Максимальный разгон (СИ) - Сергей Игнатов

— А сохранить отрезанное можно?

— На память? — Даша явно не может понять, шучу я или всерьёз. Похоже, с такой просьбой к ней обращаются впервые.

— Нет, чтобы обратно пришить. Кстати, почём обратная процедура? Ну, снять бионику, пришить руку?

— Так, так. Давайте по порядку, — она наконец-то стала серьёзной, — значит, отрезать бесплатно, если ставить у нас. Установка тоже бесплатно, если протез покупается здесь. Цена на протезы…

— Разная, я понимаю. Допустим, "кервон" третьего поколения, — называю ей модель, которую нашёл вчера в сети. Судя по отзывам, она достаточно надёжна и хороша в сегменте ниже среднего.

— Кервон третьего будет стоить сорок пять. Сохранить родную кисть как долго надо?

— Понятия не имею.

Девушка задумывается на пару секунд, а меня начинает беспокоить то, что это выглядит так, будто она принимает решения сама. Если бы она писала сообщения — её зрачки двигались бы опредёленным образом. Лично я легко замечаю такое, но она просто закатывает глаза и думает. Ей совершенно точно нет и двадцати пяти лет, да я бы и двадцать не дал. Она же не может быть врачом… или может?

— Две тысячи в день. — Озвучив цену, она добавляет, как бы извиняясь, — не совсем наш профиль.

— А можно отдать по профилю, чтобы подешевле?

— Наверняка, — взгляд Даши вновь становится игривым, — но конфиденциальность я гарантирую только в этих стенах. За других не ручаюсь.

Говорит так, будто я пришёл в клинику с брендом и именем, а это врачебный кабинет, судя по всему, на пару койко-мест. Зачем я вообще спрашиваю? У меня нет времени на торг. Я активировал антиследилку за бешеные бабки.

— Хорошо, я согласен. Мне нужен протез и хранение кисти, допустим, на пять дней. Организовать процедуру прямо сейчас возможно?

Сомневаюсь, что такие операции проводят с кондачка. Похоже, я спустил "зонтик" в трубу.

— Да, конечно. Сразу после оплаты.

— А долго ли длится операция?

— Не слишком.

Я хочу зарычать и потребовать точную цифру хотя бы в минутах, но вряд ли это пойдёт на пользу делу. Я и так потратил пять минут из тридцати. Да пофиг, у меня нет ни другой клиники, ни другого зонтика. Заставлять врача работать быстрее — собой не дорожить.

Оплатив счета тем же способом, что и фальшивую личность, я следую за Дашей в соседнюю комнату. Здесь будто бы ещё чище, скорее всего так кажется из-за света и белоснежного кафеля, которым тут не покрыт разве что потолок.

Я усаживаюсь на центральное приспособление в комнате. Эта штуковина напоминает нечто среднее между гинекологическим креслом и хирургическим столом.

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк. Быстрыми движениями девушка в белом халате фиксирует мои руки и ноги. Стол принимает полностью горизонтальное положение, а я чувствую себя, как распятая лягушка.

— А-а, доктор? — решаю я поинтересоваться, когда же появится тот, кто будет проводить операцию.

Оказывается, в таком положении голос сам собою становится робким и просящим.

— Я и есть доктор, — Даша широко улыбается. На миг пропав из поля зрения, она возвращается обратно уже в белой шапочке с красным крестиком, — так лучше?

Киваю. Деньги уплачены, руки ноги прикручены. Надеюсь, она не будет разбирать меня на органы? Кажется, я сбился со счёта безрассудных поступков за последние сутки. Я же всегда пытался рассчитать вероятность успеха, даже когда мяч в кольцо бросал. А тут что? Один раз ошибся и теперь действую наобум и, что самое удивительное, всё ещё жив!

Я чувствую укол около правого локтя.

— Не морщись, это не больно. Не любишь быть зафиксированным?

— Слегка неуютно, — даже знать не хочу, как ужасно выглядит та улыбка, которую я пытаюсь выдавить. Хорошо, что тут нет зеркала.

— Ты ведь спешишь? — я хочу сообразить, когда мы стали на "ты", а Даша продолжает монолог, — поэтому наркоз не полный. Обезболю только руку, и введу ещё кое-что, для успеха операции. Говори обо всех ощущениях, ладно?

О каких ещё нафиг ощущениях? Обезболивающее ведь подразумевает отсутствие ощущений? Я чувствую, как по венам разливается приятное тепло. Даша наклоняется, словно бы у меня на лице должно появиться описание происходящего мелким шрифтом, а она пытается его разглядеть.

— Жарко, — рапортую об ощущениях, раз уж так надо.

Возможно, при других обстоятельствах меня бы сильно заинтриговал тот факт, что она не носит лифчик. Но у меня осталось лишь двадцать минут, и я задаюсь вопросом: нарочно ли она мне это продемонстрировала? Я на всякий случай сверяюсь с картами и сайтом заведения. Врачебный кабинет, да и процедура установки протеза ничего подобного не подразумевает. А если она сумасшедшая? Убила врача, расчленила, запихнула в холодильник, а теперь вот играет с пациентами.

— Расслабься, а то ничего не получится, — улыбается девушка.

— Чего не получится?

— Ни-че-го, — мурлыкающим тоном отвечает Даша, — зажмурься.

Надеюсь, так надо. Или она просто опасается, что я впаду в истерику от вида своей отделённой части. Я покорно закрываю глаза и бормочу:

— Угу.

— Вот и славненько, — её пальчик скользит от моего плеча вниз по руке, но ближе к локтю я перестаю его ощущать, — в первый раз — всегда страшно.

В районе правого запястья становится теплее. Я же не должен ничего чувствовать?

— Ой, какая активная у тебя ладошка, нет-нет, глазки не открывай, тебе не понравится.

Сидеть в темноте и гадать, что происходит — занятие весьма неприятное. Я чувствую ладонь на груди. Надеюсь, это не та ладонь, которая уже должна быть отрезана.

— А можно?

— Да открывай.

Даша сидит на стуле, уперевшись ладонью в меня, и быстро-быстро двигает зрачками. Пальчики её левой руки в перчатке-манипуляторе будто бы играют мелодию на невидимом инструменте. Моя правая рука скрыта за целой стеной неведомых приспособлений. Если бы я не был распят на столе, то непременно захотел посмотреть, что там происходит.

Как минимум она не разбирает меня на органы, а судя по сосредоточенности, прекрасно знает, что делает. Насколько мне известно, протез требует ручной проверки для соединения мышц и нервов с датчиками протеза. То, что срез был сделан только что — значительно упрощает процесс, большую часть электронные мозги берут на себя, но проверка и доработка профессиональным хирургом — просто необходима. Зонтик надо мной будет открыт ещё пятнадцать минут, если судить по статьям из сети — операция-то стандартная. Может, она успеет её закончить вовремя?

Если бы я был врачом и, оперируя женщину, упёрся ладонью в грудь, а ногтями впился в кожу — однозначно получил бы иск за домогательство, однако Даша, мурлыкая себе под нос и используя меня как тумбочку, самозабвенно работает с протезом. Надеюсь, что с