Адвокат дьявола - Эндрю Найдерман

– Да, – пробормотала она, почти благодарная за отсрочку, которую он ей предоставил.

– Что?

– Да!

Она ударилась в слезы.

– И, стало быть, они рассказали мистеру Корнблу именно то, что ты им велела сказать, – заключил он.

Затем обратился к присяжным. На лице его при этом было причудливое сочетание праведного гнева и одновременно сострадания. Все присяжные посмотрели на девочку, затем перевели взгляд на Кевина.

– Но я не лгала, когда рассказывала ему! Я не обманывала! Не лгала! – крикнула Барбара сквозь слезы.

– Мне кажется, Барбара, ты успела немало соврать за то время, пока находишься здесь. – Повернувшись, он укоризненно покачал головой, глядя на окружного прокурора.

Барбара так рыдала, что ее пришлось увести из зала в боковую дверь.

Довольный собой, Кевин вернулся на место, поглядывая на публику. Большинство было шокировано происходящим, некоторые были донельзя смущены или же просто находились в полном смятении, не отдавая себе отчета в том, что, собственно, здесь творится. Мистер Корнбл насупился, сознавая, что выставлен дураком. Джентльмен в заднем ряду улыбался ему, как лучшему другу, а Мириам потерянно качала головой и терла платком глаза.

Лоис Уилсон ожидала сигнала. Кевин кивнул, и она, как он учил, посмотрела вокруг всепрощающим взором и стала вытирать свои старательно отрепетированные слезы.

Окружной прокурор поднялся с места. Одарив судью и остальных присутствующих холодным взором, он принял вид человека, которому уже известно, насколько бесплодным окажется обвинительное заключение.

2

"Брэмбл Инн" считался одним из лучших ресторанов в окрестностях Блисдейла. Это был недорогой английский ресторан, знаменитый ягненком на углях и домашним бисквитом, пропитанным вином и залитым сливками. Кевин и Мириам нравился местный интерьер, начиная с мощеной дорожки аллеи до большого холла со скамейками из древесины гикори[2] и камина, сложенного из кирпичей. Для семейной четы Тейлор ничто не казалось столь же романтичным, как в снежный вечер зайти на огонек в «Брэмбл Инн», посидеть за стойкой бара за коктейлями, под треск и постреливание дров и гудение огня в камине. Как всегда, в ресторанчике толпилась обычная клиентура из представителей «вышесреднего» класса, зажиточной инженерно-адвокатской прослойки. Кевин со многими был здесь знаком. Временами кто-то останавливался, чтобы выразить свои поздравления. В минуты, когда их оставляли в покое, он терся плечом о Мириам и нежно целовал в щеку.

Почти месяц назад Мириам купила черную кожаную юбку и куртку, которые были на ней в этот вечер – до сих пор она старательно прятала эти вещи в шкафу, дожидаясь случая. Хотела удивить Кевина. Плотно облегающая юбка подчеркивала линии пышных бедер и крепких ягодиц, выставляя напоказ совершенной формы ноги. Весьма соблазнительно, и в то же время не слишком бросалось в глаза. Она была сексапильной ровно настолько, чтобы в ней можно было спокойно посещать общественные места. Под курткой у нее была вязаная блузка бело-зеленых тонов, как будто специально придуманная, чтобы обтягивать аппетитную грудь и небольшие округлые плечи.

При росте сто семьдесят пять сантиметров, с роскошными волнистыми волосами, ниспадавшими на плечи, Мириам Тейлор быстро выделялась в любом окружении, достаточно ей было переступить порог. Она училась в манхэттенской школе моделей у Мари Саймоне и, не выступая на подиуме, сохранила осанку и стиль, который чувствовался в каждом ее движении.

Но Кевин сперва влюбился в ее голос – низкий, грудной, сексуальный, как у Лорен Бэколл. Он часто просил ее повторить фразу из любимого фильма: "Сэ-эм, свистеть – это же очень просто – нужно сложить губы трубочкой... вот так... и дунуть".

Стоило ей остановить на нем свои карие, орехового оттенка, глаза, приподнять плечико и сказать это, заменив "Сэма" на "Кевина", как у него что-то проворачивалось в желудке и сердце сжималось, словно сдавленное чьей-то невидимой рукой. Она могла делать с ним, что угодно, – он согласился бы надеть ошейник и ходить у нее на поводке, подчиняясь беспрекословно. Не было ничего, что бы он ни сделал для нее.

– Я женолюб, – признавался он ей. – Редко встречающийся грех чрезмерного обожания супруги. С того момента как я тебя встретил, я преступил первую Заповедь: "Не сотвори себе Бога иного".

Они познакомились на вечеринке в фирме "Бойл, Карлтон и Сесслер", состоявшейся в честь открытия новой конторы в недавно отстроенном здании в Блисдейле. Мириам пришла с родителями. Ее отец, Артур Моррис, был лучшим дантистом Блисдейла. Санфорд Бойл представил Кевина ей и ее родителям, и с этого момента они так и прилипли друг к другу, обмениваясь улыбками и взорами, и беспрерывно болтали до самого конца вечеринки. Они уже не могли расстаться. Мириам приняла его приглашение поужинать вместе, и у них завязался бурный роман, который быстро набирал обороты. Не прошло и месяца, как он сделал предложение.

Теперь, когда они сидели в любимом баре, наслаждаясь победой, Мириам отмечала изменения, произошедшие с ним со дня их первой встречи.

"Как он возмужал", – думала она. Кевин выглядел значительно старше своих двадцати восьми лет. Зрелость, спокойное достоинство и даже самоуверенность в зеленых нефритовых глазах, в жестах наводили на мысль о куда большем возрасте и жизненном опыте. Подтянутая фигура, атлетическое сложение вызывали симпатию с первого взгляда. Кевин был весьма энергичен, его часто обуревали сильные эмоции, но он умел сдерживаться и контролировать себя.

Ее обожаемый муж был настолько респектабелен и амбициозен, что она часто поддразнивала его словами из старого шлягера, сингла Рэя Дэвиса "Очень респектабельный мужчина".

– Скажи, о чем все-таки ты думала там, на процессе? Разве ты не испытывала хоть ма-ахонь-кой гордости за меня?

– Ох, Кевин, я не говорю, что я не гордилась тобой. Ты был... профессионален, уверен в себе, – отозвалась Мириам, не в силах избавиться от этого наваждения: заплаканного лица перепуганной девочки. Оно до сих пор стояло у нее перед глазами. Она снова и снова переживала эти приступы паники в глазах ребенка, когда Кевин угрожал раскрыть их детские секреты. – Только я считаю, что ты мог найти другой способ выиграть дело, не обязательно было запугивать ребенка. Ты же профессиональный адвокат.

– Верно. Однако я вынужден был поступить именно так. Не забывай, Барбара Стенли занималась точно таким же шантажом. Я дал ей прочувствовать на себе, что это такое – когда тебя запугивают, угрожая раскрыть твои тайны и выставить на позорище.

– Все равно... мне было ее так жаль, – почти всхлипнула она. – Ты так... терзал ее.