Короткой строкой - Самуил Аронович Лурье

собраны все материалы дела – от первичной исковой телеги до заключительного слова судьи:

– Все, что мне остается теперь, – это сказать несколько слов вам, господа присяжные. Я думаю, вы все видите, в каких сложных условиях может иногда проходить работа присяжных. И у вас определенно был период большого напряжения, особенно в последние два или три дня…

Они, наверное, пытались воспользоваться своим интеллектом. А ведь Тютчев предупреждал. И свидетель Немцов, излагая (не помню зачем) процедуру назначения председателя совета директоров Газпрома, подтвердил:

– …Если я буду описывать все наши разговоры, включая разговоры с Черномырдиным, то боюсь, некоторые дамы будут вынуждены покинуть эту комнату, знаете ли, потому что иногда мы употребляем очень специфические слова. Очень трудно перевести их на английский и очень трудно их объяснить.

Невероятно смешная книжища. Никогда не читал ничего скучней.

Вот Березовского спрашивают: имел ли он возможность влиять на содержание программ принадлежавшего ему ОРТ? Секунду, говорит Березовский. Непорядок. Не вижу Библии. Типа того, что как раз настроился говорить всю правду и ничего кроме, – но как бы этот порыв не пропал зазря.

– Секунду. Да, хорошо, я отвечу на ваш вопрос. Но мне просто интересно, вы не дали мне Библию, чтобы я подтвердил, что говорю правду. Одного раза достаточно?

Александр Крюков. Пушкин выпил со старушкой. (Массовая поэзия и массовые издания.) Воронеж: Наука-Юнипресс, 2012.

Это называется – однокорытники. Жизнь тому назад мы с автором этого труда одновременно посещали некое заведение имени Жданова. Где советская филология обнажала перед нами свои изъязвленные сосцы. Ему рассказывали про аорист и герундив, мне – не помню про что. Теперь он профессор в Воронеже, а я по-прежнему рецензент в «Звезде». Он всю дорогу, стало быть, сеет, пустынный, разумное, ну а я – веселый жнец и на дуде игрец.

Но и профессуре человеческое не чуждо, и А. С. Крюков, особенно когда был помоложе, иной раз позволял себе встряхнуться – по охотиться на дураков. Безжалостно и нескромно подстерегая момент, когда дураки особенно беззащитны, – момент вдохновения. Только дурак раскурлыкается во все горло – тут А. С. и набросит на него иронический силок.

Вот как это выглядит.

Дурак:

Я люблю в твое лицо глядеть досель,

Вот возьми попробуй эту карамель.

А. С. Крюков: «После употребления карамели можно винцо попить и потихоньку начинать вить веревки, затем играючи гнуть подковы, не нанося при этом телесных повреждений друг другу. Еще проще зевнуть и вздремнуть лет эдак на тысячу…»

Другой дурак:

Я любовь твою поставил на болты

Да вдобавок их законтрагаил…

А. С. Крюков: «Можно прибегнуть к холодной или горячей сварке, ежели болты и шплинты не удержат любови».

Ну и так далее. Дурак курлы-курлы, а умный кхе-кхе и ну-ну. А уж если вдруг попадется самка дурака и взвоет: «Он женщину, сгорая от любви, ухватит за лохматые подмышки», – просто помолчит укоризненно: вежливый же; пошутить как надо бы – не позволяет Заратустра.

Это можно еще представить себе так: сутулый очкарик на берегу моря Пошлости во время прилива. От советской любовной лирики спасения нет. Сам Писарев утонул бы вторично.

А впрочем, поэзия ведь и должна быть глуповата, не правда ли? Он ей (повелительно):

Грудь под поцелуи, как под рукомойник! Она ему (приветливо): Льни на лыжах! Льни – льняной!

В общем, это сборник ученых таких фельетонов: в первом разделе – что дураки пописывают; во втором – как они издают и комментируют классику. Второй раздел, конечно, лучше. Солидней. Тут и герундив наконец-то пригодился:

«Хорошо известное выражение Горация fuga temporum (буквально – бег времен), давшее название последней ахматовской книге, в примечаниях превратилось в fura temporium, что является полной бессмыслицей. Кроме того, авторы уверяют, будто выражение это находится в третьем томе сочинений Горация. Они, вероятно, и не подозревают, что римский поэт, живший в I веке до нашей эры, никогда не выпускал собрания своих сочинений. У Ахматовой, как и у Пушкина, речь идет о знаменитой 30-й оде, известной под названием “Памятник”, из третьей книги од Горация».

Браво, профессор! Так им и надо!

А вам, читатель, признаюсь: данная рецензия публикуется на правах коррупции. Просто захотелось послать старому товарищу – через всю жизнь и пол-России – привет.

2012. № 9

А. В. Буров. Блокада день за днем. 2-е изд., переработ. и доп. СПб.: Геликон Плюс, 2011.

Все, что разрешили обком и горлит знать про блокаду в 1979 году, когда эта хроника вышла первым изданием. Плюс «необходимые коррективы и уточнения» для не состоявшегося в 1991 году издания второго.

Минус последние двадцать лет: как если бы они нам приснились. (А что? не исключено.)

Факты как факты. Сказано: такого-то числа бомба разрушила такой-то дом – скорей всего, так и было. А такого-то числа сбито столько– то самолетов противника – тоже очень могло быть. Хотя проверить невозможно: ссылок на документы нет.

А. Буров подробно пересказывает и/или обильно цитирует статьи тогдашних газет: партийной, комсомольской, фронтовой, флотской, а также армейских, дивизионных, заводских.

Факты как факты. Ничего, кроме фактов. Никто не забыт, и ничто не забыто. Вот, например, 21 октября 1941 года обком комсомола через газету «Смена» призвал пионеров и школьников Ленинграда «быть достойными своих дедов, отцов, сестер, братьев, ушедших на фронт, и всем, чем только можно, помогать своему народу в уничтожении фашистских варваров».

А 7 ноября состоялся радиомитинг, и все выступавшие говорили «о непоколебимой решимости ленинградцев и воинов фронта отстоять колыбель Октября».

12 апреля 1942 года по радио зачитано постановление правительства о выпуске государственного военного займа – и:

«…сразу же повсеместно началась его реализация. Уже через два часа на кораблях и в частях Краснознаменной Балтики она была завершена. Полностью закончили подписку и электросиловцы. Общая сумма подписки здесь составила 165 процентов месячного фонда зарплаты…»

11 июля того же года:

«…Переходящее красное знамя 189-й стрелковой дивизии вручено коллективу завода “Большевик”, который выполнил производственный план июня на 142 процента.

В июле, правда, заводской план увеличен по сравнению с июньским в два с половиной раза. Но выступавшие на митинге обуховцы заверили защитников Ленинграда, что и увеличенный план будет выполнен. Слова рабочих звучали убедительно. Среди них было немало подлинных мастеров своего дела. Гостей, приехавших из-под Пулкова, познакомили с долбежником Тарасовым, выполняющим норму на 380 процентов…»

И так далее. В наши дни секретом этого стиля владеет только Владимир Сорокин.

Дэвид Хоффман. «Мертвая рука». Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие / Пер. с англ.