Интермир. Серебряная греза - Нил Гейман

Голову сломаешь. Я молча смотрел на фотографию Джея, но Акасия нарушила мои раздумья:

– Ты многих из них знал?

– Только его, – выговорил я и почувствовал себя виноватым, словно не имел права целехоньким стоять перед павшими. Это называют комплексом выжившего. Но что с того, что знаешь, как это называется? Жить все равно не легче.

– Узнаешь и других, – сказала Акасия. – Со временем.

Как ни странно, ее слова меня не задели. Она не выпендривалась и не старалась показать, что лучше осведомлена. Я понимал, что она права. Не бывает войны без потерь, и, как ни старайся их предотвратить, имен на Стене прибавится. Возможно, там появится и мое имя.

– Да, – ответил я. – Я знаю.

Акасия взяла меня за руку.

Я привел ее к портовому шлюзу (у нас спорили об истоках этого названия: одни объясняли его возможностью телепортации отсюда в разные части Базы, другие – местоположением по левому борту[3]), а затем, сделав круг по второму ярусу каптерок, показал маленький театр и игровые автоматы и через библиотеку вернулся к учебным классам. Уроки уже закончились, но несколько педагогов еще сновали туда-сюда.

На верхние палубы мы добрались как раз к очередному перемещению. Коварнейшая особенность Интермира – способность переноситься во времени назад и вперед в пределах более ста тысяч лет. Чтобы затруднить слежку магам и бинариям, солитонные двигатели запрограммированы также на «боковое» скольжение во времени, то есть пересечение стен Дирака[4], разделяющих параллельные Земли. Число миров, через которые мы проходили в Альтиверсуме, и срок пребывания в каждом из них определялись на основе квантовых случайностей, и кодовая комбинация не поддавалась взлому.

Последние две недели защита и воздушные фильтры работали на полную мощь, так как данная конкретная Земля отмечала своего рода юбилей (если так можно выразиться) – завершение меловой эры, то бишь исчезновение динозаврика Барни[5] и всех его многочисленных сородичей. Занимался багровый рассвет, и сквозь плотную облачность еле просматривалась неприглядная картина: обугленная планета укрыта толстым слоем золы, в которую превратились величественные многовековые леса.

– Ваш корабль путешествует во времени? – спросила Акасия, выслушав мой рассказ. Похоже, он ее чрезвычайно заинтересовал, а я проникся благодарностью за вопрос, на который наконец-то мог ответить.

– И да и нет. – Я попытался скопировать уклончивую манеру моей спутницы, но нельзя сказать, что преуспел. Акасия недоуменно вскинула бровь, и я разъяснил: – Выбранный наугад маршрут пролегает через параллельные измерения трех миров. Корабль гоняет взад-вперед, но…

– Произвольно остановиться не может, – уверенно закончила за меня Акасия, сопроводив свои слова понимающим кивком. – Пункт назначения выбран случайно, однако вы привязаны к альфа-курсу.

Об этом я понятия не имел, но виду не подал. Похоже, мой ответный кивок удовлетворил Акасию. Наверное, так оно и было, к тому же я знал, что наши перемещения во времени не выходят за пределы главных миров. Я решил покинуть верхнюю палубу и препроводить гостью к учебным классам. Мы двинулись вдоль иллюминаторов, густо залепленных пылью и пеплом.

– Привет, Жейяр, – сказал я, входя в открытый класс. В отличие от обычной школы, тут не обращались к учителям по фамилии с добавлением «мистер» или «мисс», тем более что у некоторых педагогов вообще не было фамилии.

Жейяр сфокусировал на мне свой единственный глаз (я полагал, что он и до этого меня видел, потому и поздоровался, но с этими одноглазыми поди знай) и ответил широкой улыбкой и приветственным взмахом руки. Жеяйр преподавал импровизацию и культуру. Он пришел к нам с одной из магических Земель и утверждал, что на родине у него весь мир – театр в буквальном смысле слова. Этого я толком не понимал, но выглядел Жейяр как цирковой укротитель и обладал нравом доброго дядюшки.

– Привет-привет! Знакомишь даму с нашим житьем-бытьем?

Как и большинство наших учителей, он, похоже, всегда был в курсе всех событий.

– Ага. – Я замялся на пороге. – Это Акасия Джонс.

– Милости просим, дорогая, милости просим! – В три огромных шага Жейяр пересек класс и пожал девушке руку. Та ничуть не смутилась. – Как вам tour du jour, madame?[6]

– Vachement, monsieur![7]

Припомнив курс основных языков, я распознал воодушевленный отклик.

Брови Жейяра взлетели к полям его цилиндра, усы встопорщились в ухмылке:

– Merveilleuse, ma bichette![8]

– Я собирался показать ей Опасную зону, – сообщил я, вызвав новый взлет бровей.

– Вот как? Ну что ж, а почему бы и нет, в самом-то деле? Раз уж нашей гостье дан высший допуск, не вижу к этому абсолютно никаких препятствий! – Порой Жейяр смахивал на Джаи, но коньком его были не столько многосложные слова, сколько обычное многословие. – Не составить ли вам компанию в вашей удивительной прогулке?

Это было неожиданно; но не успел я подыскать благовидный предлог для отказа, как на пороге возникла новая фигура.

– Контора. Собрание, – сказала она, мазнув по мне взглядом.

Учительница алхимии Жират не тратила двух слов, если могла выразить свою мысль одним. Она выглядела совсем как человек, но с маленькой оговоркой: клетки ее состояли из эктоплазмы, а не протоплазмы. И оттого в неподвижности тело ее казалось полупрозрачным серым сгустком. Но стоило ей пошевелиться… Человеческий организм сотворен из шести с лишком триллионов клеток, большую часть которых составляет вода. При всяком движении Жират казалось, будто наблюдаешь преломление света в шести триллионах призм. Можно сказать иначе: на твоих глазах взрывалась радуга.

– Меня тоже вызывают? – Никаких объявлений по трансляции я не слышал, но, может быть, произошло что-то важное.

– Нет. – Жират многозначительно посмотрела на Жейяра и двинулась к нижней палубе. Когда она пересекла багровый солнечный луч, ее обнаженные руки и плечи вспыхнули многоцветной рябью, точно фейерверк.

– Извини, сынок, – пробормотал Жейяр. – Похоже, приглашают только командный состав. – Он приложился к ручке Акасии. – Безумно рад знакомству, дорогая. Как-нибудь поболтаем, а сейчас надо бежать. À bientôt.[9]

– Enchanté![10] – на прощание бросила Акасия.

В коридоре я увидел других педагогов, поспешавших к каюте Старика. Что за совещание? Возможно, насчет Акасии. Старик решил отменить ее допуск? Вряд ли… Если б не доверял, отказал бы сразу.