Римская история в лицах - Лев Остерман

Торжественная важность в сочетании с радостной забавой — это очень по-римски. О результатах миротворческой деятельности царя тот же Плутарх повествует в тональности прямо-таки поэтической: «Не только римский народ смягчился и облагородился под влиянием справедливости и кротости своего царя, но и в соседних городах — словно из Рима дохнуло каким-то целительным ветром — начались перемены: всех охватила жажда законности и мира, желание возделывать землю, растить спокойно детей и чтить богов». (Там же. XX)

Не думаю, чтобы читатель поверил в эдакую идиллию. Но римляне верили, и это их, надо полагать, несколько смягчало.

Список жреческих должностей, по преданию, установленных тем же Нумой, довольно внушителен. Вот важнейшие из них: пятнадцать «фламинов» — хранителей культа главных общеримских богов, трое старших, представляющих интересы Юпитера, Марса и Квирина, и двенадцать младших.

Коллегия из пяти «понтификов». Само название указывает на одну своеобразную функцию — наблюдение за сохранностью моста через Тибр, за его разборкой в случае угрозы нападения с севера и последующим восстановлением. Повседневная же их миссия — наблюдение за религиозной практикой граждан и строгостью соблюдения обрядов. Начиная с III века до Р.Х., понтифики еще вели хронологию важнейших событий в Городе, хранили государственный архив. Глава коллегии, «Великий понтифик», следил за лунным календарем, объявлял счастливые и несчастливые дни — когда нельзя созывать собрание народа и вообще начинать что-нибудь серьезное (таких дней в году было больше ста), курировал проведение общеримских праздников.

Коллегия из двадцати жрецов — «фециалов» — осуществляла дипломатические функции. В их компетенцию входили важные ритуалы объявления войны и заключения мира. Объявлению войны, например, предшествовал дипломатический вояж двух фециалов в город противника, где они торжественно, призывая в свидетели Юпитера, излагали претензии Рима. В случае отказа один из них заявлял, согласно Титу Ливию, так «Внемли, Юпитер, и ты, Янус Квирин, и все боги небесные, и вы, земные, и вы, подземные, — внемлите! Вас беру я в свидетели тому, что этот народ (тут он называет, какой именно) нарушил право и не желает его восстановить. Но об этом мы, первые и старейшие в нашем отечестве, будем держать совет, каким образом нам осуществить свое право». (Тит Ливий. История Рима. Т. 1, I, 32)

После чего послы возвращались в Рим. Сенат и народ обсуждали их доклад и, если принимали решение о войне, один из фециалов отправлялся к границам будущего противника и в присутствии свидетелей, торжественно провозгласив состояние войны, бросал копье на территорию врага. Спустя столетия эти территории оказались чересчур удаленными от Рима. Тогда в качестве их символа был назначен специальный участок на Марсовом поле, куда фециал бросал свое копье.

Фламины избирались только из числа патрициев, а коллегии свободно пополнялись посредством кооптации. Никакой «светской» властью в городе жрецы не пользовались. Их назначение состояло в том, чтобы давать советы царям (впоследствии — магистратам), но только тогда, когда их о том просили; помогать в следовании ритуалу торжественных богослужений и объяснять смысл ответа богов на запросы об успехе или неуспехе задуманного дела.

Особую роль в Риме играла коллегия семи весталок, во главе с Великой весталкой. Весталки выполняли важнейшую миссию поддержания священного огня в храме Весты. Дежурили круглосуточно — по двое. В весталки отбирали девочек из патрицианских семей. Служение длилось тридцать лет. На все это время они давали обет девственности и аскетизма. Зато весталки пользовались преимуществом независимости от отца (в том числе материальной), а также большим почетом. Если весталка выходила из их общего, примыкающего к храму жилища в город, ее сопровождал ликтор, расчищавший перед ней дорогу. Если она случайно встречалась с процессией, ведущей преступника на казнь, тому сохраняли жизнь.

За мелкие провинности девиц наказывал розгами сам Великий понтифик, опекавший их коллегию. Нарушение же обета девственности неумолимо каралось смертью. Мрачная процедура этой казни была детально разработана. Вот как описывает ее Плутарх:

«...потерявшую девство зарывают живьем в землю подле так называемых Коллинских ворот. Там, в пределах города, есть холм... В склоне холма устраивают подземное помещение небольших размеров с входом сверху. В нем ставят ложе с постелью, горящий светильник и скудный запас необходимых для поддержания жизни продуктов — хлеб, воду в кувшине, молоко, масло: римляне как бы желают снять с себя обвинение в том, что уморили голодом причастницу величайших таинств. Осужденную сажают на носилки, снаружи так тщательно закрытые и забранные ременными переплетами, что даже голос ее невозможно услышать, и несут через форум. Все молча расступаются и следуют за носилками — не произнося ни звука, в глубочайшем унынии. Нет зрелища ужаснее, нет дня, который был бы для Рима мрачнее этого. Наконец носилки у цели. Служители распускают ремни, а глава жрецов, тайно сотворив какие-то молитвы и простерши перед страшным деянием руки к богам, выводит закутанную с головой женщину и ставит ее на лестницу, ведущую в подземный покой, а сам вместе с остальными жрецами обращается вспять. Когда осужденная сойдет вниз, лестницу убирают, и вход заваливают, засыпая яму землею до тех пор, пока поверхность холма окончательно не выровняется». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Нума, X)

Вопрошатели о будущем — «авгуры» — были скорее официальными экспертами, толковавшими знамения, чем жрецами. Главным знамением считалось направление полета вещих птиц. Как упоминалось в связи с легендой об основании Рима, появление птиц справа было знамением благоприятным, слева — плохим. Как правило, авгуры запрашивали богов не сами, но ассистировали при совершении этих запросов (ауспиций) царям, полководцам или магистратам. Другим верным способом выяснения одобрения или неудовольствия богов считалось наблюдение за аппетитом священных кур, коих для этой цели приходилось возить с собой в походы.

Гадание по виду внутренностей, особенно печени, жертвенного животного считалось свидетельством менее категорическим. В случае неудачи его разрешалось повторить. Суждение об успехе или неуспехе намеченного мероприятия в этом случае выносили «гаруспики», как правило, выходцы из Этрурии, откуда и было заимствовано это гадание.

Наконец, в случае особо тревожных знамений: удары молнии, рождение уродцев, разного рода чудеса — указания для умиротворения гнева богов жрецы-толкователи отыскивали в таинственных пророческих книгах, приобретенных, согласно легенде, у волшебницы Сивиллы из города Кумы.

Храмы богов в Риме были невелики по размерам, прямоугольной формы и окружены колоннадой. Они не предназначались для посещения верующими, а служили лишь символическими обиталищами божества. В древние времена они, вероятно, пустовали, позже в них стали помещать (на греческий манер) статую бога. Кстати, само слово храм (темплум) вначале означало прямоугольное «поле для наблюдения» за полетом птиц, которое авгур своим жезлом очерчивал в небе.

Молились и приносили жертвы перед храмом, у жертвенного алтаря. Молящийся покрывал голову, обращался к востоку, касался рукой алтаря и громко, во избежание ошибки, повторял за жрецом установленные формулы молитвы. Если молился весь народ, он вторил словам жреца хором. Окончив молитву, простирались ниц или же посылали богу... воздушный поцелуй, почему-то обязательно левой рукой. Если молящий бога о победе в сражении, об успехе иного дела или исцелении от болезней давал обет при благоприятном исходе построить храм, устроить игры для народа или пожертвовать что-либо богу, иногда очень скромное, например, первые плоды урожая, то он подробно оговаривал свое обещание и срок его выполнения.

В особо серьезных случаях — перед выступлением в поход или в честь победы, а также по большим праздникам — в жертву приносили домашних животных (быка, овцу или свинью). Приносящий жертву совершал омовение и одевался во все белое. Отобранное для жертвы животное (без единого пятна или изъяна) украшали лентами, рога золотили. На голову жертвы клали специальный пирог, испеченный весталками, опрыскивали вином. Руководил обрядом жрец. После свершения ритуальной молитвы и изложения сути дела, по знаку жреца специальный служитель забивал животное одним ударом топора или ножа. Все присутствовавшие при этом закрывали голову краем тоги. Тушу разрубали, и гаруспики обследовали печень. Если все в порядке, то внутренности жертвы сжигали на алтаре, а мясо делили поровну между участниками церемонии. Тут же жарили и ели. Если же во внутренностях жертвы обнаруживался дефект, это означало, что богам она неугодна и следует отказаться от задуманного или повторить жертву.