«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается - Анатоль Имерманис

Артур бросил взгляд на часы, вскочил с койки и включил приемник. Чуть было не проспал время связи! Это случилось с ним впервые.

Артур привык к строгому порядку. Любовь к порядку привил ему отец — унтер-офицер 6-го пехотного полка. Лишь благодаря своей дисциплинированности Артур во флоте дослужился до помощника радиста на эсминце «Вирсайтис», а потом получил место на «Тобаго».

Сейчас Артур впервые чувствовал себя выбитым из колеи. Спать он улегся в третьем часу, до этого выпил, долго не мог уснуть. Никогда водка не казалась ему такой горькой — пить пришлось за супружеское счастье Алисы. Алисы, ради которой он вчера во время тревоги бросил свой пост, ради которой готов был сделать все, что угодно.

В наушниках запищала морзянка. Рассеянно записывая текст радиограммы, Артур смотрел на календарь. Вон аккуратно обведенное красным карандашом число и приписка: «День рождения Алисы». Артур грустно покачал головой. Пожалуй, теперь не совсем удобно идти поздравлять Алису…

Нордэкис прохаживался у двери радиорубки. Когда Артур вышел, штурман прежде всего посмотрел, есть ли у того что-нибудь в руке. Ага, листок бумаги.

— Вам радиограмма из Риги, господин Нордэкис.

— Родился?

— Как вы догадались? — удивился Артур.

— Родился!.. Благодарю от души, Артур! Вы ведь не откажете в любезности выпить в Сантаринге бокал вина за здоровье моего сына?

Нордэкис ни минуты не сомневался, что родился сын. Должен же кто-то осуществить все планы, которые самому выполнить не удалось. Он поможет ему занять место в жизни, за которое когда-то дрался сам. Его сыну не придется колесить по свету! Интересно, как Марта окрестила их ребенка?

Нордэкис развернул полоску бумаги:

ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ХОРОШО НАЗВАЛА АЛИСОЙ

Алиса? Что за чепуха… Когда до него дошло, что родилась дочь, Нордэкис ушел на ют. Облокотившись на планшир, он долго смотрел на взбаламученную винтом воду. Широкий бурун убегал в сверкающий океан. Но уже через несколько метров пена пропадала, ничто больше не нарушало равновесия в природе. Складки на лбу Нордэкиса постепенно разгладились.

Он представлял, как в разных странах покупает своей дочке кукол, ленты для волос, платьица. Он видел рижскую набережную, с которой ему машет белокурая кроха — его дочь, его Алиса! Девочка похожа на Марту, иначе и быть не может! И ему никогда не придется жить в страхе — как бы почтальон не принес извещение: «Пал за отечество…» Хорошо все-таки, что в эту эпоху вражды и войн родилась дочка! — утешал себя Нордэкис.

Карклинь заметил Нордэкиса издали. Притворился, будто не видит его, и крикнул матросу:

— Курт, доложите капитану, что надо объявить тревогу и спустить шлюпку. Штурман Нордэкис упал за борт. Иначе он никогда в жизни не опоздал бы на вахту.

— Прошу извинить за задержку, — сказал Нордэкис. — Я получил телеграмму от жены.

— Ну, наконец-то! Поздравляю счастливого отца! Назови в мою честь мальчишку Эвалдом, наверняка вырастет молодцом.

— Дочь, — сказал Нордэкис.

— До-очь? Ну, знаешь, это лучше пяти канадских близнецов… Послушай, тебе ведь здорово повезло. Пойдут кавалеры, глядишь, старику бутылочку поставят, чтобы не путался под ногами. А там, годков через шестнадцать, может, и я еще попробую приударить…

Они пошли в штурманскую рубку.

У штурвала, небрежно скрестив ноги и прислонившись спиной к стенке, стоял Галениек. При ровной небольшой волне, как сегодня, он придерживал штурвал одной рукой. Матрос охотно закурил бы, но в присутствии капитана не решался. Как назло, нос щекотал ароматный дым папиросы Квиесиса.

Квиесис был гладко выбрит и в отличном настроении. Одно движение, каким он расстегнул воротничок и снял фуражку с эмблемой своего пароходства, говорило о том, что он весьма доволен погожим деньком, собой, жизнью вообще. Судовладелец обласкал взглядом надраенные приборы и механизмы в хорошо оборудованной рубке и лишний раз насладился сознанием, что все это принадлежит ему, Екабу Квиесису.

— Сколько прошли сегодня за ночь, капитан Вилсон? — спросил он.

Тот вопрошающе взглянул на штурманов.

— Почти восемьдесят миль. Да к тому еще жена Нордэкиса дочку родила, — ответил Карклинь и поспешил исчезнуть.

— Вот, дьявол! — Сообразив, что это, по-видимому, не самая подходящая форма для поздравления, капитан крепко пожал руку Нордэкису.

— Поздравляю, поздравляю, господин Нордэкис! — сказал Квиесис. — Будь мы сейчас в Риге, я не отказался бы от чести стать крестным отцом. Но такая уж у нас, моряков, судьба. Будете посылать телеграмму жене — не забудьте присовокупить и мои поздравления.

На ходовой мостик поднялся Зигис с большим ржавым ключом в руках.

На приличном расстоянии за ним следовали все свободные от вахты члены команды.

— Тебе тут чего, чертенок? — накинулся на него капитан. — Сколько раз повторять, что нечего тебе тут делать!

— Меня штурман Карклинь послал, — оправдывался Зигис. — Дал ключ и велел срочно завести компас, не то, говорит…

— Хватит с меня этих штучек Карклиня! Что тут — судно или балаган?.. Ладно, Зигис, ступай к боцману, пусть даст тебе путное занятие.

— Господин капитан, разрешите войти. — На пороге стоял Артур.

— Давайте, давайте! — вместо капитана добродушно позвал его Квиесис. — Принесли последний биржевой курс?

— Нет, господин Квиесис, я к штурману… Извините, господин Нордэкис, у вас родился мальчик.

— Что вы сказали? — переспросил Нордэкис и выпустил из пальцев перо.

— Еще одного? Вот, чертовщина! — воскликнул Вилсон.

— Близнецы! Вот это хорошо, — сказал Квиесис. — Нашему отечеству нужны работящие руки!

— Двое сразу? Ничего не понимаю, — бормотал Нордэкис.

— Я тоже не понимаю, как со мной случилось, — заикался Артур. — Передали Алоиз, а я записал… Просто опечатка вышла…

— Мальчишка! Ах, черт, все-таки мальчишка! — ликовал Нордэкис.

Капитан в недоумении покачал головой, еще раз взглянул на первого штурмана, все понял и улыбнулся. Потом посмотрел на радиста и опять превратился в сурового повелителя «Тобаго».

— Между прочим, Артур, вчера мне доложили, что во время тревоги вас не было на посту. Это тоже была опечатка?

— Я только на секунду… Хотел предупредить…

Вилсон перебил его:

— Где вы были, меня не интересует. А служба, разрази вас гром, остается службой! И, чтобы впредь вы не носились как влюбленный дельфин, запрещаю вам в Сантаринге сходить на берег! Понятно?

Артур залился краской. Ни слова не сказав, он круто повернулся и выбежал из рубки. Оттуда донеслись слова Квиесиса:

— За что вы его так строго, капитан Вилсон? Сами разве молодым не были? Что худого, если парень влюбился в Алису?

Щеки Артура пылали. Теперь окрестят его влюбленным дельфином. Дойдет до Алисы. Как потом показаться ей на глаза?

Подняв голову, он увидел Алису.

— Доброе утро, Артур, — поздоровалась она. — Где вы успели так сильно загореть? Да, а почему вы больше не транслируете песенки? Без музыки скучно.

— Вам нравится… та, что я вчера?..

— Ну конечно. Разве песни о любви могут не нравиться? Ваш выбор вполне в моем вкусе.

Она улыбнулась, и Артур опять почувствовал себя счастливым.

Алиса еще долго смотрела вслед радисту. Какая у него легкая жизнь! Крути целыми днями пластинки. Какую захотел, такую и ставь. Кого полюбит, на той и женится… Когда Алиса подошла к фальшборту, над палубой уже неслось: «Кто целовал хоть раз красавицу латышку, тому ее вовеки не забыть…»

Тут, наверху, ветер рвал и трепал ее платье. В лицо поминутно летели соленые брызги. Алиса крепче вцепилась во влажные скользкие поручни. Сегодня ее двадцать первый день рождения, день ее совершеннолетия. Корабль упорно прокладывает в волнах себе путь, и человеку надо жить так же! Исполненная решимости, она отпустила поручни. Нужно поговорить с отцом, сейчас же!

— А-а, здравствуй, детка! Как выспалась?.. Поздравляю, сегодня у тебя большой день!

— Спасибо. Ты не забыл?

— Ничего не забыто. По брачному контракту твои личные расходы в год…

— Я не пойду за Илгмара, — перебила его Алиса.

— Вот те на… Что еще за капризы? Лучшего мужа тебе вовек не найти!

— Отличный муж! Поглядел бы ты, как он вчера вечером вокруг Валлии увивался!

— А я-то подумал, что-нибудь серьезное, — сразу повеселел Квиесис. — А что тебе мешает ответить тем же? Тогда он быстренько образумится. Скажем, хотя бы с радистом. Симпатичный парень, влюблен в тебя по уши.

— Ты все шутишь, а мне не до шуток.

— Откуда у тебя такие старомодные взгляды? Выйдешь за Парупа, подаришь фирме наследника, и тогда поступай как угодно… Я тебе обеспечил блестящее будущее, а ты недовольна. Насчет Парупа не волнуйся, я его приструню…