Гремучий Коктейль 5 - Харитон Байконурович Мамбурин

Императрица делала вид, что она фанатеет от разумных чернокниг. На самом деле их разумность для неё была лишь показателем ценности и уникальности артефакта, способного в себе содержать заклинание, позволяющее акаи-бата привязать собственный мир к Сердечнику. Что-то в их природе не позволяло этим лишившимся тел тварям стать подданными человека, а жить они очень-очень хотели. А еще очень хотели мне отомстить, но, будучи крайне осторожными тварями, решились всего на несколько попыток.

— Что-то полезное добавить можешь? — хмуро спросил я, — Думаю, ты знаешь, что я в опале, хода в Москву мне нет.

— Это твои проблемы, Кейн, — тут же отреагировал демон, вставая, — Но кое-что полезное я тебе скажу — она не угомонилась. Продолжает строить против тебя козни, имей это в виду, может, используешь в свою пользу. Считай, что она последняя из идейных акаи-бата, оставшихся в живых и имеющих влияние на других. Сдохнет — и на этой расе можно ставить точку. В любом случае, она от тебя и твоей книги отставать не собирается.

Намылившийся свалить демон был явлением страннее некуда. Это как молодая саратовская студентка, украдкой выбирающаяся от спящего молодого мультимиллионера, с которым они кувыркались всю ночь…

— Ты обосрался, Амадей, — уверенно заявил я вслед беглецу, — Держал меня в качестве козыря, планировал явно что-то крупное и сложное, но обделался и решил слить мое обещание помощи хоть куда-нибудь. Уверен, что я разгребу последствия?

Одержимый, прекрасно расслышавший мои слова, остановился. Замер, но не обернулся.

— Ты уверен, что я, если доберусь до неё, не попробую сначала разговорить, м? — тем временем продолжал я, — Просто в надежде понять, с какой стати самый классический из всех возможных демонов Преисподней, разве что страдающий от жестокой недооценки смертных, так сильно желает угробить остатки расы похитителей тел?

— Какой же ты… — простонали мне в ответ. Не оборачиваясь.

— Я думал о тебе всё это время, Амадей. Ждал тебя. Хотел выплатить долг. И что я вижу вместо гордого адского манипулятора? Поджавшего хвост пса, даже не надеющегося на успех. «Иди и убей». Как пошло.

— Слышишь, смертный… — у демона определенно сдали нервы, он резко обернулся к сидящему мне, но вместо тысячи слов (или хотя бы одного матерного предложения) он зачем-то взорвал себе голову.

Во всяком случае, так я думал первые доли секунды, а лишь спустя почти половину такого долгого отрезка времени понял, что перед тем, как мозги демонского вместилища решили подышать свежим воздухом, возник звук мощного выстрела. Вторую половину секунды и всю следующую я уже действовал, раскладывая свой гримуар для формирования Щита, и съеживаясь за ним с оружием наготове. Истошный визг шин набирающего скорость мана-мобиля полностью завершил картину.

Демона наибанальнейшим образом пристрелили из подкатившей тачки. Прям святыми девяностыми повеяло.

— «Так, подытожим», — проворчал я про себя, поднимаясь на ноги, — «Я просто хотел спокойно поучиться. Вместо этого у меня проблемы с Молотовым, буйные москвичи, супруга, не желающая размножаться, целый мир зеленых хитрых негодяев… Ах да, еще Аркендорф. И шальная императрица, которая, по сути, злобный иномировой дух. Плюс еще кто-то на моих глазах вынес одержимого, причем, готов поспорить на все юбки Пиаты — он точно знал, как такого надо убивать. Проблема ли это? Посмотрим»

— «Думаю, что твои спокойные деньки кончились, Кейн. Правда, я бы на твоем месте скрылся бы отсюда… или ты забыл про Томилина?»

— «Мне кажется, или ты рад?», — проворчал я, тут же ускоряя шаг до пределов приличий.

— «Заинтригован, так будет вернее», — признался мне лорд Алистер Эмберхарт, проживающий внутри моего черепа, — «А может быть, даже соскучился по временам, когда твоя жизнь была менее многословной и более конкретной»

— «Всё, я хочу домой. Если Амадей не появится у меня в ближайшее время с жалобным лицом и разводом на какую-нибудь гнилуху, то можно официально списывать его со счетов. Императрицей мы занимаемся, ясное дело, но сам он точно идёт в расход», — решил я грохнуть демона от греха подальше.

— «Я почти захотел тебя усыновить»

Чувство юмора у Эмберхарта? Легче представить себе ядерную боеголовку, уже летящую к цели и рассказывающую по дороге анекдот. Но мы над этим работаем.

— «Как там наша подопечная?»

— «Мечтает, чтобы ты как можно скорее переступил порог дома»

Я тоже мечтаю. Что мне, что Фелиции нужно одно и то же — нырнуть в свои покои и спрятаться от этого страшного мира. На время.

Дайхард — мечты сбываются.

Что-то меня на дурные шутки тянет после того, как у виска просвистела то ли очень большая пуля, то ли небольшой снаряд.

Дома, в особняке, было хорошо, но очень шумно, впрочем, как и всегда. Отдав три четверти особняка гоблинам, я добился того, что вся бюрократическая система быстро растущей индустрии силовых доспехов, как легальная, так и теневая, находилась в шаговой доступности. Одного крыла на втором этаже моей небольшой семье хватало с избытком, ну а гостей я пока не ждал. Тем не менее, по условному сигналу все эти суетящиеся там и тут зеленые ушастые люди вполне могли спрятаться, а то и уйти через портал. Последний, находясь в обширных подвалах дома, вёл не куда-нибудь, а в архивы, которые мы решили разместить на Гарамоне.

— Ваше сиятельство, — проходившая по холлу первого этажа Анна Эбигейловна, сопровождаемая тремя забавно семенящими за ней гоблиншами в платьях горничных, величественно поклонилась, — Вам что-нибудь угодно?

— Нет, — качнул я головой, снимая верхнюю одежду и передавая гоблиншам, — Я к дочери.

Алиса Дайхард решила взять от своих родителей худшее, но поровну, чтобы никого не обидеть. Один глаз моей дочурки щеголял угольно-черной радужкой, второй сиял ярко-изумрудным пламенем. Волосиков на голове, к удивлению всех Терновых, было как-то многовато, и росли они просто зверски быстро. А еще слегка шевелились. Хотя так быть было совсем не должно. Вкупе с тихим характером и недовольно-строгим видом, дочурка, которой было чуть более полугода, вводила в оторопь с непривычки любого. На малознакомых типов вроде Азова Алиса смотрела с таким отчетливо выраженным скептицизмом, что тем становилось не по себе.

Ах да, еще она не плакала… пока из её кроватки было видно чучело совы. Да-да, той самой знаменитой совы Терновых. Кристина так и не рассказала мне, зачем они сделали чучело из бывшей любимицы императрицы, но оно считалось одной из реликвий этой боярской семьи.

С дочкой всё