Человек с Луны - Отис Эделберт Клайн

против красных. Когда я приблизился к ним, один из наших кораблей разрезало надвое красным лучом, и его половинки разлетелись в пространстве.

У меня был один маленький лучевой проектор на передней палубе — слабое оружие против огромных линкоров, но я решил вступить в неравную схватку. Выбрав рулевую рубку ближайшего вражеского корабля, я рванулся к ней. Приближение моего крошечного судёнышка, по-видимому, осталось незамеченным, и я включил зелёный луч на расстоянии менее тысячи футов от цели. Когда луч коснулся его, рубка мгновенно сложилась, и корабль, потеряв управление, начал вращаться, ломая лучевой заслон и оставляя корпус незащищённым. Я мгновенно задрал нос своего корабля и пролетел над ним, отметив при этом, что он был мгновенно разбит мощными зелёными лучами двух наших оставшихся в строю линкоров.

Не останавливаясь, чтобы не дать врагу возможность понять, что произошло, я быстро бросился в атаку на штурманскую рубку следующего корабля. И снова мой крошечный луч лишил могучий корабль контроля, и он также был уничтожен зелёными лучами Хиа Ку. Однако на этот раз я не остался невредимым, потому что один из красных лучей одного из оставшихся марсианских кораблей, резко рванулся вверх и снёс часть моей передней палубы.

Я попытался закрыть защитную пластину под приборной доской, чтобы воздух и тепло не улетучились в открытый космос, но она застряла, и холод, близкий к абсолютному нулю, охватил меня. Онемевшими руками я отчаянно потянул за неподатливую пластину и через мгновение установил её на место. Тем временем мой маленький, юркий кораблик, лишившись управления, умчался почти за тысячу миль от четырёх оставшихся кораблей.

Я развернулся и снова направился к месту сражения. Затем я заметил нечто, от вида чего у меня вырвался вздох ужаса — огромное метеорное ядро, направляемое с Марса, неслось прямо на четыре корабля. У меня не было времени подать им сигнал — не было времени предпринять вообще что-либо. Мгновение спустя оно поразило их, и четыре сражающихся судна исчезли в ослепительной вспышке света, не оказав, по-видимому, ни малейшего влияния ни на траекторию, ни на массу ядра.

С тяжёлым сердцем я развернул свой корабль в сторону Магонга. Вскоре после этого я увидел, как ядро попало в цель. У меня на борту была небольшая схема, и, сверившись с ней, я обнаружил, что оно уничтожило одну из наших станций рассеивания атмосферы.

Двухчасовой полёт привёл меня к Магонгу, за это время мимо меня пронеслись ещё четыре огромных ядра, стремящиеся выполнить свои смертоносные обязанности. Когда я направлялся к дворцу моего отца, мимо меня промчалось пятое ядро, и мой крошечный аппарат закувыркался в разрежённой атмосфере, как лист, подхваченный ураганом. Когда мне удалось выровнять его и я снова посмотрел вниз, меня пробрал холод ужаса, ибо этот последний вестник смерти вырыл огромную яму диаметром более шестидесяти миль, и центр ямы отмечал то место, где когда-то стоял дворец моего отца. Моих любимых родителей больше не было. П'ан-ку, могущественный монарх, был мёртв. Я стал П'ан-ку, правителем безлюдной пустоши, когда-то бывшей могущественной, процветающей империей Магонг.

Я приземлился у края огромного кратера и вышел из своего аппарата. Мгновение спустя, задыхаясь, я поспешно запрыгнул обратно внутрь и закрыл дверь. Атмосфера Магонга почти исчезла. Его огромные лучевые проекторы всё ещё работали, и он совершал самоубийство, стремясь уничтожить своего ненавистного врага.

Взлетев, я направился к ближайшей станции лучевого проектора. Подлетев к ней вплотную, я заглянул в окна. Ни одна живая душа не заметила моего взгляда, а этажи усеивало множество мёртвых тел. Проекторы, однако, всё ещё работали — они управлялись с помощью механизмов, настроенных таким образом, чтобы лучи фокусировались на Марсе до тех пор, пока аппаратура не перестанет функционировать из-за недостатка энергии.

Время от времени на Магонг падали небольшие скопления метеоритов, но их становилось всё меньше и меньше — верный признак того, что персонал станций, обслуживающих их проекторы один за другим погибал от действия смертоносных лучей, нацеленных нашими людьми на их планету. Взлетев, я направился к ближайшей планете, где ещё могла существовать человеческая жизнь — к Земле. Путешествие заняло добрых два часа, и я с тревогой отметил, что у меня в баллоне остался лишь небольшой запас концентрированного воздуха — его хватило бы ещё на сорок пять минут при бережном его расходовании.

Нажав на рычаг управления скоростью до упора, я устремился к Земле быстрее любых метеоров. Прошло сорок пять минут, а Земля, хотя и маячила впереди, всё ещё была за много тысяч миль от меня. Взглянув на индикатор баллона с воздухом, я увидел, что он показывает ноль. Я закрыл клапаны для выпуска загрязнённого воздуха и постарался дышать как можно тише. Вскоре я почувствовал, как меня охватывает смертельная вялость. Усилием воли мне удалось сохранить контроль над чувствами ещё на несколько минут.

Внезапно моё угасающее сознание зафиксировало тот факт, что приборы показали, что я почти достиг внешней границы земной атмосферы. Войти в неё на той скорости, с которой я летел, означало бы верную огненную смерть. Я успел сделать две вещи, прежде чем потерял сознание: перевести рычаг управления скоростью назад и открыть дверцу рядом со мной. Затем наступило забытьё.

Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что лежу на земляном полу большой хижины с глинобитными стенами. Вокруг меня стояла охваченная благоговейным страхом группа светлокожих полуголых дикарей. Я сел, и как только я это сделал, земля подо мной содрогнулась, и часть глинобитной стены обрушилась, придавив троих мужчин и женщину. Остальные дикари распростёрлись вокруг меня, демонстрируя все признаки суеверного страха.

Я подал знак, что голоден, и мне тут же принесли еду и питьё — огромный кусок подгоревшего мяса и белый кислый напиток, который, как я потом узнал, был ферментированным молоком какого-то животного. Я поел, попил и, почувствовав себя сильнее, встал и вышел из хижины, двигаясь так, словно моё тело было налито свинцом из-за огромного притяжения планеты. Когда я это сделал, земля задрожала ещё раз, и хижина обрушилась полностью.

Знаками я, наконец, дал понять охваченным ужасом дикарям, что хочу знать, где находится мой эфирный корабль. Один из них, казавшийся смелее остальных, привёл меня к месту, где в плотной земле зияла огромная расщелина. Далеко внизу, в этой расщелине, я увидел свой застрявший аппарат. Я искал какие-нибудь способы спасти его, когда земля вновь задрожала, и края расщелины сомкнулись над ним.

Таким образом, лишившись возможности межпланетных перемещений — поскольку я не знал, как построить другой эфирный корабль, — я оказался прикованным