По ту сторону занавеса - Эрл Биггерс

– В настоящее время, – возразил Чарли Чан, – самое лучшее вознаграждение ждет меня в конце пути к моему скромному дому на склоне холма Панчбоул.

– Что ж, – развел руками сэр Фредерик, – мне очень жаль.

– Сердце мое разрывается от боли, но я вынужден отказаться, – еще раз повторил китаец.

В этот момент к детективам подошел Барри Кирк.

– Вот вы где! Еле нашел. У меня к вам просьба, – обратился он к Чарли Чану.

Тот постарался сохранить спокойствие, хотя весь напрягся… И этот с просьбой! Что на сей раз?

Миллионер не замедлил удовлетворить его любопытство.

– Видите ли, только что я пригласил на свой вечерний прием мисс Морроу, так что теперь у нас недостает одного мужчины. Не откажите в любезности тоже принять мое приглашение. Насколько мне известно, вы уезжаете лишь завтра.

– О, ваша просьба – большая честь для меня, мистер Кирк, – рассыпался в благодарностях китаец. – Не хотелось бы однако злоупотреблять вашей любезностью. Я и без того ваш должник…

– Никаких злоупотреблений, – решительно пресек поток благодарности Барри Кирк. – Жду вас у себя в полвосьмого. Идет?

– Прекрасно! – искренне обрадовался сэр Фредерик. – В таком случае, господин сержант, у меня будет еще возможность пообщаться с вами. И если для вас имеет какое-то значение и мое приглашение, то я присоединяюсь к просьбе моего великодушного хозяина.

– Мы, китайцы, странный народ, – философски заметил Чарли Чан. – Когда мы говорим «нет», то это действительно означает «нет», а если скажем «да», то уж непременно сдержим слово. И в данном случае я говорю «да», причем с огромным удовлетворением.

– Значит, договорились, – потер руки Барри Кирк.

– А куда же подевался наш репортер? – вспомнил вдруг сэр Фредерик.

– Похоже, направился прямиком в редакцию. Очень спешил, – ответил Кирк. – Не терпится, должно быть, написать очередной репортаж.

– Какой репортаж? – встревожился англичанин.

– Думаю, о нашей встрече. Точнее, о встрече знаменитого английского детектива и не менее знаменитого детектива из Гонолулу. Короче, обо всем, что услышал за завтраком.

Знаменитый английский детектив пришел в ужас.

– Господи! Вы хотите сказать, мистер Кирк, что он обо всем этом пропечатает в своей газете?

– Непременно пропечатает! – улыбнулся в ответ Барри Кирк. – Разве вы этого не поняли?

– Увы, я не знаком с американскими нравами. Мне и в голову не пришло такое. Я считал все сказанное просто конфиденциальной беседой в кругу друзей. Какой ужас!

– Если я правильно вас понял, сэр Фредерик, вы не желаете, чтобы о нашем завтраке появилась заметка в газете? – уточнил уже серьезно Кирк.

К англичанину тем временем вернулось обычное хладнокровие. Вежливо распростившись с Чарли Чаном, он поволок несколько изумленного Барри к выходу.

– Из какой газеты этот репортеришка? – на ходу поинтересовался Фредерик Брус.

– Из «Глоб».

– В редакцию «Глоб», и поживее! – приказал сэр Фредерик шоферу такси и обратился к спутнику: – Вижу, вы удивлены?

– Да, признаюсь, – улыбнулся Барри Кирк.

– Поскольку в вас я полностью уверен, мистер Кирк, считаю своим долгом пояснить, что за завтраком я рассказал далеко не все, известное мне об Эве Дюран, но если даже эта малость будет опубликована, моему расследованию будет нанесен непоправимый ущерб.

– Неужели вы хотите сказать, сэр…

– Да, я хочу сказать, что в ходе многолетних розысков я почти у цели. Эву Дюран не убили в Индии. Она сбежала. И я знаю почему. Более того, догадываюсь, каким образом она это сделала. А кроме этого…

– А кроме этого… – подхватил Барри Кирк.

– Сверх того я, пока, к сожалению, ничего добавить не могу.

Сэр Фредерик замолк и молчал всю дорогу, пока не приехали к зданию редакции «Глоб».

В застекленном редакторском боксе Билл Ранкин о чем-то с оживлением рассказывал своему начальнику.

– Такой сенсации еще свет не видел! – восторженно произнес репортер и почувствовал, как в тот же момент железные пальцы сжали его плечо. Обернувшись, он увидел невозмутимое лицо знаменитого английского детектива.

– Произошло недоразумение, – холодно произнес детектив, не ослабляя железной хватки.

– Ооо… что такое? Ох… – только и смог пробормотать репортер.

– Разрешите мне объяснить, – улыбаясь, вмешался Барри Кирк. Миллионер пожал руку знавшего его в лицо редактора и представил ему знаменитого детектива. Сэр Фредерик лишь кивнул, но репортера не выпустил.

– Действительно, произошло недоразумение, – сказал Кирк. – Видите ли, господа, сэр Фредерик не знаком со спецификой свободной американской прессы. Он счел все сказанное просто светской беседой в узком кругу друзей и не отдавал себе отчета в том, что мистер Ранкин за нашим завтраком собирал материал для репортажа. Дело в том, что кое-что из рассказанного мистером Брусом не предназначено для печати…

– Не предназначено для печати! – простонал несчастный репортер.

– И мы просим вас, господа, не опубликовывать этот материал.

– Мне хотелось бы знать причины, в силу которых мы должны воздержаться от публикации, – важно проговорил заведующий городским отделом.

– Уж в Англии эти причины наверняка сочли бы достаточно уважительными, – сказал детектив, – а в обычаях американской прессы я действительно не разбираюсь. Могу лишь заверить вас, господа, что, если будет опубликована даже часть того, что услышал сегодня мистер Ранкин, это может серьезно осложнить торжество справедливости.

Редактор понимающе кивнул.

– Понятно, мы ничего не опубликуем без вашего согласия, мистер Брус.

– Благодарю вас, – облегченно выдохнул сэр Фредерик и выпустил плечо репортера. – Это все, что мне от вас требовалось.

И, круто повернувшись, детектив покинул стеклянный бокс. Барри Кирк тоже поблагодарил газетчиков и, попрощавшись, удалился.

– Вот не повезло! – проговорил Билл Ранкин, растирая занемевшее плечо.

Сэр Фредерик быстро прошел через большую комнату редакции.

Для котов человеческие ограничения не существуют. Коты могут смотреть хоть на короля. Вот и черный Эгберт с интересом разглядывал бывшего главу уголовной службы Скотленд-Ярда. У выхода англичанину пришлось замедлить шаг, чтобы не наступить на черного кота Эгберта, переходившего ему дорогу…

ГЛАВА III

Вилла в поднебесье

Из гостиной своей виллы Барри Кирк вышел на балкон, постоял немного, а затем спустился с балкона в миниатюрный садик, окружавший его поднебесную резиденцию. И, как всегда, остановился у балюстрады, любуясь открывающимся отсюда видом. Уж чем-чем, а таким видом не мог похвастаться больше ни один сад огромного города.

Внизу, как на ладони, просматривались переплетения улочек, с наступлением темноты расцветившихся огнями фонарей и реклам; на горизонте, в порту, словно майские светлячки, мелькали огоньки кораблей и лодок.

Молодой человек поднял голову. Огромные яркие звезды, казалось, сияли над самой головой в ясном небе. Но тут со стороны Бельведера ветер принес тревожные удары колокола: значит, над океаном сгущается туман. Барри уже знал, что через несколько часов клубы густого тумана окутают его высотную виллу, отгородят ее зыбкой завесой от всего остального мира. Барри Кирк туман любил. Он приносил соленое дыхание Тихого океана и являлся как бы фирменным знаком его родного города.

Барри через балкон же вернулся в дом, плотно закрыв за собой входную дверь. Молодой хозяин внимательно оглядел гостиную. Здесь все уже было готово к вечернему приему. Убранство просторной комнаты наглядно свидетельствовало как о вкусе хозяина, так и о его богатстве.

Пушистые ковры, мягкие, удобные кресла и большой диван, несколько светильников, наполнявших мягким светом гостиную. Весело потрескивающие в камине поленья создавали уют, который только подчеркивал усиливающийся за стенами дома ветер.

Хозяин прошел в столовую, чтобы убедиться, что и здесь все в порядке. Парадиз как раз зажигал свечи на парадно сервированном столе: белоснежная скатерть, старинное серебро, цветы в хрустальных вазах. У приборов были разложены десять карточек с фамилиями гостей. Барри довольно улыбнулся.

– Кажется, все в порядке. Впрочем, иначе и быть не может, ведь сегодня у меня в гостях бабушка, а уж требовательнее ее никого нет! К тому же у нее свое мнение о холостяках. Бабуля убеждена, что без женского присмотра мы ни на что не способны.

– Что ж, мы и сегодня развеем ее предубеждения, сэр, – позволил себе небольшую дозу фамильярности вышколенный камердинер.

– Именно этого я и добиваюсь, – подтвердил хозяин. – Боюсь, однако, нас ничто не спасет. Уж если что бабуля вобьет себе в голову – ничего не поделаешь.

Раздался звонок, и Парадиз торжественно направился к входной двери. Барри поспешил следом и как вкопанный остановился в дверях гостиной. В ярко освещенном холле стояла Джун Морроу. В скромном вечернем платье апельсинового цвета молодая темноволосая девушка была потрясающе красива.