Цветок Америки - Жеральд Мессадье

— Почему же вы не спросите самого Тосканелли? — осведомился он.

Посетители окинули его взглядом, в котором угадывалась ирония, возможно, даже презрение — он так и не сумел понять. Как бы там ни было, двое незнакомцев не сводили с него глаз, словно пытаясь что-то выведать. Он не привык к подобному обращению и рассердился.

— Тосканелли умер, — сказал, наконец, один из португальцев.

— Как же вы узнали, что он будто бы доверил эту карту мне?

— Об этом сообщил нам его сын. Тосканелли просил вручить ее вам, чтобы вы сделали с нее гравюру и напечатали.

Они по-прежнему не сводили с него испытующего взгляда.

— Так оно и было, но только в Генуе, — объяснил Франсуа. — Потом он передумал и забрал карту. Мы ее так и не напечатали.

Один из посетителей хитро усмехнулся.

— Сказанное вами одновременно верно и неверно, мессир, — возразил он. — Действительно, вы так и не напечатали эту карту, но один из ваших мастеров сделал с нее гравюру прежде, чем Тосканелли передумал. Так что карта эта существует в виде гравюры на дереве, и именно вы ее обладатель. Мы готовы заплатить вам за нее две тысячи дукатов.

— Мессиры, если эта деревянная заготовка существует, она находится, разумеется, не в Страсбурге, а в Генуе. Туда вам и нужно отправиться.

— Мы уже побывали там. Заготовка исчезла.

Услышав этот ответ, Франсуа пришел в искреннее недоумение. И тревога его усилилась, когда он вспомнил о предсказании своего сына Франца Эккарта. Инстинкт подсказывал ему, что посетителей интересует именно та карта, на которой показаны земли за Геркулесовыми столбами. Что же скрывается за всей этой историей?

Во время разговора с португальцами Жак Адальберт, находившийся в двух шагах от них, не поднимал головы, целиком поглощенный работой.

— Вы этого не знали? — спросил второй португалец.

— Нет.

Посетители явно начинали терять терпение.

— Вам предложены немалые деньги за эту карту! — вскричал один из них.

И встал, показывая тем самым, что беседа окончена.

— В течение трех дней мы будем на постоялом дворе «Золотая лошадь». На тот случай, если вы передумаете, запомните мое имя — Мануэль Эстевес.

Как может он передумать, если ничего не знает? Неужели они обвиняют его во лжи? Франсуа недовольно нахмурился. Иностранцы ушли, окинув его на прощание мрачным взором.

Когда они ушли, Жак Адальберт сказал отцу:

— Я не хотел вмешиваться в разговор, но эта деревянная гравюра находится у меня.

Юноша и в самом деле недавно вернулся из Генуи. Франсуа был ошеломлен.

— Гравюра у тебя?

Жак Адальберт кивнул.

— Эти двое мне доверия не внушают, — сказал он.

— Мне тоже.

— Тем более что несколько дней назад нашу мастерскую в Генуе ограбили. Вряд ли это совпадение. Как ты знаешь, старший мастер спит на верхнем этаже. Ночью его разбудил бешеный лай собаки, которую он оставил внизу. Спустившись, он увидел, что какой-то человек роется в папках. Оба схватились за ножи. К счастью, на помощь прибежал один из подмастерьев, и вдвоем они скрутили вора. Тот тоже был португалец.

Но не грабитель обычного пошиба: образованный и хорошо одетый. Его посадили в тюрьму, но он так и не признался, что искал в мастерской.

— А как же ты догадался?

Жак Адальберт ответил после некоторой заминки:

— Я вспомнил слова брата. Он говорил об этой карте.

Франсуа помрачнел.

— Ты полагаешь, что Франц Эккарт рассказал о ней кому-то?

Жак Адальберт энергично замотал головой:

— Вовсе нет! Земли, о которых он говорил, были и в самом деле недавно открыты.

— Что? — вскричал Франсуа.

Его сын кивнул.

— Мы узнали новость в Генуе, но, похоже, об этом еще почти никто не знает. Один испанский мореплаватель по имени Христофор Колумб отправился на запад за Геркулесовы столбы и после долгого плавания открыл обитаемые острова, которые объявил владением короля Фердинанда Испанского и королевы Изабеллы.

Франсуа был настолько ошеломлен, что не смог должным образом оценить как известие об обитаемых землях за Геркулесовыми столбами, так и странную прозорливость Франца Эккарта. Немного опомнившись, он спросил:

— Но чем это могло заинтересовать явившихся к нам посетителей? Земли уже открыты…

— Насколько я слышал, дело обстоит гораздо сложнее, — объяснил сын. — Говорят, речь идет не только об островах… Вроде бы за морем находится целый континент. И, кажется, этот континент изобилует золотом, жемчугом, драгоценными камнями, богатствами всякого рода. Этот Колумб, похоже, открыл гораздо более короткий путь в Индию. Иными словами, Испания получит громадные деньги, а Португалия утратит господство на море, если по-прежнему станет добираться до Индии, огибая Африку. Я думаю, к нам явились португальские торговцы или их посланцы. Они хотят оспорить у Испании этот новый путь в Индию.

Рабочий день завершался: отец с сыном пошли мыть руки мылом и песком, чтобы отчистить липкие пятна, оставленные жирными чернилами. Разговор возобновился по дороге к дому.

— Где же эта карта сейчас? — спросил Франсуа.

— Точнее, деревянная гравюра. У нас дома, в надежном месте. Ты хочешь продать им ее?

— Нет, — ответил Франсуа. — Они показались мне подозрительными. Тем более что они, по твоим словам, замешаны в ограблении мастерской. А где оттиск, который видел Франц Эккарт?

— Тоже у нас дома.

За ужином обсуждали только новость, которую сообщил Жак Адальберт. Жанну преследовала мысль, что исполнилось уже второе предсказание Франца Эккарта. Жозеф расспрашивал о карте Тосканелли и связанных с нею проблемах. Возможно ли, чтобы Тосканелли узнал про новый путь в Индию? И на какие сведения он опирался? Тут Жозеф вспомнил, что несколько лет назад познакомился в Нюрнберге с сыном тамошнего торговца: этот человек по имени Мартин Бехайм, геометр и математик, создавший первый земной глобус, уверял его, взяв слово никому не говорить, что в Индию можно добраться, двигаясь на запад. Но каким образом Мартин Бехайм это узнал?

— Здесь затронуты интересы двух громадных империй, — сказала Жанна, — испанской и португальской. Мы еще услышим об этом деле.

Софи-Маргерит между тем смертельно скучала. Она вообще томилась, будучи приговорена к супружеской верности после переезда Жанны в Страсбург. И, разумеется, ничего не понимала в географических картах, империях и пути в Индию.

А хотелось ей танцевать на балу. Но в Страсбурге это было немыслимо. Особенно перед Пасхой.

Через три дня, в Чистый четверг, Жанна велела приготовить последний настоящий обед перед воскресеньем. Франсуа пришел в обычное время, в седьмом часу. Его сопровождал Жак Адальберт. Деодат, которому через несколько дней предстояло ехать в Женеву с Жозефом, тоже был дома. Все ждали Софи-Маргерит; она запаздывала, что было делом неслыханным, ибо Жанна внушала ей священный ужас.