Зловонючая долина (СИ) - Сухов Лео

Где-то в нашем лагере, за пределами загона для будущих птицев, печально завыли бестии. Хором. Но никого, к сожалению, не разбудили. Потому что подвывают они часто, и наши ребята уже привыкли эти ночные вопли игнорировать.

А птиц-первопроходец, наскоро утолив первый голод, отправился дальше изучать большой и вкусный мир. Подойдя к невысокому ограждению, он задрал одну из длинных задних лап, перелез через колья — и пошёл исследовать окрестности.

Но, к счастью для всех, застрял у сушилки для вяленого мяса.

Благодаря длинным, как у цапли, ногам, а также крепким не по возрасту мышцам и острым когтям, до мяса этот поганец добрался без проблем. После чего решил снова потрапезничать, напрочь игнорируя тот факт, что мясо было пересоленным до безобразия.

Мы часто вялили добычу, но хранилась она не так долго, как хотелось бы. Поэтому большую часть мяса обрекали на долгое хранение, буквально пропитав солью и солнечным светом. Вот на такое-то мясо птенец и наткнулся.

Всё рассказанное ранее было, скорее, предположениями. Потому что свидетелей у процесса вылупления и побега не было. Как мы их потом ни искали. А вот процесс поедания вяленого мяса застал один из наших жителей…

Почему Батыю не спалось, он не признался. Подозреваю, просто его чернокожая валькирия устроила ему весенний полуночный марафон. Вот и вылез он охладиться из жарких объятий на свежий ночной воздух. А в качестве одежды бравый монгол натянул лишь штаны и сланцы. Этого ему показалось достаточно.

Сколько раз я предупреждал своих, что на незнакомой планете надо всегда быть готовым к дерьму? Либо сам вляпаешься, либо догонит — и тогда всё равно вляпаешься! Но никто осторожного Вано не слушает.

Батый, выбравшись из капсулы своей ненаглядной, быстро замёрз. Правда, возвращаться не стал — потому что уже далеко отошёл. Гораздо ближе был тлеющий костёр, вокруг которого по вечерам теплилась социальная жизнь ближайших капсул. Туда-то он и направился.

Раздув пламя, Батый немного согрелся. И только вытянул ноги и потянулся, как услышал за спиной «Ур-р-р-рь?» — от которого у него мурашки по коже забегали табунами. Стараясь не делать резких движений, он обернулся и увидел у сушилки с мясом странное существо, напоминающее «чужого» из древних ужастиков.

Рост — метр с кепкой. Зато в наличии имелись: длинный хвост, мощные задние ноги, короткие передние лапки, а ещё вытянутая морда с клювом, полным острых зубов. И в довершение картины, нежный пух по всему телу. Трогательный и лёгкий, как на созревшем одуванчике.

А ещё очень много слизи и крови.

Видимо, этой слизи хватало как в его собственном яйце, так и на сожранном братишке. И когда птенец добрался до нашего Батыя, она ещё капала на землю — с противным хлюпаньем.

Разом подобравшись, наш доблестный завоеватель чернокожих валькирий как… Заорал!..

— Надад туслаач!!! — вопил Батый, призывая, стало быть, на помощь.

Орал, правда, на монгольском — видимо, от стресса. Поэтому никто не понял, чего он там кричит. Кроме, наверно, ещё пары монголов из нашей группы. Но орал-то он громко, с чувством…

Поэтому сразу же нашёл сочувствующих.

Первым к Батыю присоединился птенец. И в ночной темноте снова раздалось это его противное «Уу-у-урь! У-у-у-урь!».

А следом подтянулись бестии, опять истошно завыв.

Апогеем всего этого безобразия стала реакция наших дежурных. Один из них, надо сказать, успел раскачать свою капсулу до прожектора. Его-то он и включил, услышав инфернальные крики в темноте. И предусмотрительно направил на звук, прежде чем идти проверять, кто это нарушает общественный порядок.

Яркий свет испугал новорожденного птенца. Он метнулся в сторону, а потом всё-таки опомнился, вернулся, ухватив самый большой шмат вяленого мяса… И снова ринулся прочь из светового круга!..

Батый, обретя личную смелость во внезапной вражеской трусости, тоже не сплоховал. Подхватил поленце из запасов для костра и с воплем метнулся за страшной зверюгой.

Что он там при этом орал, смогли бы разобрать лишь два других монгола из нашей группы. А русские разобрали только слова, которые в приличном обществе не используют — ну потому что очень уж неприлично.

Надо сказать, на момент бегства птенца и Батыя никто ещё не сподобился вылезти из своих капсул. Так что дежурный с прожектором решил, что надо бы добавить веселья — и рубанул на пару секунд ревун. Этот протяжный и тоскливый звук окончательно добил неустойчивую психику новорожденного «птица», и тот попытался забиться в какую-нибудь безопасную щель.

Ближайшей щелью оказалось узкое пространство между стенкой капсулы и краем открывающейся двери. Это наша врач Лена хотела выскочить с набором «лечилок» и бинтов. Спешила на помощь возможным пострадавшим, раз уж кто-то так истошно вопит в ночи.

И само собой, не успела дверь открыться, как в неё просочилось что-то склизкое, «у-у-у-ркающее» и страшное. Лена завизжала во весь голос, уронив сумку с медикаментами. Единственное, что она успела из сумки достать — это скальпельный нож, подаренный городом, то есть Кукушкиным, за неоценимую помощь в борьбе с дристательной эпидемией.

Проскочивший в её капсулу птенец заверещал, проскальзывая на белом полу испачканными в слизи лапами, и попытался спрятаться ещё куда-нибудь поглубже. Но не нашёл куда, поэтому заполошно заметался от стены к стене.

В этот момент дверь открылась уже настежь, и в капсулу влетел полуголый мужик с поленом наперевес.Лена завизжала ещё оглушительней, а птенец снова заверещал от ужаса. При этом он угрожающе раскрыл клюв и выставил вперёд когти, отчего из его пасти на пол выпал шмат вяленого мяса, испачканного в крови и слизи.

А перепуганная Лена зажмурилась… И технично загнала скальпель, куда удалось попасть. То есть, в печень Батыю.

Через секунду открыв глаза, она поняла, что сделала что-то неправильное… И вообще умирающий прямо в её капсуле человек ей смутно знаком… Поэтому нагнулась, чтобы вогнать в шею несчастному ещё и «лечилку». А потом выдернула скальпель, потому что… Ну надо же честной девушке чем-то защищать свою честь! Мало ли кто ещё этой неспокойной ночью зайдёт в гости.

Тем временем птенец, ополоумевший от происходящего, окончательно потерял связь с реальностью. Решив, что лучшая защита — это нападение, он кинулся на «опасную» девушку, врубив максимальную скорость. И, понятное дело, на этот раз никакой скальпель Лене не помог. Потому как даже у новорождённого «птица» скорость оказалась выше, чем у человека.

Острые когти резанули по рукам, и злосчастный скальпель выпал, снова втыкаясь Батыю в живот. А сверху приземлилась кричащая от боли Лена.

И в этот прекрасный момент в капсулу ворвался с копьём наперевес Хир-Си.

При виде двух раненых тел и страшной твари, яростно визжащей и измазанной в крови, гигант не стал искушать судьбу. И оперативно насадил птенца на копьё, как курицу на вертел.

Вот так и закончилась наша первая попытка животноводства, инициированная Дунаем…

Здоровяк был безутешен.

Дневник Листова И. А.

Четыреста двадцать четвёртый день. Ловите плот!

Вообще-то я человек ленивый. Поэтому путешествие в факторию на своих двоих меня совершенно не устраивало. А все баги были заняты на работах в Алтарном.

Делать плот для путешествия в одну сторону я тоже не хотел. Тогда бы пришлось просить у Кукушкина дерево, у Ольши — работников, а у своей группы — денег. Это долго, лениво и вообще немного стыдно.

Японские отряды после этой зимы никто не видел. А значит, возродившись, окаянный Мураяма, скорее всего, увёл остатки армии на север.

И вскоре поставки материалов из посёлка Намжала и Восточной фактории на запад возобновились.

У Алтарного даже была бригада, которая занималась отловом плотов с камнем, постоянно дежуря на берегу. За день до отъезда я договорился с этой бригадой, что они за дополнительное вознаграждение поймают нам плот с солью, чтобы на нём смогли уплыть я, Мелкий, Кэт и Славка.