В другой раз повезет - Хилтон Кейт

Элоиза провожает Зою до лифта и возвращается к себе в кабинет. И Уилл, и мальчик из холла исчезли. У Уилла Шэннона сын-подросток? Элоиза качает головой. Уилл — единственный человек в их конторе, которого она считает настоящим другом, хотя и ко многим другим относится с приязнью и уважением. Тем не менее у них с Уиллом нет привычки делиться подробностями личной жизни. И он, и она встречаются с женщинами, романы, как правило, ни к чему не обязывающие, оба много времени посвящают работе, играют в теннис. Она почему-то удерживается от того, чтобы рассказать ему, что с нынешней пассией у нее завязались серьезные отношения: до этого момента их с Уиллом жизни катились по параллельным колеям, и менять это ей не хочется. Но если у Уилла наметились капитальные перемены — а оно на то похоже, — возможно, она и расскажет ему про Беату.

Она давно выяснила, что в мире почти нет тайн, зато много сюрпризов. У Уилла Шэннона сын. Есть над чем призадуматься. Элоизу это наводит на мысль о Беате, о которой она старается не думать на работе, где у нее репутация человека сугубо делового. Она не вступает ни в какие комитеты, не ходит на приемы. Элоизе не по душе мероприятия, не приносящие очевидной пользы и не связанные с ее четко обозначенными приоритетами. Она старается «жить рационально», так бы это назвала Беата. Если на Элоизу надавить, она описала бы свой подход так: «транжирить как можно меньше времени на всякое дерьмо», но и связанные с этим сантименты она описывает примерно тем же словом. В мире столько всякой чепухи, всякой фальши. Как ей представляется, почти все люди понимают, какой вклад вносят в общую совокупность дерьма в окружающей среде, однако старательно поддерживают этот цикл абсурда. Для нее загадка, почему люди так мало ценят время, даже те, кто получает почасовую оплату. Впрочем, она достаточно осмотрительна, чтобы не делиться своими взглядами с большинством коллег. Ей не раз давали понять, что иногда она бывает чересчур категоричной, а это просто невежливо.

Элоиза верит в границы, в четко прочерченные грани. Людей, потерпевших крушение, она в конце дня запирает в шкафу для документов и отправляется домой, где спала бы беспробудно, если бы не Беата, которая говорит во сне.

У Уилла Шэннона есть сын, а у нее… что? Проблема? В любой другой момент ее жизни Беата стала бы идеальным решением. Беата, которая за те два года, что они встречаются, ни разу не попросила Элоизу пораньше уйти с работы или отменить какую-нибудь встречу, вообще никак не осложняла ей жизнь. Беата, которая ни разу не пыталась затащить Элоизу на свои семейные сборища, не предлагала познакомить с сыном, хотя Элоиза и давала понять, что ничего не имеет против. Беата, которая дарила и принимала любовь, ни единым словом не намекая на то, что ждет взамен какого-то постоянства.

Беата, которая ратует за рациональный, нетрадиционный образ жизни. Беата, которая — в буквальном смысле — останавливается понюхать цветы, когда они идут по улице. Беата, такая заботливая, сексуальная и жизнерадостная. Беата, которая вызвала у Элоизы желание совершить поступок столь опрометчивый и иррациональный, что Элоиза сама себе не верит.

Ей захотелось вступить в брак.

ГЛАВА 5

Зоя

Январь — паршивый месяц для развода, считает Зоя: постоянная серость, вечная холодрыга. Лицо у нее застыло, как будто она только что поставила филлеры. Не то чтобы она принципиально возражала против мелких косметических ухищрений: может, еще и до этого дойдет. Но сейчас ее волнует другое: она, похоже, забыла, как улыбаться.

Тут ей приходит в голову: брак с Ричардом не стоил ее нынешних страданий. Не было прекрасной истории любви, да и развод — не эпическая трагедия. Все уныло и ординарно: европейский арт-фильм, а не голливудский блокбастер. Да и вся эта брачная затея, глядя вспять, выглядит несколько выхолощенной и нелепой. Доля ее вины никак не меньше, чем его. За годы совместной жизни были у них моменты крайнего душевного напряжения — крайнего напряжения ее души, — которые она изъяла из официальной версии. Однако она проигрывает в голове каждую ночь, пока дожидается действия снотворного. Например, первый их сексуальный контакт был не то чтобы сногсшибательным, но для зачина вполне приличным: по крайней мере, так он отложился в ее памяти. Вот только теперь в мозгу всплывают иные подробности. Ричард вылез из постели сразу же после опрятного оргазма (своего); Ричард залез обратно в постель, вежливо пожелал ей спокойной ночи и вырубился; Ричард пожаловался, что ему жарко, и попросил ее не переползать на его сторону; Ричард подскочил утром, как всегда, по будильнику и отверг ее попытки удержать его в постели; Ричард, озадаченный ее слезами, начал подсовывать ей страницы из газеты, которую сам уже прочитал.

Зоя заходит в ванну, включает горячую воду. Стоит и смотрит, как ее отражение в зеркале затуманивается, она истаивает, исчезает. Подходящая метафора. В каждом разводе два участника, и если на каждом — пятьдесят процентов ответственности (что, с точки зрения Зои, можно оспорить), тогда ее пятьдесят процентов, доля ответственности за провал, которую она готова взять на себя, состоит в том, что она истаяла. Перестала задавать себе вопрос, чего ей хочется. Перестала присутствовать, стала отсутствовать. Приноровилась. Убедила себя, что ей не нужны внешние знаки приязни. Научилась сублимировать свои эмоции. Перетряхнула исковерканные мечты и несбывшиеся желания и направила их в бизнес.

Зоя опускается в ванну, соскальзывает под воду. Бизнес. Еще одна отдельная проблема. Если в браке она и не проявила большой мудрости, то в деловом чутье ей не откажешь. Десять лет назад, когда цены упали, а район их не пользовался особой популярностью, Зоя купила дом. Ее рекламное агентство только вставало на ноги, но стремительно крепло, ей хотелось снять помещение, чтобы нанять сотрудников. Вот только аренда в центре была непристойно дорогой, а кроме того, флуоресцентное освещение и грязный ковролин от стенки до стенки нагоняли на нее тоску. А потом, однажды вечером, на ужине с однокурсниками, ей бесплатно дали ценный совет по поводу налоговых вычетов при переоборудовании промышленных зданий, и вот, прежде чем она успела сообразить, что происходит, на руках у нее оказались небольшой займ, здание и несколько арендаторов.

За прошедшие годы Зоя медленно и любовно отремонтировала все здание, и хотя несколько арендаторов у нее так и осталось, «ХЕННЕССИ» и его разномастная креативная команда теперь занимает половину помещений. Агентство специализируется на рекламе бытовых брендов. Она — генеральный директор, то есть телефон у нее включен круглые сутки, а она исполняет обязанности няньки / лучшей подруги / секретарши / психиатра при главных своих клиентах, каждый из которых пребывает в убеждении, что так относятся к нему одному.

«ХЕННЕССИ» — Зоино детище. Это его она вынашивала, пока подруги ходили беременными, ради него не спала по ночам, пока они кормили грудью и боролись с коликами, его самоотверженно ставила на ноги, пока их дети учились ходить, говорить и есть не чавкая. Она шугала конкурентов, чтобы заарканить ценного клиента, в тощие месяцы платила зарплаты из собственного кармана, а новым контрактам радовалась так же, как ее друзья — успехам своих отпрысков на школьных концертах и футбольных соревнованиях. За последние пару лет случались черные дни: пытаясь спасти свой брак, она не уделяла должного времени работе, «ХЕННЕССИ» лишился важного заказчика. Пришлось сократить число постоянных сотрудников. Пришлось маневрировать. Но она выживет, главное — не отвлекаться. Ричарду ее агентство никогда не достанется. Ему вообще не достанется больше того, что он уже оттяпал.

Впрочем, ему достанется еще и дом. А также все то, что придется ему выплатить, чтобы он исчез навсегда.

Зоя вытирается, набрасывает халат. Идет в спальню.

— Привет! — выпаливает Зак.

Зоя верещит.

— Ну прости, прости. Открыл своим ключом.

— Вижу, — говорит она, запахивая халат. — Зак, да чтоб тебя. Ты чего притащился?