Король должен умереть. Книга вторая - Леонид Сиротин

и снова отправляют к Аннун на рога. Заметь, Ланс, я не жалуюсь, просто говорю, как есть. Ты спросил, почему я думаю, что Берилак мне не доверяет. Я ответил.

— Я бы не сказал, что дело в недоверии, — возразил Ланс. — Давай внесем ясность. Берилак не доверяет никому. Это его работа. Но он всегда принимает во внимание факты, а не голую интуицию. Если бы он всерьез подозревал, что ты двойной агент, он либо прожарил бы тебе мозги на мемоскопе, либо скормил тебе серьезную дезинформацию и отследил утечку. В любом из этих случаев мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

— Предположим, — Арт усмехнулся. — Если ты не собираешься сейчас как раз скормить мне ту самую дезинформацию. Но давай считать, что нет. Тогда в чём дело? Есть сомнения, что я справлюсь с настоящей работой?

— О, в твоих навыках никто не сомневается, — усмехнулся Ланс. — Особенно после Тиндагола и Гаргаунта. Если Берилак в чём не уверен, так это в твоих мотивах. Видишь ли, он, на самом деле, не любит джакс. Карты для него слишком непредсказуемы. Любимая игра Берилака, он каждый день проводит за ней по несколько часов, это аркадианские шахматы. Берилак, между прочим, чемпион Гнезда, а до того выигрывал несколько престижных турниров в столице.

Ланс указал рукой в угол, где на изящно выгнутых ножках стоял столик с доской для древней игры. Вырезанные из драгоценной кости градаукского мастодонта фигуры — по двенадцать с каждой стороны — застыли в боевых порядках.

— Его подарок. Берилак часто говорит, что каждого человека Восстания можно представить в виде одной из фигур. Самое очевидное разделение — на пешек и свиту. Пешки ничего не решают, их двигает чужая воля. Они даже не выбирали свое место, его им определили обстоятельства. Очень редко они могут стать фигурой свиты, если дойдут до края доски и не погибнут.

Ланс поднялся из кресла, подошел к столику и снял с него солдата в большом шлеме, охранявшего угол.

— Свита — другое дело. Вот, например, Страж. Сильная, важная фигура. Может пересечь всю доску, вторгнуться на вражескую территорию. Может закрыть собой Императора. С ним одна беда — ходит только по прямой. Человек, которого привела под наши зеленые знамена приверженность идее, похож на Стража. Он может быть очень полезен, но мыслит линейно, однобоко. Как, например, наш друг Бедуир.

Командор вернул Стража на место. Взял фигуру рядом с ним, изображавшую всадника в доспехах. Искусно вырезанный старинными мастерами конь под всадником рвался в бой, поднявшись на дыбы.

— Рыцарь или, как называли эту фигуру аркадианские изгнанники, Нобиль. Согласно Берилаку, который не в восторге от имперской аристократии, это тот, кто ищет в Восстании личной выгоды. Он часто прячется за другими фигурами, не ходит так далеко, как Страж, но если укрепить его позицию, дать ему то, что он хочет, Нобиль может быть очень полезен. Особенно там, где не пройдет другая фигура.

Ланс покачал всадника на ладони. Сказал задумчиво:

— Раньше мне казалось, что Гавейн занимает это место на доске Берилака. Но потом Ястреб добровольно согласился быть резидентом на Гаргаунте, и я уже не так уверен. Возможно, им движет нечто большее.

Рыцарь-Нобиль, совсем не похожий на рыжего корсара, вернулся на доску. Следующая фигура — старик в рваном балахоне, грозно поднимающий посох, — оказалась в руке Ланса.

— Фанатик. С ним всё просто. Ходит наискосок, навсегда привязан к своему цвету. Опытный игрок легко найдет ему применение.

«Например, пожертвует им в такой мясорубке, как Тиндагол», — подумал Арт.

— Я всё дожду, когда дойдем до мня, — сказал он вслух.

Язык Арктурианина слегка заплетался. Перелет на Фарху вышел непростым, три Перехода за сотню парсеков каждый с не самым опытным наемным навигатором. Аннун тоже была неспокойна. Корабль попал в блуждающую гравитационную аномалию, и его выбросило из гипера почти в миллионе километров от намеченной точки выхода. До орбитального причала Арт добрался на релятивистских скоростях, почти в ноль спалив запасы топлива. Сразу после спуска в беспилотной гондоле его ждала бофорская сауна. Теперь начинали сказываться ее последствия, усталость и третий по счету бокал тальяка.

— До тебя мы как раз добрались, — Ланс продемонстрировал Арту горбатого карлика в шапке с двумя рогами. — Шут или иначе Безумец. Самая непредсказуемая фигура. Ее ход определяет бросок десятигранных костей, «воля Аннун». Шут может брать фигуры своего цвета, что незаменимо в некоторых сложных комбинациях. Берилак считает, что Шутами становятся те, кто ослеплен желанием мести или справедливости.

Командор слегка поклонился.

— Как когда-то ваш покорный слуга. К сожалению, элемент случайности может свести все преимущества Шута на нет. Мастер игры предпочтет построить свой гамбит на других фигурах.

— Значит, я Шут? — спросил Арктурианин. — Впечатлился резней на Тиндаголе, накормил собой гаргаунтских вшей и так решил мстить, что обезумел и стал Вороном?

— Положим, желание мстить Канторам было у тебя и до Тиндагола, — осторожно заметил Ланс. — Но если суммировать то, что думает о тебе Берилак, будет похоже на твои слова.

Он бросил фигуру Арктурианину и тот, неожиданно сам для себя, ловко ее поймал.

— Может, так оно и есть, — сказал он, разглядывая Шута. По прихоти резчика лицо безумца скрывала демоническая носатая маска карнавального Паяца. — После Рексема я вряд ли когда-то почувствую себя нормальным.

Крохотный трикстер, сжатый в его побелевших пальцах, смеялся, беззвучно раскрывая нечеловечески широкий рот с острыми зубами.

— Интересно, а кем считает себя Берилак? — спросил Арт, не отрывая взгляда от Шута. — Всесильным Советником при слабом Императоре Вране? Ходит, как любая фигура, и даже прыгает, как Нобиль, тогда как Император передвигается только на одну клетку и не может покинуть квадрат своего Замка. В мотивах Советника всего понемногу: немного мести, немного выгоды, немного фанатизма. Так? Ты же тоже больше не Шут, командор Ланс. Вам не тесно вдвоем с Берилаком на одной маленькой доске?

Он броском вернул Шута Лансу, и тот бережно поставил его на место. По соседству с фигурой, одетой в ниспадающий до земли гавор — традиционное одеяние сенаторов, принятое еще во времена Первых Династий и сохранившееся до сих пор. В одной руке Советник держал свиток, вторую прижимал к груди, почтительно наклонив голову в круглой шапочке.

— Пока не тесно, — сказал Ланс, возвращаясь в кресло и вновь наполняя свой бокал. — Пока у нас получается