Я не скажу тебе о сыне - Иконникова Ольга

Я поняла, что отец ничего мне о них не расскажет, и чтобы удовлетворить свое любопытство, я пристала с расспросами к няне. А вот она говорила о них охотно.

По ее словам выходило, что в Леони еще с ранних лет проснулась магия целительницы, а роду де Сурель как раз принадлежал амулет, многократно усиливавший эти способности. Долгие годы считалось, что амулет потерял свою силу, когда было утрачено заклинание, которое его активировало. Но Леони сумела подобрать нужные слова, и амулет признал ее и откликнулся.

«Как королева Алэйна, да? – восторженно спросила я у нянюшки. – Она ведь тоже умела придумывать заклинания!»

«Да, как королева Алэйна, – подтвердила старушка, явно гордясь тем, что ее подопечная оказалась в этом похожа на легендарную королеву Линарии. – Мадемуазель Леони хотела полностью посвятить себя врачеванию, но у вашего дедушки были на нее совсем другие планы. Он нашел ей жениха, которого посчитал достойным, и объявил о скорой свадьбе».

Дальнейшая история казалась мне волнующей и почти невероятной. Леони заявила, что не собирается выходить замуж, тем более – за сына графа Маршаля, которого она назвала игроком и мотом. Дедушка оскорбился и заявил, что пока она ест его хлеб, она будет делать то, что он посчитает нужным. Начались приготовления к торжеству, но свадьба всё-таки не состоялась – потому что невеста сбежала.

Она исчезла из замка, не взяв с собой почти ничего (даже смены белья) – ничего, кроме целительского амулета.

Дедушка заявил, что не хочет больше ничего знать о той, которую он перестал считать своей дочерью, хотя время показало, что по крайней мере в отношении своего жениха Леони оказалась права – получив титул графа Маршаля, тот промотал всё фамильное состояние, и тетя Клэр с Джеммой сейчас пожинали плоды его мотовства.

Тетя Леони никогда не просила помощи у родных, хотя, наверно, ей пришло нелегко. И в родное поместье она вернулась лишь однажды, когда узнала о болезни отца. Она приехала предложить старому маркизу свою помощь, но он был слишком горд, чтобы ее принять. Он не пустил дочь даже на порог.

Но, как рассказывала нянюшка, он всё-таки любил Леони, потому что, велев закрыть перед ней ворота, он поднялся на самую высокую башню замка и смотрел на дорогу до тех пор, пока экипаж, в котором уезжала его дочь, не скрылся из вида.

Гордость не позволила ему признать свои ошибки. Более того, она не остерегла его от их повторения. Лишившись старшей дочери, он не стал мягче в отношении других своих детей.

За сына графа Маршаля он выдал пусть не старшую, но младшую дочь, а Клэр не обладала сильным характером сестры и не осмелилась возразить. Этот брак никому не принес счастья, в нём не было не только любви, но даже уважения.

Не менее суров дедушка оказался и к моему дяде. Испокон веков младшие сыновья в роду де Сурель обретали себя на военном поприще, и именно этого старый маркиз ждал от Матео. Но более неподходящего для офицерской службы человека трудно было отыскать – как говорила нянюшка, он все свободное время проводил в библиотеке и мечтал поступить в университет и стать ученым. Но такая карьера показалась дедушке недостойной представителя славного рода де Сурелей, и он потребовал, чтобы сын отправился в армию. И никакие доводы Матео не заставили его переменить решение.

Дело закончилось тем же, чем и в случае с Леони, за тем лишь исключением, что молодой человек в замок так и не вернулся. И если о тете мы знали хоть что-то – когда она приезжала в Сурель, то оставила карточку со своим адресом в предместье Лимы, – то о дяде Матео мы не знали ничего.

– Ты с ума сошла, Сандра! – возмутилась тетушка Клэр. – Как тебе в голову могло прийти пригласить Леони на королевскую свадьбу? Она сейчас вращается в столь низком обществе, что мне стыдно, что она – моя сестра.

Папенька не был столь категоричен, но его ответ мало в чем противоречил ответу тетушки.

– Леони сделала свой выбор, и я не думаю, что она будет рада встрече с нами.

– Но разве ты не хотел бы ее повидать? Давай хотя бы просто съездим к ней – Дижонское предместье совсем недалеко.

Но даже это папенька с тетушкой посчитали неуместным. А у меня не было собственных средств, чтобы нанять извозчика. К тому же, я еще плохо знала Лиму и боялась одна выходить за пределы нашего сада.

Но я подумала, что непременно расскажу о тетушке Этьену после свадьбы – я не хотела ничего от него скрывать. И мы могли бы съездить к ней вдвоем – конечно, инкогнито, – просто, чтобы убедиться, что у нее все хорошо, и она не нуждается в нашей помощи.

Непростые обязанности королевы

Я мало что помнила из того дня, когда состоялась наша свадьба. Отложилась в памяти только сильная усталость. Это было связано и с платьем – роскошным, белым, столь щедро усыпанным бриллиантами, что оно казалось мне тяжелым рыцарским доспехом, – и с огромной толпой гостей, которой я должна была улыбаться, и с тем, что я всё время боялась сделать что-то не так.

Во время церемонии важно было в точности следовать и гласно, и негласно установленным правилам, и хотя ко мне приставлен был помощник церемониймейстера, который на каждом шагу подсказывал мне порядок действий, я всё равно волновалась. На торжество в Лиму приехали вся высшая знать Линарии, а еще несколько глав и множество послов соседних государств.

Этьен подбадривал меня и взглядом, и улыбкой, но я продолжала дрожать до самого окончания церемонии в храме. На свадебном пиру было чуть легче – оголодавшие гости набросились на еду и крепкие напитки, и мы с Этьеном даже смогли поговорить.

Меня пугала еще и наша первая совместная ночь, но, как оказалось, совершенно напрасно. Этьен был нежен, и все мои неприятные ощущения были связаны исключительно с моей стыдливостью – я смущалась любопытных взглядов горничных, которые готовили меня ко сну и помогали мне привести себя в порядок на следующее утро.

Я ожидала, что с окончанием дня свадьбы всё станет проще и понятней, но сильно ошиблась в этом – скоро выяснилось, что королева столь же несвободна в своих действиях и желаниях, как какая-нибудь младшая служанка. Мне то и дело напоминали, как я должна одеваться, какими словами приветствовать посетителей, как отвечать на многочисленные письма с поздравлениями и просьбами.

Нам с его величеством дали насладиться друг другом лишь пару дней, а потом мне стали представлять особо высших чиновников, их жен, дочерей и племянниц. Всё началось с первого министра Арно де Крелона. Он появился в моих апартаментах, дабы засвидетельствовать мне свое почтение, а заодно и замолвить словечко за свою сестру – мадемуазель де Крелон.

– Ваше величество, в самые ближайшее время вы должны будете назначить главную статс-даму королевского двора – именно она будет заботиться о вашем удобстве и руководить статс-дамами и фрейлинами. Позвольте вас заверить, что моя младшая сестра Летиция де Крелон подходит для этой должности как нельзя лучше. Она ответственна, умна и блестяще знает дворцовый этикет.

Признаться, я боялась, что он будет хлопотать за совсем другую особу – за свою дочь Энрику, которую я уж точно не хотела бы держать подле себя.

Я обещала подумать, и он удалился, крайне разочарованный тем, что я не поступила так, как он мне подсказывал.

В тот же день ближе к вечеру я удостоилась визита еще одного чиновника – министра финансов маркиза Гастон Жомини. Он пожаловал вместе с супругой – Ванесс. Она была уже немолода, но имела приятную внешность и не менее приятные манеры.

– Вам понадобится утвердить целый штат фрейлин и статс-дам, ваше величество, – сказала она после того, как супруг представил ее должным образом. – Думаю, вы понимаете, ваше величество, насколько важно окружить себя по-настоящему преданными вам людьми.

Я кивнула, хотя пока не очень понимала все эти дворцовые хитрости. В число моих приближенных может затесаться девица, подосланная врагами Линарии? Эта мысль показалась мне смешной, и я невольно улыбнулась, чем вызвала осуждающее покачивание головы министра финансов.