Миссия: соблазнить ректора - Ефимия Летова

за каждый из одиннадцати дополнительных зачётов, которые вам нужно будет сдать в течение ближайшего месяца для того, чтобы вас зачислили в Академию официально, я буду выдавать вам по чемодану.

— Вы в своём уме?! — прошипела я. — Меня уже зачислили. Какие ещё зачёты? А чемоданы… Это воровство! Там мои вещи! Вы не имеете права!

— Здесь нет вашего покровителя, и такие вещи, — он медленно и бесстыдно оглядел меня, — вам тут точно не пригодятся. Не путайте учёбу и… работу.

— Моё поступление — вопрос решённый!

— В своей Академии подобные вопросы решаю только я. Указы вашего… покровителя для меня не указы.

— А вы слишком смелый, да?

— Вы даже не представляете, насколько, — широко улыбнулся он, белые зубы блеснули в полумраке коридора, — поэтому если не хотите потерять тёплое доходное местечко в чужой постельке, не стоит разгуливать за пределами своей комнаты в таком виде. У нас принято учиться, а за неприкрытый разврат следует отчисление.

— А, значит, разрешён только прикрытый разврат? Уточните, в каком конкретно виде не стоит разгуливать — таком? — я вывернулась и отступила, настенный светильник вспыхнул, ректор явно мог разглядеть меня во всей красе, тогда как я его лицо почти не видела за исключением блестящих, едва ли не светящихся глаз. Я медленно провела руками по груди и бёдрам, очерчивая изгибы, зацепила пальцем бретельку корсета и слегка оттянула вниз. — А мне вот кажется, вам нравится мой вид. Только скажите, я так и буду ходить. Особенно на ваши лекции. Может быть, подлинная причина того, что вы хотите забрать моё имущество, в этом?

Верлад Миар молчал, а я стояла, как распятая коллекционная бабочка, прямо перед ним, стараясь не выдать того, что мне страшно.

Стыдно.

И в то же время… волнующе. Самую, самую малость. Я не видела его, но чувствовала горячий взгляд, скользящий по моей коже и тонкой ткани почти ничего не прикрывающего белья отчётливее, чем ладонь.

Я потянула за вторую бретельку корсета.

— Это — тоже желаете забрать? Любите женскую одежду? Только скажите, и я сниму. Правда, на вас не налезет. Нужен размер побольше.

Пауза.

— Пожалуй, с такими причудами, лада Эрой, вас лучше поселить в мужское общежитие, — хмыкнул ректор. — Там вы найдёте себе приключения и компанию по вкусу, а меня ваши потасканные, несмотря на молодость, прелести не интересуют, увольте. Не забудьте перед занятиями смыть с себя боевую раскраску аборигенки островов Баравии, иначе до занятий вас попросту не допустят. Ваша комната будет на втором этаже, под литерой 2-E. Спокойной ночи.

Мрак, я же должна была быть с ним — только с ним! — милой, слегка капризной пушистой кошечкой (так выразился Эстей), а не выводить его из себя и не нарываться на грубость! Но теперь уже поздно, и всё из-за усталости и злости после его дурацкой шутки с комнатой преподавательницы. И как мне теперь соблазнять того, кто меня явно на дух не выносит?!

…честно говоря, сперва я подумала, что и про комнату в общежитии для мальчиков он пошутил. Вот только очень скоро стало понятно, что у верлада Миара Лестариса адекватное чувство юмора отсутствует начисто.

Глава 5

— Эй! Эй, эй…Ты кто ваще?!

Не без труда открыв почему-то слипшиеся глаза, я увидела склонившегося над собой по пояс голого парня с длинными темными волосами. В одной из его бровей прямо из кожи торчало серебряное колечко.

Я поморгала — странное видение не исчезало. Парень недоумённо таращился на меня.

— А ты кто?

— Ты чё, баба?! — вытаращился он, проигнорировав мой вопрос.

— Девушка. То есть, женщина, — буркнула я. — Мрак… да ты гений, сделал открытие, тоже мне.

— Тогда чё ты тут делаешь?!

— Сплю. И, вроде как, живу.

Голова болела, виски ломило, и чудесное видение отнюдь не улучшало это состояние. Я приподнялась, одеяло сползло до живота, и парень попятился, скрещивая руки на груди.

— Ты чё, ты чё?! Ты чё, голая?!

— Голый — это ты, а я в нижнем белье, — вздохнула я. — Смотрите, какой трепетный нашёлся.

Рядом с узкой односпальной кроватью — ничего общего с роскошной кроватищей верлады Алазии, если я правильно запомнила имя преподавательницы в теле, ставшей жертвой дурацкого розыгрыша — не имелось никакого мягкого коврика, и мои ноги опустились прямо на холодный пол. Коврика не было, зато рядом стоял стул, на котором было аккуратно развешено длинное платье, довольно унылого цвета тёмной охры. Под стулом притаились скромные коричневые туфли. А это… Это же мой чемодан! Один из двенадцати.

И на него приклеена записка. «Аванс».

Мрак…

Я встала в полный рост, запахнула на груди одеяло, парня перекосило, он сделал ещё шаг назад, запнулся о лежащую на полу стопку книг и рухнул на пятую точку. К счастью, брюки на нём имелись.

— Поверь, я рада не больше, чем ты, — сообщила я. — Просто ваш ректор — мстительный придурок, вот и решил поселить меня сюда.

— А ты чего ожидала? Все люди придурки. Ненавижу людей! Но особенно баб! Все вы, бабы, одинаковые! Губы надуете, сиськи вывалите на всеобщее обозрение — и ждёте, что весь мир падёт к вашим ногам! — парень неуклюже поднялся, потирая ту самую ушибленную точку. О, свет благой, и вот с ним мне придётся жить?!

Книги были повсюду. Книжный стеллаж между двумя односпальными кроватями просто ломился от книг. На кровати моего неприветливого соседа тоже стопочкой высились толстые и явно потрёпанные жизнью фолианты.

— А все женщины — бабы или есть счастливые исключения? — поинтересовалась я, озираясь в поисках уголка уединения. Подтянула к себе багаж. Так… нижнее сменное бельё есть… уже хорошо.

Плохо, что кто-то очевидно копался в моём чемодане и выбрал этот явно не случайно! Так… это что за бутылёк? Содержимое ярко-алого цвета, брр, надеюсь ректор не подсунул мне вино или ещё какую-нибудь гадость, чтобы потом отчислить меня по липовому предлогу. Явно не мой, содержимое своего багажа я знала прекрасно. Да тут ещё и записка… «Смыть боевой раскрас». Вот урод, и не лень ему было время тратить! А это…

Я извлекла из чемодана тщательно перевязанную тяжёлую каменную шкатулку и почувствовала, как на душе потеплело. Вроде бы даже не открывали. Вот только куда её деть? Под подушку? Интерьер комнаты не внушал оптимизма: вот ещё один шкаф, видимо, предназначался для одежды, два стола, две кровати, два стула, на одном из которых кучей были набросаны какие-то мятые вещи… В целом, парнишка-человеконенавистник явно не утруждал себя уборкой. Подумав, я сунула шкатулку под подушку. Станет ли больной на всю