На Гемме - Андрей Щупов

До сих пор карлики, если только они не покинули еще Гемму, не предприняли ни одной попытки вмешаться в наши действия. Это в достаточной степени обнадеживало. В данном случае я старался рассуждать здраво. Если цивилизация созрела до такого шага, как выход в космос, она не станет опускаться до таких вещей, что имели место на Гемме. Случившееся могло произойти лишь в результате чудовищного недоразумения, и чесное слово, нам стоило попытаться разрешить все мирным путем. Рвите меня на части, но я никогда не считал стратегию Мак-Артура и ему подобных чем-то достойным внимания. Как это ни банально, но в мир я верил больше, нежели в оружие.

Я находился в своей каюте на "Цезаре". На столике из органического стекла передо мной лежал ранец Ковалева. Довольно таки потертый, из золотой рифленой кожи. Надо признать, вещица удивила меня своим видом. Я сразу вспомнил суворовских солдат на картине "Переход через Альпы". На спинах у них были такие же штуковины. Этот ранец по-настоящему заинтересовал меня. Должно быть, по этой причине я и захватил его с собой. Кроме того я собирался на досуге повнимательнее ознакомиться с личными вещами дежурного. Как ни крути, Ковалев играл одну из ключевых ролей во всех этих событиях. Будь он в состоянии говорить, уверен, дежурному нашлось бы о чем порассказать нам. Например, от кого он отстреливался в эти дни, почему ему пришлось это делать?

Пересев ближе, я принялся укладывать вываленные вещи обратно в ранец. Ничего особенного я не обнаружил. Несколько плиток шоколада, детская игра-головоломка, странной формы очки и какие-то таблетки. Это не считая пары платков и блокнота, зарисованного пугающего вида рожицами.

Полчаса назад я интересовался у доктора состоянием Ковалева. В ответ первый лекарь "Цезаря" посоветовал мне заниматься своими прямыми обязанностями. Прекрасный в общем-то человек, он становился невыносимым, стоило в его палаты угодить больному. Теперь их было двое: Ковалев и Командор. И ни к тому, ни к другому док не подпускал никого на пушечный выстрел. И все-таки я знал, что уже дважды док пытался вывести Ковалева из состояния глоссальной комы, но всякий раз ему приходилось отступать. Может, оттого он и злился на меня. Доктора раздражало мое нетерпение. Первоначальный диагноз - стойкая глоссолалия - подтвердился, и насколько я понял, спешка в данном случае могла только навредить больному. Словом, ни о каких допросах не могло быть и речи. Глоссолалия означала невменяемое состояние, сопровождаемое бредом и общим упадком сил. Доктору ничего не оставалось делать, как вгонять больного в сон и, колдуя над энцефалограммами спящего, надеяться на лучшее.

Светлые блики метнулись по стенам, заставив меня обернуться. Светился экран видеофона, и с этого экрана угрюмо глядело лицо Кола Раскина, моего второго помощника.

- Что-то случилось, Кол?

- Да. Небольшая неприятность, капитан.

Я поморщился. Небольшой неприятностью Кол мог называть что угодно от светопредставления до легкого прыщика на собственной ягодице. На этого могучего и невозмутимого человека я полагался во всем, и единственное, что меня не устраивало, это его вечные "неприятности", маленькие и большие, заставляющие вздрагивать и напряженно ждать.

- Что такое, Кол? Не тяни резину!

- Драка в кубрике. Двое десантников и трое наших.

- Причина?

- Все скучно до чрезвычайности. Им не понравились разговоры навигаторов. Навигаторам, должно быть, не приглянулись их погоны.

- Великолепно...- пробормотал я.- И чья же победа?

- Можно сказать, ничья. Они дерутся, как черти, эти вояки.

Мне показалось, что в голосе Раскина проскользнула виноватая нотка. Трое против двоих и боевая ничья в результате - это его наверняка не радовало.

- Проклятье! - я хлопнул ладонью по столу.

- Я знал, что вас это расстроит.- Кол кивнул.- Может, все обернулось бы иначе, окажись поблизости Дадлинг с Сысоевым. Уж эти-то на ничью бы не согласились.

Раскин рассуждал со здравомыслием ребенка. Дадлинг и Сысоев слыли первыми силачами на "Цезаре", и мысленно я поблагодарил судьбу, что их не оказалось в числе драчунов. Мне вполне хватало выходок Билиуса.

- Черт побери, Кол! Только-только у нас что-то стало налаживаться, и вы вновь готовы все развалить. Никаких конфликтов! Ты понял меня? Ни-ка-ких! Лояльность и доброжелательные улыбки - вот, что от вас требуется. И ты лично будешь следить за этим!

- Понимаю, капитан, но...

- Никаких "но"! Нельзя рисковать, Кол. Мы не втой ситуации, когда трое выходят на двоих или наоборот. Словом, все на этом. Зачинщиков упрячь куда-нибудь на самый дальний уровень. И чтоб носа оттуда не показывали.

Кол ухмыльнулся.

- Уже сделано...

- Надеюсь, никто серьезно не пострадал?

- Слава богу, обошлось. Синяки и ничего более. Главный астрофизик, добрейшая душа, сумел умаслить дежурного офицера. Тот обещал, что ябедничать не будет.

- Хорошо если так.

- А как же иначе? - брови Раскина удивленно скакнули вверх.По-моему, командуем на корабле сейчас мы.

- Сейчас, может быть, и да, но видишь ли, Кол, понятие "сейчас" зыбкое и растяжимое...- я рассеянно взглянул на ранец Ковалева.

- Кстати, когда ты в последний раз заглядывал к доктору?

- Кажется, вчера. А нужно что-нибудь спросить? - Кол понимал все с полуслова.

- Да. От меня он шарахается, как черт от ладана. Даже видеофон отключил. А мне позарез нужна информация о состоянии Ковалева. Это для него он больной, а для нас...- я перебрал в памяти все сколь-нибудь весомые аргументы, но не подобрал ни одного подходящего. Скорее всего док и не нуждался в них. Он прекрасно понимал наше положение и знал, как важны для нас сведения, которые можно было получить от дежурного станции. Без сомнения он делал все от него зависящее.

- В общем передай ему,- медленно заговорил я,- что Ковалев мог чем-нибудь и болеть. Я нашел у него в ранце какие-то лекарства. Возможно, доку покажется это интересным.

- Хорошо, капитан. Я забегу к нему сейчас же.

- Да, и заодно порасспроси о Командоре. Как он там и вообще?.. Я хочу сказать, пусть док не торопится. Ну, ты меня понимаешь?.. Генерал - не простой человек, и ему нужно качественное лечение. Так что никакой спешки, никаких сверхактивных препаратов.

- Еще бы,- Раскин подмигнул мне.- Сверхактивные препараты - вещь чреватая. А лучшее средство от ожогов - глубокий и продолжительный сон. Разумеется, всех гостей в шею. Рядовых, офицеров - всех без исключения.

Я удовлетворенно кивнул. Кол действительно был понятливым парнем. Экран аппарата погас, но некоторое время я еще сидел перед видеофоном, размышляя над сказанным. Отчего-то коротенький этот диалог вдохнул в меня силы. Окружающий мир заметно поголубел, а бесчисленные морщины разгладились. Я люблю, когда меня любят, и не люблю обратного. А здесь, на "Цезаре" многие дружили со мной всерьез - то есть как могут дружить мужчины с мужчинами. Я верил им, они мне, и с особой ясностью я вдруг осознал, что с такими ребятами, как Кол, я просто не имею права останавливаться. Я был не один, за мной шли люди.