Змеиная Башня. Учебник лекаря - Павел Беспалов

Старик появился из ниоткуда.

— Квкого хуя ты устроил это шоу? — сквозь зубы проскрипел я.

— Такого, что если птенца не вытолкнуть из гнезда, он никогда не научится летать! Может, тогда не сгинешь, как все ученики до тебя! — хмуро, в своей манере проговорил он.

— У меня ещё нет перьев на крыльях. Это не помощь, а убийство! — пытался вырваться из тюрьмы его рук, прокричал я. — Почему не можешь просто избавиться от моей головной боли и почему останавливаешь меня?! — прорычал я.

Он хрипло рассмеялся. Между нами вспыхнули искры.

— Ох… Правда, говорят, глупцы всегда счастливы. Будь у меня неделя и достаточно снадобий, я бы едва ли успел восстановить хотя бы половину! — он указал на бессознательного больного.

— Максимум бы залатал живот. Ногу пришлось бы отрезать. Хотя нет… Сергей бы дважды умер ещё в процессе обработки ран, — пробурчал он, не заботясь о чувствах сына потерпевшего и других здесь стоящих.

Не знал, чем ответить. Поэтому дальнейшие пререкания казались бессмысленным сотрясением воздуха.

— Пошел ты, дед, — мистические силы покинули меня в самый нужный момент. Я бессильно оперся на посох и хотел было поковылять в деревню, но он грубо остановил меня.

— Притормози! Ты же хотел обучиться! Дело надо довести до конца, рану нужно обработать и зашить. Вот ты этим и займёшься, а пока не сделаешь, никуда не пойдёшь.

— Да я едва стою! — прошипел я ему в лицо.

— Может, дать ему отдохнуть? — робко отозвался Артур.

— Заткнись! Минуту назад угрожал ему расправой.

— Я… был не в себе, — заикаясь от страха, выдавил тот.

Возникало ощущение, что меня опутала паутина, а старик — ловкий паук, чьи планы на мой счёт выверены до миллиграмма. Я пока что не мог с ним тягаться ни в чём. И от этого становилось противно, как будто кошка скреблась на сердце.

Он беспристрастно выдал мне всё необходимое для шитья. Сухо объяснил, как использовать мазь и дезинфицирующее средство.

Я из последних сил облил рану крепкой настойкой. Потом он показал мне три вида швов: сейчас я использовал прижимные. Дрожащими руками мне удалось протянуть нитку в иглу и начать зашивать.

Шов получился так себе. Потом я помазал рану мазью, наложил повязку и, наконец, болезненно поплёлся домой.

Старик ушёл по каким-то своим сверхважным делам. Помощь от Артура я не принимал — моя чертова гордость, откуда-то взявшаяся, не позволила.

* * *

С последних событий прошла адская неделя. Семь дней моя нога не переступала порога дома Марии.

Одна только мысль о том, что мне предстоит ночевать со старцем под одной крышей, разжигала в груди лютую ненависть.

Маша много раз упрашивала меня вернуться домой. Я, как последний кретин, отнекивался, но каждый день помогал ей носить воду или приносил связку дров под порог.

На данный момент меня приютила бабушка.

Ночь за ночью меня мучают страшные видения, где гротескные чудовища, похожие на уродливых драконов, сжигают меня дыханием, вдыхают и выдыхают мой прах.

Другими словами, я валялся в беспросветном бреду.

Иногда температура тела поднималась выше сорока, и я сгорал, словно пламя пыталось вырваться наружу и сжечь всё дотла. Но самым ужасным испытанием стала нестерпимая головная боль. Когда меня накрывала волна безумия, я много раз хотел обратиться к старику за снадобьем или лечением.

Самостоятельная помощь не увенчалась успехом. Строптивое пламя не желало выходить или поселяться в глазах.

Как бы я ни старался, пока что ничего не выходило…

Немного поразмыслив, пришёл к выводу, что сила сама собой пробуждается под давлением сильных эмоций носителя или когда тому грозит смертельная опасность. Своеобразное средство защиты. Если подумать ещё лучше, то это кажется логичным, ведь у всего живого на белом свете есть подобный механизм самозащиты.

Сумерки навеивали дурные воспоминания. Жители зажигали свечи в фонарях перед домами. Мужчины ставили невысокие лесенки. Дети или жены подавали свечу и огниво. Закрывались ставни. Стихали голоса. Древня засыпала.

А я, одетый в невзрачное пальто, смело шагал по выложенной дикими камнями тропе навстречу самой красивой девушке во всей деревне.

Отсюда уже видел, как Мария набирает воду в тяжёлые ведра, опоясанные сталью.

Я ускорил шаг, потому что было больно наблюдать, как она прогибается под их непомерной тяжестью.

Утончённые плечи явно не созданы для такого труда. А с потерей единственного кормильца её нежные руки и вовсе огрубели.

Девушка каждый день омывает бархатную кожу в свете предрассветных звёзд, а потом трудится до глубокой ночи.

Не так давно я хотел прийти к ней до пробуждения лекаря со скверным характером. Без церемоний и стука вошёл в комнату, увидел, как Мария проводит мокрой тряпкой по обнажённым налитым грудям. Вода красиво блестела на её коже и стекала по идеальному животу к более откровенным местам. С тех пор я стал невольным пленником красоты. С тех пор возбуждающая картина застилает мой взор.

Признаться, не понимаю, нормально ли это — так сильно желать девушку. До перемещения в этот мир мне было не до любовных дел. Я перестал ходить в школу, очень быстро стал изгоем среди одноклассников. Со временем оборвал все мысли о личном счастье, ведь кому нужен смертельно больной сирота?

Но здесь больше не Земля. Теперь только я являюсь вершителем своей судьбы.

Мария приметила меня, невольно улыбнулась.

— Леонид, привет. Рада тебя видеть. Почему такой задумчивый? Неужели по дороге чародея встретил? — мило и немного запыхавшись, прощебетала она, водружая ведро на каменный борт колодца.

Я резко приблизился к ней, подхватил ручку второго ведра и поставил рядом с первым. Теперь мы стояли очень близко друг к другу. Чувствовал аромат её тела, смешанный с весенними цветами. Видел, как ехидные луны заливают наши силуэты мистическим светом.

В это мгновение меня посетила мысль о том, с какой легкостью я мог поднять ведро одной рукой, но я отложил её в долгий ящик.

— Привет! У меня для тебя сюрприз, — я ярко улыбнулся, плавно вынул самодельный букет цветов из-за спины и тут же предложил его Марии, которая из-за шока нечаянно толкнула ведро. Оно с громким грохотом ударилось о стены, пока не плюхнулось в воду.

Мария застыла в неверии. Ладони крепко сжимали её персиковые губы.

В моей груди боролось властное желание со страхом отказа. Секунды томного ожидания становились невыносимыми. Уж лучше встать лицом к лицу с чудовищем, чем вот так вот ждать.

Мария разжала губы и собралась что-то произнести, но я не выдержал и перебил её:

— Маша, если думаешь отказать, тогда…

Мария вздрогнула.

— Нет… Не хочу… —