«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается - Анатоль Имерманис

Алиса вздрогнула. Когда Паруп начал свое торжественное обращение, она даже не предполагала, к чему он клонит. Она совсем забыла, что обручена, да еще с этим человеком, который без кривлянья не может сказать и двух слов.

— Браво! — крикнул Квиесис. — Вот это в моем духе — по старой морской традиции!

Алиса понимала, что надо и ей что-то сказать. И вдруг обручальное кольцо стало нестерпимо тесным, до боли сдавило тонкий, холеный палец.

— Так внезапно… — Алиса запнулась. — Я ведь еще и не знаю вас по-настоящему… Я вас… еще не…

— Придет, со временем все придет: и любовь, и счастье, — отечески увещевал ее Квиесис.

— Но так сразу… на судне… У меня даже нет подвенечного платья… — пыталась возражать Алиса.

Она хорошо знала отца. Тот всегда придавал большое значение ритуалу.

— Пожалуй, ты права! Действительно, ни к чему такая спешка, еще и дядя обидится — как это вдруг без него. А это нам ни к чему… Ты у меня, дочка, все-таки умница! Свадьбу сыграем в Сантаринге. Пусть все будет, как полагается — церковь, цветы, подарки, поздравления, снимки в газетах! Денег жалеть нечего — пригласим весь тамошний свет, коммерсантов, дипломатов…

— А по-моему, на судне лучше, — возразил Паруп. — Это сделало бы нашу любовь безбрежной, как океан… И еще вопрос, найдется ли в Сантаринге лютеранский пастор.

— Велика важность! — Квиесис был не слишком набожен. — В религии — как в валюте, важна сущность. Лат или пезо — деньги остаются деньгами. Наши предки верили в Потримпа и Лайму… Итак, благословляю!

Величественным жестом Квиесис надавил кнопку звонка и не отпускал ее до тех пор, пока в двери не появилась стюардесса Валлия — миловидная курносая шатенка.

Впервые эту должность на судах Квиесиса занимала женщина. Квиесис вообще не признавал на корабле женщин, а хорошеньких в особенности. От них только и жди всяческих осложнений. Но роскошный салон «Тобаго» настоятельно требовал женских рук. Совершенно очевидным это стало на банкете в честь властей, когда прислуживавший за столом юнга чуть не опрокинул майонез на брюки адмиралу Спаде. Валлия, раньше служившая официанткой у «Максима-Трокадеро», прекрасно сознавала свое исключительное положение на судне. Все ей были нипочем — Галениек, с которым дочь болдерайского рабочего быстро нашла общий язык, капитан, строгий тон которого она не принимала всерьез.

И сейчас Валлия даже не думала поторапливаться. Ее рабочее время кончается вместе с уборкой стола после ужина. Просунув голову в дверь, стюардесса всем своим видом выражала недовольство тем, что ее потревожили среди ночи.

— Шампанского, Валлия! И позовите капитана!

— Есть же на столе. — И она показала на три бутылки, из которых одна была только почата.

— Деревенщина! Когда празднуют помолвку, должны пробки в потолок лететь и вино рекой литься!

Валлия пожала плечами, достала из буфета еще бутылку и с треском откупорила ее. Рикошетом пробка чуть не угодила в капитана Вилсона. После тьмы на палубе яркий свет кают-компании заставил капитана зажмуриться, отчего он выглядел особенно рассерженным.

— Черт побери, мне надоели эти дурацкие шутки! — возмущенно пробасил он.

— И как раз вовремя! — подхватил Квиесис. — Капитан Вилсон, вы как старый друг дома должны узнать первым… В Сантаринге играем свадьбу, можете поздравить!

Лицо капитана тотчас обрело радостное выражение. Словно опасаясь, что Квиесис может не поверить его лицу, Вилсон несколько раз повторил:

— Весьма рад!.. Весьма, весьма рад!..

Он тяжело опустился во вращающееся кресло. Потом вспомнил, что принято поздравлять невесту. Будь Алиса его дочерью, Вилсон не отдал бы ее Парупу ни за три дома, ни за десять, ни за все дома Риги. Но Алиса была дочерью Квиесиса. Вилсон знал, каково бывает на душе, когда хочется ругаться, а надо напяливать на лицо улыбку. Не зря он служил у Квиесиса в капитанах уже двадцать лет. Столько же, сколько лет Алисе.

Он поднялся и неуклюже пожал руку девушке:

— Желаю вам счастья! От всей души!

— Спасибо, капитан, — тихо отозвалась Алиса и, опустив голову, вышла из кают-компании.

— За вечно юную любовь! — провозгласил тост Паруп, не смущаясь отсутствием невесты.

— За новую фирму «Квиесис и Паруп»! Мои пароходы, ваши дома!

— Начиная с этой минуты, можете спокойно говорить: мои пароходы, мои дома.

— Не шутите?

— Вы же знаете мой взгляд на имущество. Но, если боитесь, что говорю под парами шампанского, можем хоть сейчас…

— Брачный контракт? Ну, что вы, что вы! — всплеснул руками Квиесис. — Впрочем… Стоит ли терять время? Капитан Вилсон, попрошу вас принести гербовую бумагу и засвидетельствовать наши подписи.

— Да, капитан! — крикнул Паруп Вилсону вслед. — В честь радостного события прикажите выдать команде водки. По шкалику на человека!

Отблеск заката погас. Океан отливал черным смолистым глянцем. С переменой ветра облака понемногу рассеивались. Все больше звезд качалось на волнах. Они пропадали, когда форштевень взрезал воду, и вновь возникали где-то далеко за буруном от винта. «Тобаго» со скоростью двенадцати узлов плыл к Сантарингу — навстречу пальмам и нефтяным вышкам, навстречу плантациям шурина Квиесиса, навстречу свадебной фате и колокольному звону.

После пережитой тревоги люди на «Тобаго» были настроены мрачно. Известие о неожиданном угощении пришлось как нельзя более кстати.

— Ну, так за здоровье Алисы! — сказал Август.

Он поднес кружку к губам, но тут же поставил ее: на тысяча двести третьей странице таинственный корабль наскочил на подводную скалу, и хотелось поскорее узнать, что с ним станет дальше.

— Дурак, пил бы лучше за свое здоровье, — посоветовал Галениек, набивая трубку. В иностранных трактирах, где и крохотный бутерброд не по карману, он привык выпивать без закуски. — У будущей мадам Паруп здоровья и без тебя хватит. У кого деньги, у того и здоровье. Что, Цепуритис, старый филин, разве не так?.. Она не дурна, знает за кого выходить. Будь Паруповы дома моими, она уже сегодня спала бы на моей койке.

— Врешь! — горячо возмутился Зигис. — Алиса не такая!..

Галениек покрутил кулаком перед носом мальчишки:

— Видишь, что это? Это тебе не фига! В ухо захотел, а?

— Оставь малого в покое, Галениек! — прикрикнул Цепуритис на буяна все еще слабым голосом, хотя приступ малярии уже миновал.

— Нашелся заступник! На ногах едва стоит, а туда же — других защищать лезет.

— Ну, давай, братва, за здоровье Алисы! — сказал Август.

Таинственный корабль опять летит на всех парусах, и по этому случаю не грех пропустить глоточек. Тревожила только сизая тучка, появившаяся у горизонта в последней строке на тысяча двести восьмой странице — не подстерегает ли там новая опасность?

— Не знаю, как вам, а мне лично Алиса нравится куда больше Парупа или даже самого Квиесиса, — заметил Курт.

— Только на юбки и заглядываешься… Где ты еще найдешь такого хозяина, как наш?! — вспылил боцман. — Не всякий станет тебе водку подносить.

— Я раз плавал с одним хозяином, так он каждый праздник выставлял на стол по бутылке рома. Да еще и сам подсаживался и наливал ребятам. Зато стоило сорваться резьбе на старой гайке, так расплачиваться приходилось нам. А не нравится — ступай ищи себе другую посудину.

— Ты нас, Цепуритис, не агитируй, — отмахнулся боцман. — Не все одинаковые. Бьюсь об заклад, что Квиесис нас еще к дочке на свадьбу пригласит. Он — наша, морская косточка. Покойный Ян Квиесис сам на баркасе плавал. Ну, так поехали… Будем здоровы!

Боцман не спеша выпил свою долю, крякая после каждого глотка. Вообще-то он был трезвенник, но когда выдавали водку бесплатно, мог выпить и за троих. Заметив у Антона полную кружку, он подсел к нему.

— Ты же непьющий, Антон! На кой черт тебе портить нутро? Давай лучше я за тебя…

Антон придвинул к нему кружку.

— Пожалуйста, боцман, если вам так хочется…

К боцману кружка не попала — ее отгородил трахнувший по столу кулак Галениека.

— Антошка ты непутевый! Чего даешь себя на мякине провести… Пускай сам пьет! Какой он моряк, если заложить не может?! — И Галениек еще раз стукнул кулаком по столу.

— Ну, братва, так за тех, кто борется с тайфуном! — Август взял кружку и запрокинул голову. От шума, поднятого Галениеком, он вздрогнул, и водка пролилась на книгу. Это его взбесило: — Уйметесь вы там внизу когда-нибудь? У корабля уже все мачты поломало, а они знай себе накачиваются!

— Какой еще корабль? Какие мачты? — недоуменно уставился на него Антон.

— А ты что, не знаешь, какую муру он читает? — сказал боцман. — Ей-богу, разорву твою книжонку и в гальюне повешу.

— Не ваше дело, что я читаю, — огрызнулся Август. — Что захочу, то и буду читать, хоть этого… ну… Шекспира. И вообще убирайтесь отсюда в матросский кубрик! Чего вам надо в машинной команде?