Хроники Бейна. Книга первая (сборник) - Морин Джонсон

Магнус решил, что может позволить людям передать свое сообщение потомкам. Однако смирился он далеко не сразу.

В тот день, когда он впервые увидел геоглифы, в его жизни произошли и другие знаменательные события. Его стошнило тридцать семь раз.

На тридцатый раз Катарина разволновалась:

– По-моему, у тебя жар.

– Я же тебе уже сто раз говорил, что мне очень, очень плохо. Я, наверное, умираю, но вам-то до этого какое дело? – холодно произнес Магнус.

– Зря ты ел морских свинок, – сказал Рагнор и усмехнулся. Он, казалось, до сих пор держал на Магнуса зуб.

– Я слишком слаб, чтобы о себе заботиться. – Магнус повернулся к той, кто ухаживала за ним и не злорадствовала по поводу его мучений. Он изо всех сил старался выглядеть жалко и подозревал, что сейчас ему это удается превосходно. – Катарина, не поможешь…

– Вот уж не собираюсь я тратить силы и чары, которыми можно спасать людям жизнь, на исцеление того, кто перепил и злоупотребил полетами на большой высоте!

Катарина взглянула на него так сурово, что сразу стало ясно: все кончено. С бóльшим успехом можно было сдаться на милость ласковому зеленому другу Рагнору. Магнус уже собрался было сделать это, когда Катарина задумчиво произнесла:

– Думаю, нам стоит попробовать что-нибудь из самых обычных местных лекарств.

Обычным лекарством в этой части Перу, судя по всему, считалась морская свинка, которой приглашенная женщина-врачеватель принялась тереть тело больного.

– Прекратите, – запротестовал Магнус. – Я колдун и могу исцелить себя сам. А еще могу снести ваши головы с плеч!

– О, нет. Он бредит, он сошел с ума, не слушайте его. Продолжайте лечение свинкой! – сказал Рагнор.

Женщина безразлично продолжила заниматься своим делом.

– Расслабься, Магнус! Пусть волшебство морской свинки потечет по твоим венам, – сказала Катарина, которая, отличаясь широтой взглядов, всегда интересовалась новыми направлениями медицины. Ее, судя по всему, радовало, что теперь Магнус оказался в роли подопытного кролика.

– Да, вот именно, – встрял Рагнор, который вовсе не был мужчиной широких взглядов, и засмеялся.

Магнусу все происходящее не казалось таким уж смешным. В детстве он часто принимал джаму, в состав которого в лучшем случае входила желчь козла (а если повезет, то аллигатора). Но и морские свинки и джаму были лучше, чем кровопускание, которое когда-то сделал ему один английский врач. Врачебные процедуры его утомляли, и он бы предпочел, чтобы все просто подождали, пока ему станет лучше. Он несколько раз пытался вырваться, и поэтому его пришлось усмирить силой. Позже Рагнор и Катарина часто изображали его в тот момент, когда он попытался увести морских свинок за собой, крича: «Свобода!» и «Теперь я ваш лидер!»

Вполне возможно, он по-прежнему был слегка пьян.

В финале ужасающей процедуры одну из свинок вскрыли, чтобы определить по ее внутренностям, подействовало ли лечение. При виде этого Магнуса снова стошнило.

Несколькими днями позже, после всех злоключений с морскими свинками, Катарина и Рагнор позволили Магнусу выпить под их оскорбительно пристальным надзором одну – всего одну – кружку спиртного.

– Помнишь, что ты говорил раньше, в Ту Ночь? – сказала Катарина.

И Катарина, и Рагнор называли произошедшее именно так, и Магнус буквально слышал, как они проговаривают заглавные буквы.

– Не бойся. Я больше не хочу становиться кактусом и жить в пустыне, – беспечно ответил Магнус.

Катарина мигнула и поморщилась – ее явно одолели воспоминания.

– Нет, я не о том, хоть это и приятно слышать. Я вот о чем – помнишь, ты говорил о людях, о том, могут ли они любить нас?

Магнусу не особенно хотелось думать о том, что он жалостливо бормотал в тот день, когда ему разбили сердце. Хандрить не было смысла. Хандра – занятие для слонов и депрессивных людей. И депрессивных слонов.

Несмотря на то что Магнус, похоже, не особенно желал поддерживать беседу, Катарина продолжила:

– Я родилась с таким цветом кожи и в младенчестве еще не умела накладывать на себя чары. Скрыть свой истинный облик я никак не могла, хотя быть собой было небезопасно. Когда мать увидела меня, она поняла, кто я, и утаила меня от всего мира. Она воспитывала меня тайно и всеми силами пыталась уберечь меня от опасности. Она была жестоко наказана, но отвечала на это лишь любовью. Когда я исцеляю людей, я делаю это ради нее. Это дань, которую я плачу ей. Когда она спасла меня, она спасла жизни бесчисленных людей из самых разных времен.

Она серьезно взглянула на Рагнора, который сидел за столом и неловко пялился на свои руки, но все же откликнулся:

– А мои родители думали, что я ребенок эльфов или кто-то вроде. Мама говорила, что кожа у меня цвета весны, – сказал он, и на его щеках выступил изумрудный румянец. – Все, само собой, было несколько сложнее, но они меня полюбили, хотя находиться в моем обществе было не очень уютно и мама всегда говорила мне, что я ворчливый, как старик. С возрастом я, конечно, изжил этот недостаток.

После этой фразы воцарилось вежливое молчание.

Магнус подумал, что с тем, что воспитываешь подкидыша фей, смириться легче, чем с тем, что женщину – или, реже, мужчину – охмурили демоны и ребенок – это напоминание о перенесенной боли. Демоны и боль всегда сопровождали рождение колдунов.

– Это то, о чем нам стоить помнить, если нам кажется, что люди нам чужды, – сказала Катарина. – Мы многому обязаны людской любви и лишь благодаря ей живем вечно. Люди качали в колыбелях странных детей, не отчаиваясь и не отворачиваясь от нас. Я знаю, от кого мне досталась по наследству моя душа.

Они сидели около своего дома в саду, окруженном высокими стенами, но Катарина всегда была осторожнее друзей. Она оглянулась и зажгла стоящую на столике свечу искрой, возникшей в ее сложенных ладонях из ниоткуда. Белоснежные волосы ее на миг превратились в шелк и жемчуга. Все неожиданно осветилось, и теперь Магнус мог видеть улыбку подруги.

– Наши отцы были демонами, – сказала Катарина, – а матери – героинями.

И это было правдой.

Большинство колдунов уже с рождения отмечены колдовским клеймом, и многие дети умирали рано, потому что родители бросали или убивали этих странных созданий. Но иногда любовь превозмогала страх. Так воспитали Катарину и Рагнора. Колдовским клеймом Магнуса были глаза, золотисто-зеленые, со зрачками-щелками. Но эта его особенность проявилась не сразу. При рождении его кожа не была синей, как у Катарины, или зеленой, как у Рагнора. С виду он был обыкновенным человеческим ребенком с необычными янтарными глазами. Мать Магнуса поняла, что его отец – демон, не сразу, а только после того, как однажды утром подошла к колыбели и увидела, как ребенок смотрит на нее кошачьими глазами. Тогда она поняла, что тот, кто явился к ней ночью в обличье ее мужа, не был им. И еще – что она не хочет жить дальше. Она и не стала.