Лейла (ЛП) - Гувер Колин

— Это автобиография?

— Наверное. Мужик утверждает, что был киллером на службе у ЦРУ, но я еще не дочитал книгу.

— Ведущий «Гонг-шоу» был киллером?

— Поговаривают, что он все выдумал. Поэтому я ее и читаю.

— Ух ты. Как сексуально.

— Ты считаешь киллеров сексуальными?

— Нет, — мотает головой Лейла. — Сексуально то, что ты читаешь книги. — Она вновь берет журнал и устремляет взгляд на его страницы. — Ты сексуальный. Пишешь песни, читаешь книги. Жаль только, готовить ни хрена не умеешь.

Я отталкиваю ее в сторону и игриво шлепаю по заднице, а она, хохоча, падает на спину.

— Ну правда. Ты даже сэндвич сделать не можешь, не испортив.

— А ты мне, по-твоему, на что?

Лейла в ответ закатывает глаза. А я начинаю просматривать все сообщения, которые пропустил за те двенадцать часов, что телефон пролежал выключенным.

Первое сообщение от Гаррета со временем и местом сегодняшней встречи.

Я не ушел из группы. Когда мы с Лейлой выехали из гостиницы, Гаррет написал мне, как ни в чем не бывало, будто я не пропустил два концерта подряд из-за девушки, с которой только что познакомился. «Твой отпуск уже закончился? Нужно, чтобы ты сыграл сегодня», — все, что написал он.

Той ночью я не смог придумать толковой отговорки, чтобы отказаться, да и, зная, что Лейла пойдет со мной на выступление, уже не испытывал прежнего ужаса. С тех пор прошло несколько недель, и хотя стоя на сцене, я ощущаю все ту же мертвую пустоту внутри, благодаря Лейле все же чувствую себя живым.

Я не считаю себя циником в вопросах любви, но за всю жизнь лишь пару раз состоял в отношениях. Всегда воображал, что любовь настигнет меня годам к сорока, когда я устану от жизни и путешествий. Уверен, что такой взгляд на жизнь у меня сформировался из-за Джерри Сайнфелда2.

В пятнадцать я запоем посмотрел все сезоны «Сайнфелда» и пришел к убеждению, что Джерри был прав. В каждом человеке есть какая-то раздражающая черта. И раздражает она достаточно сильно, чтобы отношения с этим человеком начали походить на пытку. Став свидетелем череды неудачных отношений Джерри, я начал искать в людях самые раздражающие особенности. Их смех. Отношение к обслуживающему персоналу. Предпочтения в кино, музыке, выборе друзей. Их родители. Едва начав встречаться с девушкой, я уже обдумывал варианты разорвать отношения.

Пока не встретил Лейлу.

Мы провели в Corazón del País еще три ночи, но даже после этого я не хотел с ней прощаться. Я не нашел в Лейле ни одной раздражающей меня черты. Напротив, мысль о том, чтобы остаться одному, вселяла в меня больший ужас, чем перспектива быть с девушкой. Такое со мной впервые.

Я пригласил ее провести вместе неделю во Франклине, но с тех пор прошло уже больше двух месяцев, в течение которых я занимался сексом чаще, чем рассчитывал заняться за всю жизнь. Когда мы не трахаемся, я играю ей свои песни, или пишу песни, или же думаю о них. Кажется, что моя музыка обрела больше смысла с тех пор, как Лейла ей заинтересовалась.

Она верит, что я смогу стать знаменитым, и ее вера начинает передаваться и мне.

Три недели назад ей наконец удалось уговорить меня выпустить несколько песен, хоть это стоило мне немалых усилий. А две недели назад она разместила на ютьюбе видео с моим исполнением, и оно уже набрало почти десять тысяч просмотров.

Такой отклик вызывает у меня смешанные чувства. Но оказалось на удивление приятно, что в моей жизни появился человек, вселяющий в меня веру, что мое творчество заслуживает быть услышанным. И мне этого достаточно, даже если Лейла окажется моим единственным слушателем.

Гаррет будет в ярости, если я уйду из группы и начну сольную карьеру, но в Нэшвилле несложно найти басиста на замену.

Лейла ездит со мной на все выступления, сколь бы мучительны они ни были для нас обоих. И каждый раз, во время заключительной песни, она повторяет свой несуразный свадебный танец. Теперь я хотя бы заканчиваю выступления в хорошем настроении.

Я люблю ее.

Наверное.

Нет, точно. Я ее люблю.

Люблю в ней все. Ее уверенность, чудаковатость и задор, ее тело, минеты, спонтанность и веру в меня. Я люблю смотреть, как она спит. И как просыпается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я вполне уверен, что это любовь.

На часах всего пять вечера. Осталось два часа до моего отъезда, поэтому пришлось заставить себя вылезти из постели и закончить сборы. «Группа Гаррета» выступает на пляжном фестивале в Майями, и мы с Лейлой провели весь день в кровати, чтобы компенсировать те три, что проведем врозь. Она впервые пропустит мое выступление. Фургон до отказа забит оборудованием, не оставив места для пассажиров, и перспектива провести три дня с Гарретом и ребятами не показалась ей заманчивой. Я не стану насильно подвергать ее такой пытке.

Сегодняшний наш день стал моим любимым. Проснувшись утром, мы не стали включать телефоны и зажигать свет, а оставили шторы задернутыми, и я заполучил ее и на завтрак и на обед.

Сейчас комнату освещает только настольная лампа, в свете которой Лейла листает журнал.

Я захожу в инстаграм и тут же жалею, что включил телефон. Прошлым вечером выложил нашу совместную фотографию и больше туда не заходил. Я впервые опубликовал фото с девушкой. Мы, само собой, лежали в постели. Лейла задремала у меня на груди, и мне было так хорошо в тот момент, что я сделал снимок и выложил его в сеть без подписи.

С тех пор, как я встретил Лейлу и выпустил несколько треков, у меня появилось почти тысяча новых подписчиков, но в общей сложности их было не больше пяти тысяч. Я предполагал, что при такой скромной аудитории фотография не привлечет особого внимания. Может, покажусь наивным, но я, признаться честно, вообще не ждал никакой обратной связи.

Большинство подписчиков оставили нам поздравления, но несколько девушек в комментариях перемыли Лейле все кости. Хорошо, я не стал отмечать ее на фотографии. Не хочу, чтобы она читала мерзости, сказанные в ее адрес.

Чем дольше я читаю комментарии и личные сообщения, тем сильнее мне хочется удалить профиль. Понимаю, что если однажды начну прилично зарабатывать на своей музыке, то буду благодарен за каждого подписчика. Но сейчас меня возмущают комментарии вроде «твоя девушка похожа на шлюху» и «одиноким ты был сексуальнее».

Интернет — чертовски жестокое место. Мне неспокойно оставлять ее одну на три дня. Не думаю, что она успела увидеть фотографию, поэтому я даже не чищу комментарии, а, полностью удалив запись, кладу телефон экраном вниз.

— Ты точно не против остаться дома одна? — спрашиваю я.

Лейла опускает журнал на грудь.

— А что? Хочешь, чтобы я уехала?

— Нет, конечно.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Мы ни на миг не расставались с момента нашей встречи. Конечно, ты устал от моего постоянного присутствия.

Она даже не представляет, насколько далека от правды.

Да и откуда ей знать о моих чувствах, если я ни разу не говорил о них вслух? Я выражаю их, но никогда не озвучиваю.

Я вырываю журнал у нее из рук и, бросив его на пол, наваливаюсь на нее всем телом. Мне нравится, каким становится ее взгляд, когда она понимает, что я вот-вот ее поцелую. Ее глаза блестят от предвкушения. Как же приятно знать, что эта девчонка с нетерпением ждет моих поцелуев.

— Лейла, — едва слышно говорю я. — Я не устал от тебя. Я влюблен в тебя.

Слова прозвучали обыденно, но Лейла в считанные секунды улавливает их смысл. Осознав, прячет лицо в ладонях. Впервые вижу ее в таком смущении. Едва я целую ее ладошку, она убирает руки от лица и, сжав в кулачки, прижимает к подбородку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я в тебя тоже.

Я тотчас набрасываюсь на нее с поцелуем, желая поглотить эти слова. В моем воображении они выведены у меня внутри печатным шрифтом и скачут, отталкиваясь от органов, бесконечно вращаясь в животе и груди, в ногах и руках, пока не коснутся каждой части моего тела.

Отстранившись, я любуюсь ее довольной улыбкой.

— Значит, решено, — заявляю я. — Мы влюблены, и ты остаешься здесь, пока я в туре. И, пожалуй, это значит, что мы только что официально съехались.