тайной рекламе; б) кто-нибудь из читателей действительно ненароком сагитируется, а мне потом отвечать.

Есть и другие универсальные методы победы над смертестаростью. Например, заморозить себя лет на 20–25 и разморозиться тогда, когда стремительно развивающаяся медицина точно сможет гарантировать полноценное полубессмертие. Или – поместить себя в неближний космос, где, как утверждают многие ученые, из-за пониженной гравитации все разлагается куда медленнее.

Не говоря уже о клонировании и т. п.

У меня же есть своя собственная – сугубо антинаучная – теория продления жизни (ее же можно, при желании, назвать теорией приближения и отдаления смерти).

Согласно мне, Белковскому, человек умирает тогда, когда полностью исчерпано его базовое жизненное задание. И, напротив, может человек даже при изрядных, страшных болезнях прожить долго-долго, если жизненное задание не отпускает его.

Например. Народный артист СССР Николай Анненков был движим принципиальным заданием – встретить 100-летие на сцене родного Малого театра. Так и получилось. А буквально через несколько недель Анненков умер, ибо перечень заданий оказался предательски пуст.

А помним ли массу примеров того, как совершенно бравые молодцеватые старики, выглядевшие на 15–20 лет моложе объективных лет, начинали стремительно угасать и умирали вскоре после банального выхода на пенсию? (Потому-то я и считаю, что повышение пенсионного возраста до 67 лет, причем для мужчин и женщин одновременно, – очень положительная мера. Не столько экономически, сколько социально-психологически. Ведь пенсионный возраст – это, для его носителя, психологическая черта старости. Мы до сих пор хотим утверждать, что в 60 лет мужчина старик, а женщина есть старуха и вовсе в 55? Абсурд).

И наоборот. Вот такой пример. Одна известная дама была больна раком в четвертой стадии. Оставались ей считаные месяцы. И тут узнала она, что, оказывается, у нее есть родной сын. Которого от нее при рождении скрыли в детдоме, сказав, что ребенок умер. И теперь сын хочет покинуть детдом и прийти к матери. Она прожила еще лет 15, несмотря ни на какой рак.