Служение человечеству - Владарг Дельсат

самой. Всю оставшуюся ночь ей снилась палатка, их танец и их мечты, а потом — воплощение. Дом у моря, трое детей и никаких Волдемортов с Дамблдорами.

Девочка проснулась счастливой, понимая, что волшебство, которое она увидела ночью, было только для нее, потому что… Она слышала голос, сказавший про любовь. Может ли быть так, что Гарри ее любит? Могло ли так быть тогда? Девочка не знала. Гермиона не очень понимала, что произошло этой ночью и почему удивляются доктора, но в одно верила всей душой — это был не сон. К ней пришел Гарри, чтобы ее спасти… Как всегда спасал… А она была дурой, но больше не будет, никогда-никогда, потому что это же Гарри.

Излечивая девочку силой своей души, мальчик и не думал о последствиях, а следовало бы… Сделав выводы из случившегося, Гермиона решила, что пока больше себя бить не будет, раз уж она так необычно реагирует на боль там… Хотя по щекам так не было, но бить себя жалящим в лицо Гермиона не решилась. Внутри нее как будто поселилось теплое солнышко, отныне согревавшее ее.

Когда ее увозили вместе с кроватью, девочка в последний раз посмотрела на спящего мальчика и улыбнулась ему. «Мы скоро обязательно встретимся». Ей очень хотелось коснуться Гарри, но, к сожалению, ее желаний сегодня не спрашивали, просто вывезя из палаты вместе с кроватью. Тем не менее Гермиона улыбалась, уже точно зная, что все будет хорошо. Мелькали перед глазами лампы дневного света, а девочка думала о будущем.

— Судя по тренду,[2] примерно в три часа ночи, — показывал коллеге Грейнджеру кардиолог. — Все параметры нормализовались, и с тех пор ничего.

— УЗИ и кардиография подтверждают, — сообщил второй коллега. — Абсолютно здоровый ребенок.

— В принципе, можно дать по заднице под монитор и посмотреть на эффект, — задумчиво произнес озадаченный Марк. — Но, боюсь, за такие опыты любимая жена мне пол сменит травматическим способом.

— Папа, давай проверим? — серьезно попросила его девочка. — А если в школе опять или кто-то случайно? Вдруг у меня там какая-нибудь кнопка спрятана?

— Кнопка, говоришь… — протянул мистер Грейнджер и попросил коллегу. — Дай-ка конвекс.

— Ха… хм… — издал Марк малоинформативные звуки, проведя полученным сенсором, зовущимся «конвекс», по пятой точке дочери и зайдя чуть выше. — Ты тоже это видишь? — поинтересовался он у коллеги.

— Малая аномалия развития, бывает, — пожал тот плечами. — Просто предупреждаешь всех и все.

— Да, доченька, — хмыкнул доктор Грейнджер. — По попе тебе не угрожает. Аномалия развития у тебя.

— Эх, ла-а-адно, — согласилась милая девочка. — Тогда меня обратно в палату?

— Нет, — Марк покачал головой. — Домой поедем, раз уж ничего не находится.

— А мальчик, который лежал рядом? — поинтересовалась Гермиона.

— С мальчиком не все просто, — хмыкнул кто-то из кардиологов, — там к опекунам огромный список вопросов.

— Он сирота? — спросил мистер Грейнджер. — Выглядит как из Освенцима.

— На него вообще документов нет, представляешь? — ответил Марку коллега. — Соответственно, пацан как в воздухе повис — никому не нужный.

— Что значит «не нужный»? — удивился мистер Грейнджер. — Давай я его заберу, ему все равно диета нужна специальная. К кому обратиться следует?

Часть 6

К тому, что его заберут у Дурслей, Гарри был морально готов, так как понимал — врачи иначе поступить просто не могли. А вот к тому, что под опеку захочет взять кто-то другой — нет. Привыкший быть один и надеяться только на себя мальчик ответил социальному работнику недавно созданной службы, что хуже вряд ли будет, дав тем самым свое согласие. Но процесс смены опекуна в Великобритании в те годы был отработан плохо в свете меняющихся законов, поэтому мальчик был предварительно помещен в специальный приют под наблюдение. У него появилась своя комната. Комната, а не чулан! Нормальная кровать, стол, за которым можно было работать, и личное пространство.

Этот приют был также создан недавно — и полугода не прошло, и предназначался именно для таких, как Гарри — недокормленных, травмированных, никому не верящих детей. Пока новые опекуны оформляли документы, что могло затянуться, мальчик изучил свое новое пространство, рассмотрел учебники и свои тетради, доставленные из чулана.

— Тебе еще что-нибудь нужно? — поинтересовалась женщина, сопровождавшая его из больницы.

— Смена белья, штаны, рубашка, место, где это можно постирать, и… — десятилетний ребенок по памяти выдал наименование книг за курс средней школы. — Раз теперь не бьют, то могу сдать экстерном, наверное. Экстерном можно сдавать?

— Экстерном сдавать, конечно, можно, — удивилась женщина. — Но сможешь ли?

— Вот и проверим, — кивнул мальчик. — Не люблю, когда бьют, а если будет скучно, то будут бить, они иначе не умеют.

Столько было в простых словах житейской мудрости, что женщина поразилась еще раз. Мальчик не был похож на других таких же детей, он точно знал, что хочет в жизни, и шел к этому семимильными шагами. Вспомнив Грейнджеров, желавших взять мальчика под опеку, социальный работник поняла, что они друг другу подходят. Поэтому женщина кивнула, пообещав все выяснить, а Гарри, в голове которого жила только его память со всеми вбитыми знаниями, облегченно вздохнул. Несколько месяцев школу перетерпеть было можно. Мальчик не знал о том, что школу о недопустимости физических наказаний специально предупредили, да и школе труп ребенка был совершенно не нужен, поэтому директор счел нужным предупредить учителей и старост об осторожности в отношении конкретно этого мальчика, также как и в отношении новенькой девочки. Двое совсем недавно умиравших детей готовились пойти в школу, так как медицинских причин оставлять их вне коллектива не было.

С раннего утра, сделав зарядку и съев под присмотром медицинской сестры — работницы приюта плотный завтрак, Гарри отправился в школу, находившуюся чуть дальше, чем от дома Дурслей, переставших его интересовать. В сказку о защите матери Гарри не верил, а сами Дурсли… Несмотря даже на то, что они стали другими, между ними навсегда встало прошлое. Многолетний ад не мог забыться просто так, да и сами Дурсли не горели желанием его видеть. «Умерла, так умерла», — подумал Гарри, никогда не страдавший всепрощением.

Войдя в класс и усевшись на первой парте, мальчик спокойно подготовился к уроку. Ужимки окружающих совершенно не беспокоили Гарри, глядевшего на эти «игры орангутангов» с мягкой улыбкой. Ему не нужно было занимать свое место в пищевой цепочке, он априори находился вне ее. Предупрежденные учителями хулиганы в тюрьму не хотели, а потому пацана просто игнорировали, вызвав интерес девочек. То, как изменилась одежда мальчика после больницы, было хорошо заметно и вызывало известную заинтересованность.

До начала уроков оставалось совсем немного, когда дверь открылась и на пороге появился аж целый директор, заставивший всех