Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

Опыт, который мы приобрели, занимаясь этим в течение нескольких сотен лет, был очень полезен, когда мы начали спонсировать более… активные начинания.

— И ваша нынешняя Мать-настоятельница не возражает против вашей более… светской деятельности, скажем так? — спросил он, и она хрипло рассмеялась.

— Боюсь, вы еще не совсем все поняли, — сказала она ему. — У сестер больше нет Матери-настоятельницы. У нас есть старшая Мать. Она та, кто определяет, что сестры в целом делают в мире, и нет, она не возражает против моей «более светской деятельности», как вы выразились. На самом деле, ей было бы довольно трудно это сделать… поскольку последние двадцать лет или около того я служу старшей Матерью.

* * *

— Доверьтесь мне, — сказал Мерлин Этроуз старшим членам внутреннего круга, когда его внимание вернулось к разговору по комму. — Доминик никогда в жизни не говорил более правдивых вещей. Что бы мы ни делали, мы не хотим превращать эту женщину в нашего врага.

III

КЕВ «Чихиро», 50, залив Горат, королевство Долар, и КЕВ «Дистройер», 54, Теллесберг, королевство Старый Чарис, империя Чарис

— Это подтверждено, милорд?

Коммандер Алвин Хапар говорил так, как будто надеялся, что это не так, и Ливис Гардинир, граф Тирск и старший командующий флотом королевства Долар, ничуть его не винил.

— Боюсь, что так и есть, — сказал он человеку, которого в чарисийской службе назвали бы начальником его штаба, и увидел, как напряглось лицо Хапара. Он оглядел свою дневную каюту и увидел почти такую же реакцию и у всех остальных.

Неудивительно.

Он отодвинул стул, встал и подошел к открытым окнам, глядя через воды залива Горат на золотые каменные стены города Горат, сцепив руки за спиной. Послеполуденное солнце едва висело над западным горизонтом, его косые лучи падали на зубчатые стены и парапеты, окрашивая их более глубоким, более блестящим золотом, и знамена королевства храбро развевались над ними.

Температура в заливе Горат редко опускалась ниже нуля, но зимой здесь может быть очень холодно, особенно для тех, кто находится в его водах. Резкие похолодания в заливе с их сырым, пронизывающим холодом могут длиться пятидневки, несмотря на его южное расположение. Это было то, что вызвало столько болезней среди полуголодных, полуголых экипажей Гвилима Мэнтира, когда они были заключены в тюремных корпусах.

О, да, — подумал Тирск. — Залив может быть жестоким, особенно когда человеческая злоба видит шанс усугубить ситуацию.

Его челюсть сжалась, когда он вспомнил ту зиму, вспомнил свой позор и то, как инквизиция отменила его приказ обеспечить своих пленных — его пленных — едой и лекарями. Эта отполированная ветром гладь безжалостной зимней воды снова заплясала перед его глазами, и он почувствовал ту же беспомощность, что и тогда. О, как он ненавидел залив Горат всю ту холодную, суровую зиму.

Но не сегодня. Он расправил плечи и глубоко вздохнул, заставляя себя отступить от знакомой ярости, и посмотрел на столицу своего королевства.

Несмотря на то, что была середина зимы, ветер, дувший сегодня с залива, был не более чем промозглым, холодным, но не пронизывающим, а темнеющее небо впервые за несколько дней было безоблачным. Люди в городе наслаждались последними минутами этого солнечного света, — подумал он, — возможно, делая небольшие покупки, спеша домой. И художники, вероятно, были на берегу реки Горат со своими мольбертами, ловя этот золотой свет через реку, которая протекала через сердце города, когда солнце золотило скипетры собора. Интересно, сколько из этих людей слышали эту новость? Если они еще не слышали, то узнают достаточно скоро, даже если герцог Салтар и епископ-исполнитель Уилсин попытаются скрыть это. По мнению Тирска, это было бы не только бесполезно, но и особенно глупо, однако он видел множество примеров того, как Уилсин Лейнир совершал такие же глупости. Салтар, вероятно, был достаточно умен, чтобы возражать против этого, но в данном случае Тирск мог рассчитывать на своего собственного начальника, герцога Торэста, который поддержит любые попытки скрыть правду так долго, как только сможет.

Хотя, конечно, не по тем же причинам, что и Лейнир.

— Мы знаем, как это произошло, милорд? — тихо спросил Стивирт Бейкет, командир «Чихиро» и флаг-капитан Тирска. — Я имею в виду, у них было более двухсот тысяч человек, а у Истшера было меньше двадцати тысяч!

— Депеши не слишком подробны, — ответил граф, не отрывая взгляда от успокаивающей панорамы гавани. — Как правило, они бывают такими, когда людям приходится отправлять их с помощью виверны, а семафорная линия была перерезана еще в начале атаки чарисийцев. Однако они ясно дают понять одну вещь: реальная угроза исходила не от форта Тейрис. Это был не Истшер; они провели совершенно отдельный отряд через восток Клифф-Пика мимо деснаирской кавалерии в Чейвейре. Достаточно большой, чтобы перекрыть — и удержать — главную дорогу через Киплинджирский лес. — Он тяжело пожал плечами. — Согласно посланию, которое я видел — он не упомянул, что не должен был его видеть… и не увидел бы, если бы не епископ Стейфан Мейк — Алверез делал все возможное, чтобы пробиться сквозь них. Его атаки, очевидно, сильно повредили чарисийцам, но в процессе они в значительной степени уничтожили нашу часть армии, поэтому Харлесс в конце концов согласился отвести большую часть своей пехоты от ущелья Охэдлин для второй попытки расчистить главную дорогу. Именно тогда Истшер атаковал из форта Тейрис и с чертовски большим числом, чем двадцать тысяч человек.

Он еще мгновение смотрел на гавань, затем повернулся на каблуках