Журнал «Вокруг Света» №07 за 1983 год - Вокруг Света

В наушниках голос Буртового:

— «Иртыши»! Вперед, вперед! Не отставать от коробочек. Наблюдать вправо. Вперед!

Команды-то, в общем, лишние. Мы и так почти в одной линии с танками. Так было определено еще до боя. Но вот соседи развернулись вправо, приотстали, и фланг открылся. Сверху, переворачиваясь через крыло, один за другим с воем бросаются в пике «юнкерсы». Их неубирающиеся шасси торчат как лапы коршуна.

Земля стонет. Машины вздрагивают от близких разрывов. Встал еще один танк, другой. А тут и наши краснозвездные появились. «Ястребки». Часть «юнкерсов» уходит, другие же догорают на земле.

— «Иртыши — один, два»! В излучине вражеские танки. С места огонь.— Это команда Буртового нам с Уколовым.

Излучина реки справа. Вглядываюсь. Точно, танки. Бычков тоже видит цель. Никонов же кричит:

— Куда поворачивать? — Ему из своего люка видно только поле хлеба да небо.

Аладин уже зарядил орудие. Выстрел. Недолет. Обманула лощина — цель казалась ближе.

— Готово! — кричит Аладин. Он уже загнал в казенник второй снаряд. Вот тебе и хрупкий, неказистый! Пятидесятикилограммовый снаряд со звоном залетал на свое место, даже без досылателя.

В это время стволы вражеских танков развернулись в нашу сторону и полыхнули вспышки выстрелов. Над моим открытым люком просвистела болванка. Даже завихрением обдало. Юркнул в люк, командую:

— Огонь!

И тут же у одного из фашистских танков башня буквально взлетела. А следом метнулся столб огня.

— Есть! Давай, Бычков, по второму.

Но по второму выстрелил Уколов, «Иртыш-два» — мой сосед по боевому порядку.

Сноп огня и земли снова закрыл цель. А когда все рассеялось — танки противника уже укрылись в саду. Один начал бить из-за сарая в сторону наших правофланговых танков — в борт. Видим вспышки, облака пыли.

Бычков докладывает:

— Разрешите сквозь сарай, бронебойным?

Я и сам так думал, ведь нельзя же давать ему стрелять.

Выстрел оказался точным — вражеский танк больше не стрелял.

Высокие хлеба, которые недавно мешали нам наблюдать за целями, теперь послужили защитой: из-за них были видны только башни наших танков и самоходок, танки же противника мы видели, что называется, в «полный рост».

— «Иртыш-один», «Иртыш-два»! Вперед! В линию!

Это Буртовой возвращает нас на свои места. Пока мы вели дуэль в излучине, танки батальона уже продвинулись вперед, а с ними и остальные самоходки батареи.

Вдруг мощный удар сотрясает машину. Сноп искр. Запах каленого металла. Гарь.

Кричу:

— Все целы?

Целы. Машина даже не остановилась. Больше того, после удара Никонов резко бросил ее вперед, в низинку. Ведь вторая болванка может оказаться «удачливее»! Эта же ударила в угловую часть брони и рикошетом отлетела, не пробив ее.

Удар был справа. Но кто, откуда?

Стоп. Вот она! В кустарнике на краю хлебного массива — пушка, водит стволом. Всплеск огня. Мимо. Мы не в поле ее зрения, но ведь она бьет по танкам. Как быть?

Решаю развернуться и, наведя орудие на ориентир в створе с пушкой, выкатиться на нее для выстрела. Всего лишь одного, но точного. На два времени не хватит — пушка упредит.

Едва машина вышла чуть повыше и в прицел стало видно пушку, ее ствол начал тут же разворачиваться в нашу сторону.

Но Бычков — орлиный глаз. Уже поймал ее на перекрестие.

— Выстрел! — И доклад сливается с грохотом.— Никонов! Назад!

Дым, пыль. А когда они рассеялись — пушки нет. Вот это Бычков!

...Атака в разгаре. На всхолмленной местности и в оврагах противник открывает внезапный огонь то с одной позиции, то с другой. Огонь с разных сторон. Дымят подбитые танки и остаются позади. Сердце сжимается от боли при виде бредущих раненых. Стиснув зубы, глядишь на тех, которые идут, растопырив, как крылья, обгорелые руки, или на тех, что несут еще и товарища.

Батальону приказано обойти позицию в районе Большая Чернь. Слева, по балке. Поворот прикрывают самоходчики — огнем по позиции противника, которую он занимает по урезу реки. Туда же бьет и артиллерия. Все задымлено. Целей не видно. Но не видит, наверное, маневра танков по балке и противник. И только когда танки вышли к речке, их заметил враг. Но мы уже на другом берегу реки — воды в реке не больше метра. Развернувшись, наши танки пошли в атаку.

И тут из-за бугра, в районе небольшой рощи, появилось несколько вражеских танков. Далековато. Возможно, не по нашему батальону ударят. Там ближе — соседний батальон атакует. Там же и самоходки другой батареи должны действовать.

Однако почему не слышно выстрелов? Боя нет. Дальность же до вражеских танков уменьшается. И их уже до двух десятков. Где же наши соседи? Почему молчат?

Вдруг все вокруг содрогнулось. Раздался грохот. По броне застучали камни, осколки. В триплексы ничего не видно. Поднимаю голову. Пикировщики Ю-87 заходят в круг— и один за другим бомбят. Трещат зенитки. Откуда взялись? Их не видно было до этого. Появились наши истребители. Налет отбит.

...И тишина. Какая-то гудящая. Словно в ушах миллион сверчков трещит. Откинул люк. Не узнать округи. Как будто пахарь все избороздил. Дымящиеся воронки. Колючий едкий запах взрывчатки.

А самоходки целы. Но на бортах брезенты в клочьях, дымят. С кормы все снесено. Крылья у машин оборваны, висят лоскутьями.

Смотрю — Уколов возится с гусеницей. Бычков опустил ствол, он забит грязью — надо чистить.

— Да побыстрее — ведь танки же идут! — Аладин, схватив разрядник, запихнул его в ствол с куском пакли и быстро начал чистить. — Наводи, скорее!

Вражеские танки уже приближались, выползая на холм между лощиной и перелеском.

За рощицей гулко зазвенели выстрелы, постепенно переросшие в канонаду. Но танки противника продолжали ползти. Идут на нас.

Буртовой командует — развернуться и отразить контратаку! Но задача и так ясна. Однако что это делают танки Лискина? До пяти штук развертываются, как и мы — вправо, а остальные почему-то попятились и скатились в лощину чуть левее. Непонятно, но этот хитрец наверняка что-то придумал.

Загрохотали первые выстрелы. Контуры танков противника прояснились. Среди них идут и несколько «тигров».

— Бычков! Огонь по «тигру»! — командую я. Но тот и без того понимает, кого бить первым. Конечно, «тигра».

Но Бычков что-то медлит. Танки разворачиваются и показывают борт, цель стала шире. Бычков этого, видимо, и ждал.

Гремит выстрел. Наша машина дрогнула. И в то же время в фашистском танке что-то блеснуло, он стал, затянулся дымом. Из люков появляются фигурки немцев.

Рядом громыхнуло орудие Уколова. Стреляет Устинов. Горит еще один фашист.

— Экономь снаряды! — слышу голос Буртового.— Бить наверняка! Маневрируйте! Не подставлять борта!

За Уколова особо рад. Как быстро справился он с гусеницей! Да, в бою другие мерки.

А враг идет, хоть и несет потери. Но и у нас загорелась самоходка. Чья? В дыму не видно номера.

И тут левее, почти на фланге контратакующих танков противника, из лесочка выскакивают наши танки. И с ходу огонь в борты фрицам.

Так вот что задумал Лискин. Не зря его между собой друзья иногда величали «академиком». Академии он не кончал, а смекалкой отличался отменной. А главное, конечно, опыт: он же с первых дней в боях и все на передовой. Чем не академия?

И сразу же у фашистов загорелось несколько танков. Огонь почти кинжальный в упор. Боевой порядок фашистов смешался. Одни начали развертываться в сторону атакующих танков. Другие — пятиться. Попались в капкан! Танки врага откатываются. Их уже меньше половины.

Вдруг наша машина снова содрогнулась, как от удара огромного молота. Как молнии сверкнули вспышки, искры. Это был удар в лоб. Однако и на этот раз броня не подвела. Честь и слава уральцам — надежно сработали!

«Мы же, наверное, на прицеле», — кольнула мысль.

— Никонов! Назад! Задний ход. Левее. Газу!

Никонов так рванул, что мы едва удержались на своих местах. А от натуги заглох мотор. Мы еще на виду. Конечно, можно зарядить, но сейчас, наверное, будет второй выстрел — не успеть.

— Заводи! Назад! — кричу я.

И вдруг стрелявший танк как-то озарился, но нет — это не выстрел. Он сам вспыхнул. В эти секунды я не слышал даже выстрела соседа. Это Иван Уколов точно всадил в фашиста снаряд. Спасибо, друг, от экипажа!

А в рации Уколов:

— Никола, жив?

— Живем! — кричу.— Спасибо!

Танки Лискина тем временем уже зажали фашистов с двух сторон. Теперь от них до противника всего лишь сотня метров. Стало ясно — Лискин решил протаранить противника. Кустарник ожил, ощетинился огнем. И среди звонких выстрелов родных тридцатьчетверок гулко ухают наши ИСУ, добивая уцелевших фрицев.

Враг начал отходить.

Открываем огонь по роще. Танкистам стало легче, враг прицельно стрелять не может. И танки наши врываются на позиции гитлеровцев, утюжат их.