Запретный Марс. Выжить на Красной планете - Игорь Осовин

Важнейшим фазой на этапе становления европейских государств нового типа, уверен Михаил Хлебников, стала роль университетов и связанное с ними формирование новой социальной группы – интеллектуалов, происходившее в эпоху важнейших социально-политических сдвигов в Европе в XIV–XVII веках. В качестве яркого примера такого интеллектуала Михаил Хлебников приводит фигуру Никколо Макиавелли (Niccolò di Bernardo dei Machiavelli; 03.05.1469–21.06.1527), который в своих работах пытался создать, а затем и предложить к использованию новую модель государства. Причем, по мнению Макиавелли, изложенному в его работе «Рассуждение о первой декаде Ливия» («Discorsi sopra la prima deca di Tito Livio», 1531), классификация подобных заговоров имела два типа: заговор против главы государства и заговор против отечества.

Однако формирование европейского государства эпохи Нового времени оказало существенное влияние и на условия существования современного интеллектуала. Начиная примерно со второй половины XVIII века интеллектуалы стали постепенно вытесняться из сферы реальной политики. Это, по мнению Михаила Хлебникова, неизбежно должно было привести их к попыткам вернуть свое влияние на теоретическое восприятие истории, которое могло окупиться в долгосрочной перспективе (с. 78).

Так оно в итоге и произошло. Ключевым моментом стала история с парамасонским орденом Баварских иллюминатов (название ордена производят от немецкого «Illuminatenorden» или от аналогичного латинского слова «illuminati»: что можно перевести как озаренные, просветленные, просвещенные), основанном немецким интеллектуалом, профессором права Адамом Вейсгауптом (Adam Weishaupt; 06.02.1748–18.11.1830) в 1776 году и закрытым по настоянию руководства католической церкви в 1784 году. Михаил Хлебников по этому поводу замечал следующее (с. 79–81): «В действительности орден иллюминатов представлял собой типичное интеллектуальное сообщество той эпохи, деятельность которого не выходила за рамки разработки полуфантастических проектов[…]. Конспирологические авторы, безусловно, понимают, что А. Вейсгаупт по своим характеристикам явно не соответствует чертам зловещего заговорщика против мирового порядка. Поэтому предлагается гиперконспирологическая версия, согласно которой Вейсгаупт был лишь формальным главой ордена, прикрывая собой его истинных руководителей […]. Тем не менее в конспирологической литературе иллюминатам отводится весьма почтенная роль непосредственного предшественника политического масонства […].

Баварские иллюминаты представляли собой вариант интеллектуального кружка, участники которого, находясь на периферии интеллектуальной и культурной жизни того времени, стремились преодолеть осознаваемую ими собственную провинциальность. Форма преодоления была выбрана удачно – “глубоко законспирированное тайное общество” “случайно” обнаруживает всю мощь организации и громадность ее замыслов. Собратья-интеллектуалы с благодарностью восприняли столь щедрый подарок. Перья заскрипели, поток “разоблачений”, “самых полных разоблачений” авторских и анонимных памфлетов захлестнул Европу.

С баварскими иллюминатами связан еще один из парадоксов конспирологической интерпретации природы тайных обществ. Деятельность этих обществ, их цели, задачи перестают быть скрытыми от непосвященных».

Адам Вейсгаупт – основатель секретного ордена иллюминатов или талантливый авантюрист?

В качестве одного из символов иллюминатов очень часто воспринимают знаменитую усеченную пирамиду со «Всевидящим Оком» (глазом в треугольнике) наверху, которая помимо прочего используется на оборотной стороне Большой печати США и на однодолларовой купюре. Целью деятельности иллюминатов, конечно же, было стремление к мировому господству. Критики теории заговора, разумеется, считают это полной ерундой, правда признавая определенную экстравагантность идей Адама Вейсгаупта и его последователей.

К примеру, современный канадский исследователь Джон Рейнольдс (John Lawrence Reynolds; родился 5 ноября 1939 г.) весьма скептически относится к теории заговора как таковой, но в своей знаменитой книге «Тайные общества: мифы и реальность» («Secret Societies: Their Mysteries Revealed», 2006) охотно цитирует строки, написанные в свое время Адамом Вейсгауптом (с. 263): «Используя самые простые средства, мы приведем все в движение и заставим пылать. Наша деятельность должна быть организована и задумана так, чтобы мы могли тайно влиять на все политические процессы».

Кстати, с орденом иллюминатов многие конспирологи связывают старейшее тайное общество студентов Йельского университета – «Череп и кости» («Skull & Bones»): его истоки восходят к 1832 году и которое нередко называют тайным правительством США. Любопытно, что тот же Рейнольдс об изначальной связи «Черепа и костей» с Германией и орденом иллюминатов упоминает, но замечает, что это всего лишь предположение.

К чему это привело? По мнению современного французского автора Мишеля Леруа (Michel Leroy; родился 15 декабря 1948 г.), «Миф о иезуитах: От Беранже до Мишле» («Le mythe jésuite. De Béranger à Michelet», 1992), работу которого цитирует Михаил Хлебников (с. 95), итог всей этой подспудной деятельности был таков: «XIX столетие породило несколько крупных “теорий заговора”; к ним принадлежат помимо мифа о иезуитах мифы о масонском и еврейском заговорах. Хотя у этих мифов, как правило, разные создатели и разные идеологические источники, структура и синтаксис у них схожие».

Канадец Джон Рейнольдс – последовательный критик конспирологии и теории заговора

При этом важно понимать, что в разных странах свой посильный вклад в развитие конспирологии и теории заговора сделали весьма известные люди. В США, к примеру, таким человеком был, конечно же, известный автопромышленник Генри Форд (Henry Ford; 30.07.1863–07.04.1947) с его, мягко говоря, нелюбовью к евреям. В Испании – политик и диктатор Франсиско Франко (Francisco Paulino Hermenegildo Teó-dulo Franco Bahamonde; 04.12.1892–20.11.1975), который, по мнению Михаила Хлебникова (с. 146), внес свой несомненный вклад в развитие «теории заговора»: «В отличие от многих известных политиков XX века, Франко не только разделял конспирологические воззрения, но и смог их расширить содержательно. С декабря 1946-го по май 1951 года он публикует в официальной газете франкистов “Arriba” обширную серию статей под псевдонимом Хоакин Бор, вышедших затем в 1952 году книжным изданием под названием “Масонство”».

Россия в плане формирования конспирологии и теории заговора имела свою специфику. Ключевым, с точки зрения Михаила Хлебникова, этапом в происхождении и формировании отечественной конспирологии стали социально-политические события середины XIX века, связанные в первую очередь с очередной Русско-турецкой войной 1850-х годов, в ходе которой Россия, как известно, потерпела военно-политическое поражение.

Развитие этого этапа получило дополнительный импульс в начале 1880-х годов, во времена царствования императора Александра III. Хлебников отмечает (с. 229) одну из ключевых фигур этого этапа – дочь русского генерала и посланника в Лиссабоне Юстинью Дмитриевну Глинку (1844–1918). Роль Глинки в развитии отечественной конспирологии трудно преуменьшить: считается, что именно с ее подачи в русскую конспирологию была выдвинута идея, известная и поныне под названием «Протоколы сионских мудрецов».

Следующий этап в развития теории заговора в России пришелся на период после первой русской революции 1905 года. Причем именно в первое десятилетие ХХ века, как замечает Михаил Хлебников (с. 264), параллельно расовому направлению начинает формироваться социально-экономическое направление русской конспирологии. «Для данного направления, – пишет Хлебников, – свойственна абсолютизация экономических аспектов “теории заговора”. Особый интерес для нас в этом плане представляют такие работы, как сборник Г. В. Бутми “Золотая валюта” и сочинение А. Д. Нечволодова “От разорения к достатку”. В центре внимания авторов находится финансовая система Российской империи, проблемы государственного кредитования, золотовалютных операций […]. Утверждается, что золотой стандарт не только служит препятствием для развития отечественной экономики, для нормального роста которой необходимы гигантские финансовые вливания, невозможные при наличии монометаллической денежной системы, но и в первую очередь является фактором социально-политической дестабилизации. Наличие “дорогих” денег тормозит рост экономики, что неизбежно приводит к росту социальной напряженности, провоцируя радикальные революционные выступления».

Отдельного разговора заслуживает конспирология, зародившаяся в среде русских эмигрантов. Понятно, почему: по мысли Михаила Хлебникова (с. 304–305), в этот период представители русской интеллигенции отчаянно пытались найти ответ на вопрос о столь катастрофически быстром крушении Российской империи в 1917 году. И вот тут-то русская эмиграция столкнулась с уже вполне сложившейся европейской конспирологической традицией, открыв для себя множество новых источников, авторских разработок и концептуальных построений.