Желая дракона (ЛП) - Мило Аманда

— Отвали! Давайте обсудим ситуацию. Сегодня никому не нужно умирать!

Я не успеваю сделать и двух шагов до того, как степные женщины бросаются в рассыпную. Они в ужасе разбегаются от меня.

Удивленная, стараюсь быстрее прийти в себя. Поднимаю руку ко рту.

— Хорошо! Бегите! Рада, что вы решили… отступить… от…

Пар обрушивается на мою спину, поднимается над моей головой и по бокам.

Прямо передо мной двадцать пять испуганных лиц, все принадлежащие моему племени.

— За мной дракон, не так ли? — со страхом спрашиваю.

Ошеломленные, молчаливые, они все еще дежурят возле домика мальчиков. Храбро с их стороны. Чтобы ответить на мой вопрос, они кивают.

Я не поворачиваюсь лицом к дракону. Технически можно сказать, что я отвлекаю его от домика мальчиков и от моих соплеменников.

Я бегу как черт.

Яростный рев раздается позади меня — и затем дракон начинает преследовать меня по деревне.

Курицы визжат, овцы разбегаются, собаки лают, женщины кричат, козы кричат.

— СТОЙ! — кричит дракон. — Чумная женщина, я хочу поговорить с тобой! Я не причиню тебе вреда!

Легкие горят, я прыгаю через первый забор, который вижу… и тут же сожалею о своем решении.

Пернатые крылья хлопают по мне, и пятнадцать зловещих шипений и невероятно громких гудков заставляют меня оглохнуть.

Я попала в чертов гусиный загон.

— Черт побери! Убирайтесь! Прочь! Злые птицы! — кричу я, наклоняя голову и прикрываясь руками, получаю повсюду щипки, когда меня бьют, меня бьют крыльями, которые оставляют более глубокие рубцы, чем кожаный ремень.

Бац!

Вокруг меня кипит жар. Сразу же запах жареной гусиной кожи ударяет в мой нос.

До моих ушей доносятся гусиные крики и звук шлепающих по мокрой земле перепончатых лап — но, эй, я действительно слышу хаос, а это значит, что мои бедные уши не встали дыбом, несмотря на жестокое обращение.

Некоторые жареные гуси исчезают с того места, где они упали вокруг меня. Я игнорирую это, потому что мне все равно, что их превратили в закуски для драконов.

То есть до тех пор, пока меня не поднимут и не оттащат от гусей и гусей, которые напали на меня.

Меня без церемоний хватают когтистые лапы дракона. Перья клубятся вокруг меня, мягко падая обратно на землю. Дракон не отпускает заднюю часть моей туники, где его зубы сжимают меня в крепкой хватке.

Вестра, моя добродушная соплеменница, подбегает к гусиному загону и вытаскивает белую птицу с дико извитыми и вьющимися перьями, возможно, единственную чертову птицу, которая меня не укусила. Это так мило.

— Ингрид! — плачет она с облегчением. — Ты в порядке!

— Извини, Ингрид, — устало говорю я птице.

После моего полета вниз с горы в темноте, не говоря уже о моем путешествии по гребешку, я избита — и не только от гусей.

— Я думаю, твой гусак поджарился. Надеюсь, в следующий раз ты создашь пару с тем, кто окажется получше.

Вестра одарила меня неприязненным взглядом (ей тоже нравился гусак Ингрид), но затем ее взгляд метнулся к зверю позади меня, и она попятилась, ее гусь издавал всевозможные звуки там, где его шея засунута ей под мышку, вероятно, рассказывая ей, как было ужасно.

С успокаивающим вздохом я смотрю на устроителя бойни, который наконец отпустил мою тунику.

Дракон смотрит на меня сверху вниз, его глаза щелкают перидотом.

Я слабо выдыхаю. А потом я встаю и бегу.

…Около трех взмахов крыла жука. Затем дракон набрасывается на меня, сбивая с ног.

Женщины со всей долбаной равнины испускают крики тревоги, но никто не срывается с их позиций. И это хорошо: если кто-то оставит мужчин без защиты, чтобы помочь мне, это мгновенно откроет путь к краже мальчиков.

Рыча, втягиваю воздух в легкие, которые кажутся сдавленными из-за ступни дракона, заставляющей меня прижиматься к земле.

— Где Ятанак? — кричу я. — Мне нужно поговорить с ним о «по колено!»

Дракон превращается в голого мужчину, лежащего на мне сверху. Он поднимает меня на колени.

— Отпусти меня!

Я визжу, когда он хватает меня за косу, чтобы получить больше контроля.

— Мы пара, — начинает рычать он, — ты не убе-жи-шь от меня! Не пы-тай-ся бе-жать! Пой-маю те-бя! Чумовая женщина.

Его огромная рука хлопает меня по боку.

Все мое тело трясется.

— ТЫ ТОЛЬКО ЧТО… — я пытаюсь высвободиться, — УДАРИЛ МЕНЯ?

— Ооооо, рука старого Ятанака сегодня вечером получит тренировку, — хихикает одна из моих соплеменниц. — Я не знаю насчет остальных из вас, но я собираюсь притвориться, что этот мужчина хлопнул меня за попытку, убежать от него тоже. Ух, у меня уже давно не было мужчин, которые так тянули меня за волосы…

За ее словами следуют кошачьи крики.

И внезапно тепло, и карающая хватка драконьего тела исчезают.

Потому что каждая женщина в прерии прыгнула на образец мужественности.

— Хорошо! — фыркаю я. — Можете оставить этого сумасшедшего ублюдка себе, — жалуюсь я, поправляя тунику, отряхивая пыль со спины и сдирая с себя перья.

Я тереблю косу, поправляя места, которые стали тугими, когда он использовал ее в качестве моей проклятой уздечки.

— Подожди, пока не увидишь, чем он размахивает. Вы смените пластинку!

— Это ты говоришь, — кричит Халаме, моя соплеменница. — Мне все равно, если его палочка извергнет вулканическую смолу — просто посмотрите на ее размер!

Человека-дракона валят на землю, и он исчезает под обезумевшими телами. Женщины взбираются на него, дерутся из-за него, как будто у него осталась последняя кочерга в мире.

Я стискиваю зубы. Почему-то иррациональность тянет меня своим течением; я странно отношусь к дракону. Это больше, чем тот факт, что его прибытие спасло нас от кровопролития (и это произошло, потому что племя Гигантов вряд ли уйдет мирно и с пустыми руками. И мы ни за что не позволим нашим мальчикам уйти без боя).

Нет, я чувствую себя… принадлежащей дракону. Это парадокс. И все же я не могу избавиться от мысли, что эти женщины борются за то, что принадлежит мне.

К тому же это довольно ужасно — растерзать человека с сексуальными намерениями. Если бы это была одинокая женщина, затерявшаяся в море мужчин, это было бы ужасное зрелище. И именно это неприятное осознание стимулирует мое решение. Рыча про себя, моя задняя часть нагрелась, с одной стороны, от жгучей пощечины, нанесенной мне драконом, я поднимаю дубину. Я полагаю, что могла бы с таким же успехом использовать широкую сторону и убить как можно больше женщин из племени Гигантов, пока они чем-то озабочены. И если это помогает анаконде с ногами, то это помогает анаконде с ногами.

Да, я имею в виду его целиком, а не его одноглазую змею, хотя описание в значительной степени подходит.

Облако сине-оранжевого цвета взрывается в воздухе.

Это энергетический огонь. Я никогда этого не видела; Я всегда думала, что это рассказы. Это материал для историй — драконьих.

Помните старое наказание «змеиный укус», когда кто-то хватает вас за руку обеими руками и поворачивает, чтобы обжечь кожу от трения? Говорят, что вспышка энергетического огня дракона ощущается так же — только в увеличении.

Кто знал, что он сможет защитить себя с его помощью в человеческом обличье?

Женщины кричат от боли. Еще один синий шар взрывается, колеблясь в воздухе, и женщины падают с человека-дракона.

С обиженным видом, его волосы спутаны во все стороны, он поднимается на ноги, угрожающе глядя на женщин, которые, вероятно, немного его пощупали, судя по жалобным стенаниям по поводу значительной стали в его шесте.

Сама мысль о том, что они трогали его без его разрешения, вызывает у меня отвращение.

Тот факт, что они возложили руки на моего дракона, также бесит меня.

Дракона это тоже рассердило. Его губа скривилась.

— Уби-рай-тесь. С-мо-ей-тер-ри-то-рии! — рычит он.

Его речь — это шипение и рычание. Но чем больше я слышу, как он говорит, тем больше кажется, что он приближается к нашему языку. Он, кажется, очень сильно концентрируется на формировании слов, но опять же, его губы на несколько миль короче, чем они были, когда он был драконом. Неудивительно, что он борется. Тем не менее… я думаю, что у меня есть навык его понимания. Это намного проще, пока он не полный дракон; его голос стал менее хриплым и каким-то другим типом рычания.