Сиреневый Кристалл - Александр Мееров

Долго я добирался до деревушки Менамы… Измученный, голодный, я приплелся наконец к морю, но не нашел ни Менамы, ни ее семьи, ни деревушки: незадолго до этого там было восстание и колониальные войска уничтожили все, что могло быть уничтожено пушками и огнем.

Так я впервые познакомился с миром — большим, ярким и страшным. Вскоре я узнал, что восстание подавлял мой отец, что он был тяжело ранен повстанцами и сейчас уже при смерти. И я пошел к отцу. Не знаю, почему пошел, но, вероятно, тогда я не мог не пойти. Меня допустили к нему. Отец смотрел на меня долго, молча, казалось, изучал каждую черточку на моем лице, стараясь в предсмертный свой час определить отношение к тому живому существу, которое было частицей его самого и было глубоко ненавистно ему. Наконец он сказал… сказал всего несколько слов. Я запомнил их на всю жизнь: «Иди. Иди туда… к своим цветным… убийцам…» И я пошел к своим, пошел навсегда.

В тот день Юсгор больше ничего не говорил о себе. Мы долго бродили по набережным Невы, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Незаметно для себя обогнули Исаакиевский собор, подошли к «Астории». Юсгор протянул большую сильную руку, дольше обыкновенного подержал в ней мою и сказал на прощанье:

— Алеша, если позволите, я завтра приду к вам. Принесу перевод древнего списка легенды о Рокомо и Лавуме.

На другой день пунктуальный и аккуратный Юсгор появился у меня в назначенный час с объемистым портфелем. В нем была не только обещанная легенда о Рокомо и Лавуме. Юсгор вынул фотокопии с нескольких страниц древних священных книг, перевод песен из паутоанского эпоса «Себерао», пачку темно-желтых, исписанных затейливой вязью листков и, как оказалось, подлинный, уникальный экземпляр одного из обрядовых свитков храма Буатоо. Я был приятно удивлен, когда узнал, что все это, по мнению Юсгора, имеет отношение к силициевой загадке. Невозможно передать, с каким волнением я принялся в то время штудировать (при помощи Юсгора) весь этот материал. Каждый прочитанный листок будил мысли, одну загадочнее и рискованнее другой. Документы заслуживали самого пристального внимания и вскоре изучались не только нами, но и еще десятками людей, а многие и до сих пор составляют предмет исследования, источник споров, смелых догадок.

Однако расскажу по порядку.

Пожалуй, в первый же день моего знакомства со старинной поэтической легендой о Рокомо и Лавуме я понял и поверил, что только она могла послужить толчком к началу интереснейших изысканий о загадочном периоде древней истории Паутоо.

До сих пор никому не удалось обнаружить подлинную легенду, написанную еще до катастрофы, в результате которой скрылся под водой остров Себату. Все списки, с которыми знакомы паутоанские и европейские ученые, — это только более или менее удачные записи изустных старинных преданий. Вот с этими-то материалами и знакомил меня в тот вечер Юсгор. Читал он легенду задушевно, немного напевно, мягко произнося слова и ритмично, едва уловимо покачиваясь. Я то смотрел на его лицо, то закрывал глаза и представлял его там, на родных островах, еще совсем юного, бредущего вместе с оборванными странниками, отдыхающего на привалах, где какой-то иссушенный солнцем, почти коричневый старец с горящими глазами проникновенно обращался к окружавшим его соплеменникам:

Путник!

Если ты остановился у прохладного ручья зной полдневный переждать в тени пандана, не спеши, сними поклажу.

Если путь твой долог, труден и далек, набирайся сил и мудрости в пути: встречных расспроси и встречным расскажи о дорогах, уже пройденных людьми.

Если на привале встретишь старца, будь почтителен и слушай о былом величии страны, выслушав, запомни, а случится, младшим расскажи.

Если на привале будешь самым старшим ты, не забудь поведать о героях древних, о любви бессмертной храбреца Рокомо и красавицы Лавумы.

Слушай, путник!

Никто не знает, что было тогда, когда еще ничего не было!

Но самые мудрые знают, что было потом.

Потом был Свет.

Он царил во всей Вселенной, но царил без радости. Свет заполнял собой все и нигде не находил ничего. В его неистовом сиянии исчезало даже то, что появлялось, и не появлялось то, что должно было быть.

Проходили сотни веков, а Свет ничего не встречал в своем царстве Вселенной, не мог познать даже самого себя и стал постепенно меркнуть.

Так возникла Тьма.

А из Света и Тьмы появилось все сущее.

Тьма все больше овладевала Вселенной, наполняя ее холодом, и для Света уже остались только маленькие островки в океане мрака. Но там, где был Свет и была Тьма, возникала Жизнь.

На грани Света и Тьмы зародилась Земля, любимица царствующих. Ее согревал Свет, давала прохладу Тьма, и Земля наполнилась жизнью. На Земле то бушевал Огонь, сын Света, то заливала ее Вода, дочь Тьмы. Они всегда враждовали между собой, и там, где они сражались, возникали Острова.

Никто не знает, когда появились острова Паутоо.

Но самые мудрые знают, что было потом.

Потом был Человек.

Самые древние люди еще видели, как сражались Огонь и Вода, а древнейшие из древних видели, как родился священный остров Себату. Он вышел из пучины Океана, одетый в роскошный зеленый наряд, и принес на себе людям кокосы и таро, бататы и рис, манго и бананы. Его леса были наполнены зверем в птицей, а вода, плескавшаяся вокруг него, кишела рыбой. Священный Себату вскормил и одел Человека, в отсюда пошел Человек на другие острова и в дальние страны и прославил величие и щедрость Рожденного Океаном.

Так шли века, пока на Землю не снизошел Светящийся.

Слушай, путник!

Те, кто жили в то время, сложили о нем сказания. Те, кто видел, как Светящийся появился среди ночи, рассказывали об этом своим детям, и те своим, а самые мудрые из детей Паутоо записали сказания в священных книгах храма.

И там записано.

В ту ночь Сияющий был маленьким и светил как Звезда. Затем стал ярче, начал освещать весь остров Себату, и в ночи стало так же светло, как днем. Лучезарный шел к людям, окруженный царственной свитой. Деревья и травы склонились долу перед его приходом, а звери и птицы укрылись в лесах, траве и скалах.

И раздался гром, и запылала гора Себарао, и содрогнулся остров, и вздыбился океан, и никто не знает, что творилось в ту ночь дальше.

Но самые мудрые знают, что было потом.

Потом был Небесный Гость на Земле.

Небесный Гость стоял на священной горе Себарао и в ночи сиял своим немеркнущим взором, и люди поклонились ему и принесли цветы, и рыб, и моллюсков. Люди построили храм Небесного Гостя, и жрецы молились ему, призывая приносить людям счастье, давать обильный урожай и удачную охоту, и Небесному Гостю служили красивейшие девушки Себату, и каждый год, когда наступал праздник пришествия Света, ему в услужение посвящали новую девушку.