Ночь на перекрестке - Жорж Сименон

Необычными представлялись и пьянящий аромат духов, исходивший от молодой женщины, и присутствие в комнате каких-то неясных вещей: шелкового белья, брошенного на кресло, восточной сигареты, дымящейся в фарфоровой пепельнице, которая стояла на круглом лакированном столике.

Да и сама Эльза, лежавшая в пеньюаре на черном бархатном диване, выглядела довольно странно.

Она смотрела на вошедшего Мегрэ широко раскрытыми глазами, полными веселого изумления и испуга.

— Зачем вы это сделали?

— Мне хотелось с вами поговорить. Прошу прощения, если помешал вам…

Она рассмеялась, как маленький ребенок. Одно плечо у нее оголилось, и она тут же прикрыла его пеньюаром. Эльза продолжала лежать на диване, залитом, как и все вокруг, яркими солнечными полосами.

— Вы же сама видите… Я ничем не занималась… Я просто отдыхала…

— Почему вы не поехали с братом в Париж?

— Он не захотел взять меня с собой. Карл считает, что женщины не должны присутствовать на деловых переговорах…

— Вы постоянно находитесь в доме?

— Почему же! Я иногда прогуливаюсь в парке…

— И все?

— Но он же большой, целых три гектара… Разве этого не достаточно, чтобы размять ноги?.. Да садитесь же, комиссар. Забавно, что вы пришли ко мне тайком…

— Что вы хотите этим сказать?

— Что брат будет очень удивлен, когда вернется… Его я боюсь больше матери… Он похож: на ревнивого любовника!.. Постоянно следит за мной и, представьте себе, воспринимает эту роль всерьез…

— А я думал, вы попросили его запереть вас в комнате, потому что боитесь бандитов…

— Да, это верно… Я так привыкла к одиночеству, что уже стала бояться людей…

Мегрэ уселся в глубокое кресло и положил шляпу прямо на ковер. Каждый раз, когда Эльза бросала на него взгляд, он смущенно отворачивался.

Накануне она показалась комиссару какой-то загадочной. Тогда в полутьме он видел Эльзу величественной, похожей на некую героиню экрана, да и беседа между ними носила оттенок театральности.

Теперь же он старался понять молодую женщину чисто по-человечески, но чувствовал себя очень неловко к этой довольно интимной атмосфере.

Ситуация действительно была двусмысленной: в комнате, насквозь пронизанной запахом духов, на диване лежала в легком пеньюаре юная особа, а рядом, положив шляпу на пол, развалился в кресле уже немолодой Мегрэ с чуть раскрасневшимся лицом.

Разве не напоминала эта сцена известную картину «Парижская жизнь»?

Окончательно сконфуженный, комиссар сунул трубку в карман, забыв выбить из нее пепел.

— Вам, наверное, здесь скучно?

— Нет… Пожалуй, да… Не знаю, что и ответить… А сигарету вы не желаете?..

Она указала на коробку турецких сигарет, стоивших, судя по наклейке, более двадцати франков. Мегрэ тут же вспомнил, что брат и сестра жили всего лишь на две тысячи франков в месяц и что Карл после каждой получки был вынужден оплачивать аренду дома и продукты.

— Вы много курите?

— Одну-две пачки в день…

Эльза протянула ему дорогую зажигалку и вздохнула, выпятив высокую грудь.

Комиссар не спешил, однако, строго судить о ней. В высшем обществе ему встречались живущие в роскоши иностранки, которых рядовой обыватель мог бы принять за женщин легкого поведения.

— Брат выходил вчера из дома?

— Разве он выходил?.. Я этого не заметила…

— А вечером между вами не было ссоры?..

Она улыбнулась, и Мегрэ увидел, что у нее великолепные зубы.

— Кто вам об этом сказал?.. Он сам?.. Да, мы иногда ссоримся, но очень мило… Вот вчера, например, я упрекнула его за то, что он вас плохо принял… Он такой дикарь!.. А когда он был ребенком…

— Вы жили в то время в Дании?..

— Да, в большом замке на берегу Балтики. Замок был весь белый, а вокруг унылая местность — даже трава и деревья имели сероватый оттенок… Вы бывали в нашей стране?.. Природа там довольно мрачная!.. Но есть и красивые места…

В ее глазах появилось что-то, похожее на ностальгию. Приятные воспоминания нахлынули на Эльзу, и она потянулась всем телом.

— Мы были богаты… Но родители, как и большинство протестантов, воспитывали нас очень строго… Я равнодушна к религии… А Карл еще верит… Чуть меньше отца, который потерял все свое состояние из-за чрезмерной совестливости… Мы с Карлом уехали из Дании…

— Три года назад?

— Да… Представьте себе, брата ожидал пост высокого сановника при королевском дворе… А теперь он вынужден зарабатывать себе на жизнь, рисуя эти отвратительные ткани… В Париже в отелях второго и даже третьего разряда, где нам пришлось жить, он чувствовал себя ужасно несчастным… А там, в Дании, у него был тот же наставник, что и у наследного принца… Но Карл предпочел похоронить себя здесь…

— А заодно похоронить и вас.

— Да… Но я уже ко всему привыкла… В замке родителей я ведь тоже была затворницей… Туда не пускали детей низкого сословия, нам запрещали с ними дружить…

Лицо Эльзы внезапно приняло озабоченное выражение.

— Вы думаете, — спросила она, — что Карл действительно стал каким-то… Как бы это выразиться?.. Чудным…

И она наклонилась к комиссару, словно вынуждая его поторопиться с ответом.

— Вы боитесь брата?.. — удивился Мегрэ.

— Я этого не говорила!.. Такого я утверждать не могла! Извините меня… Это вы вынудили меня признаться… Не знаю, почему я вам так доверяю… Поэтому…

— Его поведение вам иногда кажется странным?

Она устало пожала плечами, положила ногу на ногу, затем вытянула их и встала с дивана, оголив на миг часть тела под пеньюаром.

— Что вам на это ответить?.. Сама не знаю… С тех пор, как случилась эта история с машинами… Но зачем же ему убивать человека, которого он не знал?..

— Вы действительно никогда не были знакомы с Исааком Гольдбергом?

— Да… Кажется, я его не знала.

— Вы бывали с братом в Анвере?..

— Мы останавливались там на одну ночь три года назад, когда приехали из Копенгагена… Ну нет! Брат не способен на такое… Если он и ведет себя несколько странно, то это скорее из-за травмы, полученной в результате авиакатастрофы, а не потому, что мы разорились… Он был красивым ребенком… Да и сейчас выглядит красивым, даже с моноклем… Но уже по-своему, правда? Вы можете себе представить, что он целует какую-нибудь женщину без этого куска черного стекла?.. И потом, этот неподвижный искусственный глаз, вставленный в пустую красноватую глазницу…

Она передернула плечами от отвращения.

— Наверняка поэтому-то он и прячется от всех…

— Но он, по сути дела, прячет и вас!

— Ну и что из этого?

— Но вы же жертва в его руках?

— Такова уж судьба женщины, особенно сестры… Во Франции дело обстоит не совсем так… А у нас, как и в Англии, главным в семье считается старший сын, наследующий имя…

Эльза разволновалась. Вся в солнечных полосах проникающего через окно света, она принялась расхаживать по комнате, нервно куря сигарету.

— Нет! Карл не мог убить… Это недоразумение… Не потому ли вы его отпустили, когда сами это поняли? Если только…

— Если только что?..

— Да ведь вы не сознаетесь! Я знаю, что если у полиции нет достаточных улик, она иногда выпускает обвиняемого на свободу только затем, чтобы следить за ним… По отношению к брату это было бы отвратительно!..

Она загасила сигарету о фарфоровую пепельницу.

— И зачем только мы поселились на этом перекрестке… Бедный Карл искал одиночества!.. Но нам здесь так же одиноко, комиссар, как если бы мы жили в самом населенном квартале Парижа!.. Эта пара напротив, невыносимые и нелепые обыватели, постоянно шпионят за нами… Особенно она, с ее белым колпаком по утрам, со сбившимся на бок шиньоном… Да еще этот владелец гаража, живущий чуть дальше… Три островка, три враждебных лагеря…

— С Мишоннэ вы общаетесь?

— Нет! Агент приходил однажды, чтобы застраховать нас. Но Карл его выпроводил…

— А владелец гаража?

— Он не бывал здесь ни разу…

— Первым решение о бегстве в то воскресное утро принял Карл?

Опустив голову, она долго молчала, щеки у нее слегка покраснели.

— Нет… — наконец произнесла она еле слышно.

— Вы?

— Я… Я сделала это, не подумав. Просто обезумела от мысли, что Карл мог совершить преступление… Накануне я видела, что его что-то мучает… Поэтому я и предложила ему бежать…

— Он клялся вам, что невиновен?

— Да…

— А вы ему поверили?

— Не сразу.

— А теперь верите в его невиновность?

Она немного помолчала, затем произнесла четким голосом:

— Думаю, что, несмотря не все свои несчастья, Карл не способен по собственной воле совершить что-то плохое… Послушайте, комиссар… Он, наверное, скоро вернется… Если он вас здесь застанет, то может подумать бог знает что…