Гость из Белого камня - Екатерина Каретникова

Интересная девчонка. Поступать вон куда собралась, да ещё и от матери это скрывает. Вот Сашка бы точно не стал скрывать. Зачем? Лучше бы сразу объяснил, почему он решил так, а не иначе, и всё. Чтобы потом разговоров лишних не было. Да и чего такого криминального в том, что Вероника хочет поступать в машиностроительный? Вот если бы она в театральный документы подавала – тогда, скорее всего, её мама могла бы возмутиться. Во-первых, шансов практически никаких, только время зря терять, а во-вторых – даже если бы случилось невероятное и Вероника бы туда поступила, то дальше-то что? Сколько человек каждый год заканчивают театральный? А сколько из них становятся более-менее известными? Вот-вот! Вряд ли мама бы пожелала дочке, чтобы та Снегурочку на новогодних утренниках до седых волос играла. И это в лучшем случае, Снегурочку-то. Можно ведь и Кикимору изображать, и Бабу-Ягу.

Насмотрелся Сашка на их с мамой соседку – Диану. И, между прочим, красивая тётка. А как закончила десять лет назад свой театральный, так и мается без работы. В смысле, работать-то она работает. Фотографии на документы в ателье делает. Но разве ради этого стоило на актрису учиться?

Так вот, да. А Вероника хочет стать инженером. Ну и что плохого? Сашкина мама, между прочим, тоже инженер-технолог на заводе. И получает для женщины очень даже ничего. Это просто так судьба сложилась, что они с Сашкой остались вдвоём, вот и пришлось ей всякие подработки искать. А был бы жив отец…

Ну почему Сашка, о чём ни думает, всегда возвращается к мыслям об отце? Что было бы, если бы? От мамы, что ли, заразился?

И вообще, как ему недавно Рина написала, рассуждает он не как парень, а как тётка-пенсионерка. Он тогда даже обиделся. Ишь ты – знаток душ человеческих! Откуда Рине знать, как рассуждают мальчишки? У неё даже братьев нет.

Вот Сашка, например, уверен, что все люди разные. А значит, и логика у каждого своя. И у него, Сашки, тоже. И нечего стремиться к какому-то образцу: вот это по-мужски подумано, а это по-старушечьи.

Но про Веронику он явно думал как-то… Неправильно, что ли? Как про младшую сестрёнку.

А ведь она хорошенькая, наверное. И стройная. А ещё совершенно не пугливая. Увидела того лысого-бритого на джипе, номер машины запомнила и от Сашки не шарахнулась, а наоборот. Решила помочь разобраться, что за дела.

Интересно, а как на её месте поступила бы Рина?

Скорее всего, испугалась бы за Сашку ужасно. Но она-то понятно. Она его сто лет знает. Но вряд ли Рина успела бы запомнить номер машины.

– Полевая, – донеслось из динамика. – Следующая остановка – Синеозерье.

Сашка зевнул, прикрыв рот рукой, поднялся и пошёл в тамбур.

В старом доме всегда живут еле уловимые запахи, тихие шорохи и вещи, давным-давно никому не нужные, но так и не выброшенные. То ли потому, что у новых хозяев не доходят руки, то ли из-за того, что им хочется, чтобы всё оставалось по-прежнему.

Сашку с мамой ветхий щитовой домик, построенный в конце пятидесятых годов прошлого века, вполне устраивал. Там прошло самое раннее Сашкино детство. Там на чердаке до сих пор лежали изношенные дедовы костюмы и бабушкины платья. Сашка знал, что иногда, обычно ранней весной, мама залезает на чердак, перебирает эти вещи и думает о чём-то таком, о чём никогда не разговаривает с сыном.

А ещё на даче, в маленькой комнате без окон, хранились стопки старых-старых журналов и вышитые бабушкой полотенца. Она очень здорово вышивала. По крайней мере так казалось Сашке. Однажды в ящике старинного тяжёлого комода он нашёл лоскут белой ткани, а на нём вышитый мелким крестиком портрет женщины в соломенной шляпке. Сначала Сашка не обратил внимания, но потом ему показалось, что лицо на портрете знакомое. Он даже вытащил эту вышивку, сделал для неё деревянную рамку и повесил у себя в комнате.

Наутро Сашка проснулся, увидел портрет и сообразил, что с него улыбается сама бабушка, только совсем молодая. Наверное, такая же, как Сашка теперь.

Когда он рассказал об этом маме, та посмотрела и сказала: «Нет, мама была другой!» Конечно, ей было виднее, потому что Сашка знал и бабушку и деда только по фотографиям. И, конечно, Сашка не стал спорить с мамой, но портрет на стене оставил. И каждый раз, просыпаясь на даче, представлял, что ему улыбается бабушка.

Наверное, правильно говорят: «Человек живёт до тех пор, пока о нём помнят». Сашка с мамой помнили её родителей. Только мама – настоящих, а Сашка – таких, как придумал сам, разглядывая их вещи и фотографии.

Когда он приезжал на дачу один, а такое в последнее время бывало часто, то первым делом заходил в свою комнату и говорил:

– Привет, бабуль!

Вышитая бабушка, конечно, не отвечала, но будто бы улыбалась чуть ярче.

Сашка никогда и никому не признался бы в том, что разговаривает с портретом. Даже маме. Но… Отказываться от этой маленькой традиции не собирался. Ему сразу же становилось теплее и уютнее в пустом доме. Как будто его здесь кто-то ждал. И наконец дождался.

Вечер пятницы и субботу Сашка прожил в Синеозерье без приключений. Правда, когда он позвонил маме и рассказал о пропаже мобильника, та огорчилась. Не из-за того, что теперь придётся тратиться на новый телефон, а потому, что пока не могла позвонить сыну в любой момент.

– Зачем ты на дачу сразу ускакал? – спросила она с упрёком. – Не мог до завтра подождать? Хоть бы телефон тебе купили. Я бы тогда не волновалась, что ты там один и без связи.

– Мам, – успокаивал Сашка, – ну какая разница, с телефоном я или без? Что со мной случится-то? А тебе я и так могу звонить.

– От Правления? – уточнила мама.

С давних пор домик администрации в их садоводстве жители называли коротко и ясно: Правление.

– Ну да, – подтвердил Сашка. – Розетка там, как видишь, цела. И аппарат я в комоде нашёл. Он прекрасно работает.

– Да уж слышу, – проворчала мама. – Ты хоть поел что-нибудь?

– А то! Макароны с тушёнкой. Очень даже вкусно.

– Опять макароны, – вздохнула мама. – Сходил бы в магазин…

И осеклась. Вспомнила, наверное, что денег у Сашки кот наплакал.

– Ты когда вернёшься?

– В понедельник утром, – ответил Сашка. – Мне к одиннадцати в школу надо. На консультацию.

– Так, – задумалась мама. – Давай-ка вот что. Давай-ка я к тебе в воскресенье приеду. А в город вернёмся вместе.

– Здорово! – обрадовался Сашка. – Только ты много еды не тащи. Лучше на следующей неделе привезём. Вместе.

– Ладно, – согласилась мама. – Но завтра вечером ты мне позвони. Обязательно, слышишь?

– Да позвоню конечно. Что мне трудно, что ли, до Правления дойти?

– Вот и дойди!

– Вот и дойду, – пообещал Сашка.

Пообещать-то он пообещал, но в субботу вечером так лень было выходить с участка! Поэтому тянул Сашка до последнего. А точнее, до девяти часов. Звонить позже он всё-таки не рискнул: мама могла разволноваться всерьёз.

Сашка засунул телефонный аппарат в пакет с ручками, закрыл дом на ключ и вышел за ворота.

Вот интересное дело! Казалось бы – лето, выходной день, погода замечательная. А на улице – ни души. Сидят дачники каждый на своём участке и даже погулять не выходят. Сашка подумал, что из всех соседей он знаком только с тётей Аней, которая живёт напротив. А про остальных или слышал кое-что от мамы или, если они поселились сравнительно недавно, даже и не слышал ничего.

Сашка прошёл вдоль улицы, гордо названной «Первой линией», и повернул к озеру. Чтобы добраться до Правления, надо было обойти его и подняться на невысокий пригорок.

Берег зарос травой и колючими кустами, но в нескольких местах рыболовы расчистили выход к воде. Сашка шёл по широкой тропе мимо зарослей. Было совсем светло, но берег казался пустынным. Будто все вокруг вымерли. Все, кроме лягушек, которые квакали в своё удовольствие, и какой-то птицы, заливавшейся отчаянными трелями.

Сашка прошёл почти половину пути, когда заметил незнакомую дорожку. Трава вокруг неё была аккуратно скошена, кусты срезаны, а саму тропку кто-то засыпал мелкими камушками.

Сашка подумал, что ничего страшного не случится, если он позвонит матери на десять минут позже, чем собирался. Надо же посмотреть, куда ведёт эта новая дорожка. То есть понятно, что на берег озера. Но… Какой именно берег? Глинистый обрыв или покрытый мелкой травкой покатый спуск?

Сашка свернул и отправился вдоль срезанных кустов. Проход оказался довольно узким. Сашка осторожно ступал на серые гладкие камушки и смотрел по сторонам, чтобы не зацепиться за колючие ветки. Из глубины зарослей раздался громкий шорох. Сашка остановился и прислушался. Точно! Звук доносился такой, будто кто-то пробирался сквозь гущу ивняка. «Странно, – удивился Сашка. – Зачем через самую чащобу лезть, если здесь дорожка?»

Ему даже стало чуть-чуть не по себе, но потом он подумал, что, скорее всего, в кусты забрела чья-то собака или кошка. Вот и шуршит там, вылезти пытается. Сашка тихонько позвал: