Игра скомороха - Ddntes

Бр–р. Представил гигантскую сороконожку времен Юрского периода. Ненавижу сороконожек.

— Синдзи! Привет!

Мисато. Ну, кто бы сомневался. Акаги не видно.

— Здравствуйте. Кацураги–сан. — изображаю поклон, не вставая с подоконника. А что, я раненый, мне можно. Тем более подоконники тут широкие, удобные, спокойно можно вытянуть ноги.

— Я же говорила, зови меня Мисато! — мдя. Жизнерадостность так и плещет.

— Я помню. Да.

— Эм… — стушевалась девушка, — Сейчас подойдет Рицко, она хотела задать тебе несколько вопросов. По поводу пилотирования.

— Хорошо. — это действительно хорошо. Может и удастся уломать ее на досрочную выписку, вроде она тут самая главная шишка. А может и не она, но на больничное начальство повлиять сможет в любом случае.

— Ну… Ты собираешься ее ждать тут? — Мисато кивнула на меня.

— Да. Тут.

— Хе! А мне нравится! — и с довольной рожей уселась на подоконник, рядом с моими ногами. Я фыркнул — ну натурально девчонка.

Если не вспоминать, какие злые глаза могут быть у этой девчонки. Мдя.

— Слу–ушай. А тебя когда выписывают?

— Не знаю. Завтра. Послезавтра. — пожимаю плечами.

Хм… Надо бы прояснить один вопрос.

— Кацураги–доно. Третье Дитя. Что это?

— М? — кажется, я ввел в ступор девушку своей манерой говорить — с одной стороны, обращаюсь к ней предельно официально, по–армейски, а с другой — тут же использую обороты, которые более уместно употреблять с равным собеседником.

— Это у нас тут юмор такой. Честно говоря, я даже не думала, что угадаю… Так, — девушка мотнула головой, — «Дитя» — так мы зовем пилотов Евангелионов. Ну а номер назначается в порядке обнаружения — Аянами Рей, ты ее видел, — на этих словах Мисато зыркнула на меня, — Первое Дитя. Второе Дитя сейчас живет в Германии. А тебя, когда Командующий отдал приказ, мы с ребятами в шутку назвали «Третьим». Кто же знал, что угадали…

Я хмыкнул. Вон оно как. А я‑то уж напридумывал себе целую теорию заговора.

— Ты мой опекун? Тебе дали приказ? — продолжил я расспросы.

— Ну… Мне приказали тебя забрать с вокзала. А насчет опекунства… Это, скорее, была просьба. Ну, — Мисато улыбнулась, — насколько Командующий вообще умеет просить.

Гы. Я представил себе эту сценку — упрашивающий Гендо.

— Смешно. Да.

— Так ты не против? Насчет опекунства.

А это серьезный вопрос. Тут многое зависит от того, как отвечу. Бли–ин. Ладно, проведу рокировку.

— Твое мнение? Как ты… эм… относишься…

— Я поняла. — кивнула Мисато, — Знаешь… Я боюсь не справиться.

Так–так. Ладненько. Схема такая — с обеих сторон неопределенность. Инициативу проявить не рискует никто.

— Я тоже боюсь. Я не справлюсь. Нет, тот человек. Предложение. Компромисс.

— М? Ну‑ка, ну‑ка? — встрепенулась Мисато.

— Бери опекунство. Формальный договор. Узнаем друг–друга. Позже решим. С течением времени. Оставим… формальные… отношения. Или нет.

— Хм. Синдзи. — девушка серьезно посмотрела на меня, — Я поняла твою идею, но для меня это слишком серьезно. Я не уверена, что формальное опекунство меня устроит.

Да, дилемма. Ну, кто же мог подумать, что у капитана Кацураги, тридцатилетней девчонки, взыграет материнский инстинкт. Дела–дела… Главное, про возраст вслух не ляпнуть.

— Хорошо. Не формально. Поживем отдельно. Постепенно сойдемся. — главное действительно постепенно, тогда есть шанс. Честно говоря, девушка мне симпатична… и как человек, тоже симпатична, да. Но, блин, та сценка. Я, похоже, действительно испугался.

С другой стороны, сам виноват, и так все на нервах, а я еще торги начал. И Рей… Блин, чувствую себя сволочью.

— Ладно. Но смотри, я буду тебя контролировать, мелкий! Не думай, что сможешь тихой сапой бухать вдали от моего взгляда! — тут же заулыбалась Кацураги. Блин, я ей поражаюсь, сама непосредственность воплоти.

— Зачем тихо? Тебя позову, — ухмыльнулся я в ответ.

— Ах ты! — шутливо замахнулась «непосредственность во плоти».

Кажется, мы с ней поладим.

Акаги появилась только где‑то через полчаса. За это время Мисато ухитрилась несколько раз на меня «обидеться», забыть про обиды, чуть не полезла ко мне целоваться, и чуть не выкинула из окна. Надо бы как‑нибудь поосторожней, особа она действительно непоседливая, можно нарваться.

— Веселитесь, голубки?

Вид начальника научного отдела бальзамом пролился на мою душу. Явно не выспавшаяся, запавшие щеки, синяки под глазами, взъерошенная прическа. Хе, это за то, что меня раздражала.

— Не выспались? Сочувствую. — сарказма в моем голосе не заметил бы только глухой, впрочем Акаги на такие мелочи внимания не обращала даже в нормальном состоянии.

— Так. Ходить можешь?

— Могу. — действительно могу, чего молчать.

— Тогда пошли. — разворачивается и уходит. Я осторожно слезаю с подоконника. Мисато подозрительно посмотрела на нас, и спрыгнула с подоконника.

— Эй, Риц, ты куда?

— Наружу, — не оборачиваясь ответила блондинка, — Тут курить нельзя. И на входе я видела кофейный автомат.

Я чуть не заржал. Во дает!

Что‑то мне все‑таки вкололи. Слишком хорошее настроение, даже подозрительно.

Мы выбрались из больницы на свежий воздух. Все‑таки тут было действительно хорошо. Надо будет постараться, чтобы этот райский уголок не разрушили в процессе боевых действий.

Хе. Натурально райский. Прикольно будет, если люди зародились в каком‑нибудь Геофронте Двуречья.

— Так, Синдзи, — начала Акаги, устроившись на лавочке с кофе и сигаретой. Курить захотелось со страшной силой, — Давай начнем по порядку. Что произошло во время процесса синхронизации?

Ну, понеслась душа в рай. Сейчас мне будут мыть мозги, хоть и осторожно, с веничком и мыльцем.

— В самом начале? — Акаги кивнула, — Ощущение удара. Потеря ориентации. Потом… странно. Как сон. Нет, перед сном. Путаются. Путаются понятия. — мдя. Рассказывать что‑нибудь осмысленное в моей манере тяжело. Меня успокаивает то, что расшифровывать это будет еще тяжелее.

— Ты не мог контролировать свои мысли? — Акаги начала задавать вопросы.

— Да. Да. Похоже. Думаешь об одном. Потом о другом. Переход незаметен. Потом… Гнев. Чужой гнев. Злость.

— Злость чужая? Злость в смысле раздражение?

— Чужая, да. Ярость. Не раздражение. Больно. Образ… Раздавит прессом.

— Так–так… Что потом?

— Потом успокоилось. Не знаю, когда. Успокоилось, свернулось внутрь. — как хорошо, что я все время говорю такими короткими, полупонятными фразами. Если бы рассказывал нормально — как пить дать спалился бы.

— Что успокоилось? Что именно? — наседала Акаги.

— Чужая злость. Чужая воля. Тень, давление. Все разом. Тень — Евангелион. Похоже. — изображаю пожатие плечами.

— Тень была похожа на Евангелион?

— Да. Да, похожа. — закивал.

— Хорошо, что потом?

— Все. Потом — LCL. Вокруг LCL. Жарко. LCL кажется холодной. Говорите вы. Страшно и смешно. Весело.

— Да–да… Понятно. Может быть, может… Так, с этим закончили. Давай дальше. Как ты смог управлять Евангелионом? Какие были ощущения?

Допрос продолжался часа два. Уж не знаю, кто больше устал — я, пытаясь утрамбовать в короткие словосочетания весь спектр испытываемых ощущений, или Акаги, на ходу пытающаяся все это расшифровать. Над некоторыми фразами она висла по несколько минут. Хе–хе.

Мисато же, быстро заскучала, и сейчас мирно посапывала в две дырки.

— Ладно, Синдзи. Примерно все понятно, — Акаги достала уже черт знает какую сигарету, и затянулась. У меня уже уши опухли, так хотелось курить. Блин, знаю, что чисто психологическое ощущение, но так хочется… Аргх.

— Тебе еще надо будет зайти к нам в отдел на полное медобследование, но это терпит. Все равно времени нет… — Акаги тяжело вздохнула, а потом покосилась на сладко спящую Мисато, — В отличии от некоторых… Вставай, лежебока!

Я только хмыкнул, глядя на сонную Кацураги. Та забавно помотала головой, проморгалась.

— Вы все? Что‑то ты быстро, Риц.

— Два часа уже прошло, лежебока. — самолюбие девушки, Акаги жалеть точно не собиралась.

— Как два часа?! Какие два часа?! — ужаснулась Мисато.

— Два часа. Больше.

— Черт возьми! Я же должна уже быть на собрании! Я побежала! Пока, Син, потом навещу! Риц, найдешь меня!

И убежала. Забавненько. Акаги только хмыкнула на эту сценку. Такс, надо бы порешать один вопрос…

— Доктор Акаги. — та вопросительно глянула на меня, — Выпишите из больницы. Побыстрее. Пораньше.

— Ну–ну… Продолжай. — ехидно покосилась на меня.

— Следующий Ангел. Оторву кусок. Что‑нибудь интересное. Постараюсь.

— Любопытно. Хм. Пойдет. Но если что — смотри. Запру в палате на месяц.

— Понял. Принял. Буду работать, — уже собрался было уходить, но вспомнил один интересный момент, — Доктор Акаги. Еще вопрос.

— Что такое еще?

— Повреждения. Откуда взялись?

— А–а. Фантомные повреждения. Грубо говоря, повреждения Евы спроецировались на пилота.