Терпкий аромат полыни - Боуэн Риз

Вечер пронесся быстро. Эмили заметила, что у Клариссы действительно отбоя нет от кавалеров. Ей пришлось избегать общества Обри, который жаждал рассказывать ей длинные и сложные истории о банковской жизни в Лондоне. Когда Эмили наконец вырвалась и пошла искать Робби, она обнаружила трех офицеров у большой картины в гостиной. Это был портрет всадника с длинными завитыми волосами.

Все они смеялись.

— Он что, и спит в папильотках? — спросил Джимми.

— Это парик, — пояснил Робби. — В те времена все так ходили.

— Вот уж спасибо, — заявил Рэй, — он же на девушку похож.

Эмили заметила в дверях мать. Миссис Брайс нахмурилась и отвернулась.

— Поосторожнее, пожалуйста. — Она приложила палец к губам. — Мама очень гордится этой картиной. Иногда она намекает, что это наш предок. Неправда, конечно. Она купила портрет на распродаже.

— Ведите себя прилично, — велел Робби, — нечего смеяться над картинами.

Всех пригласили к ужину. Эмили повела Робби и остальных австралийцев в столовую.

— Вы не сможете носить тарелки, — сказала она. — Давайте вы найдете себе места, а я прослежу, чтобы вам принесли еды. Чего бы вам хотелось?

— Ничего себе, — сказал Рэй Барклай, — мы таких разносолов с самого дома не видели. В госпитале кормят похлебкой да иногда кусочком мяса. Или пирогами из картошки с овощами. Здесь так все люди живут или только богачи вроде вас?

— Что вы, мы тоже получаем продукты по норме, — ответила девушка. — Просто наши друзья были очень щедры, узнав, что у нас праздник. Один фермер прислал нам ветчину, второй — две дюжины яиц, а овощи мы сами выращиваем. Что бы вы предпочли? Всего понемногу?

— А это что? — Джимми подошел к блюду в форме рыбы, наполненному чем-то розовым и блестящим, украшенным резаными оливками. Сунул в него палец и облизал.

— Рыбная паста, — с отвращением проговорил он.

— Это террин из лосося, — ледяным тоном пояснила миссис Брайс, появляясь в дверях. — Нам повезло достать кусок лосося от «Фортнума и Мейсона» из самого Лондона.

— Террин — это собака такая? — спросил Джимми, не заметив, как Эмили предостерегающе нахмурилась.

— Нет, собака — терьер, — ответил Рэй.

— Я не знаю в точности, как он готовится, — свирепо ответила миссис Брайс, — но нашей кухарке он всегда отлично удается.

С этими словами она удалилась. Эмили показала австралийцам, где им сесть, принесла тарелки, а потом наполнила свою собственную и устроилась рядом с Робби.

— Простите, — прошептал он, — я не в состоянии уследить за ними, когда они выпьют. Боюсь, они расстроили вашу маму.

— Ее очень легко оскорбить, — прошептала она в ответ.

К ним подошла Кларисса.

— Оставите мне два места? Я возьму тарелки для себя и для лейтенанта Хатчинса. — Она слегка покраснела. — Он из Беркшира, и его отец играет в гольф вместе с моим. Удивительное совпадение.

Эмили улыбнулась. Все-таки вечер удался.

После ужина заиграл оркестр. К Эмили подошел отец.

— Полагаю, что уж на первый танец с собственной дочерью я имею право. — Он протянул ей руку и вывел на площадку. — Ты сегодня очень хороша, милая, — сказал он, когда они начали вальсировать. — Ты вдруг стала такой взрослой. Тяжело поверить, что наша девочка превратилась в женщину. — Голос у него был сдавленным. Эмили подумала, что впервые за долгое время он проявил хоть какие-то чувства.

— Спасибо, папа. — Она улыбнулась.

— Мне кажется, праздник вышел неплохой. Твоя мама очень беспокоилась. Между нами, я тоже волновался, хотя скорее за нее. Но теперь я думаю, что идея была хорошая. Наконец-то у нас появился повод для веселья.

Эмили кивнула.

Они потанцевали молча, а потом он спросил:

— Тебе все нравится?

— Очень.

— Кокетничаешь с офицерами, — подмигнул он, а потом стал серьезным. — На твоем месте я бы не привязывался ни к кому, пока не кончится эта чертова война. Ты просто разобьешь себе сердце, милая. Влюбишься, а потом его убьют. Ты уже потеряла любимого брата, поэтому я бы посоветовал тебе не думать ни о чем таком, пока не настанет мир. Судя по тому, что мы слышим, ждать осталось недолго. В дело уже включились американцы.

Девушка кивнула и ничего не сказала. Как только танец закончился, она вернулась к Робби. Он встал при ее приближении.

— Жаль, что я не могу пригласить вас на танец. Я неплохо танцевал до войны. Правда, из партнерш у нас одни кенгуру, а они не слишком взыскательны.

Эмили засмеялась:

— Зато мы можем прогуляться.

— И то верно. — Он взял костыли. Они пробрались через толпу и оказались там, куда не достигал свет фонарей. Над лужайкой плыла музыка.

— Отличный праздник. Денег не жалели.

— Я их единственный ребенок, и ничего более похожего на введение в свет им устроить не удастся.

— То есть теперь вы как можно скорее должны найти себе богатенького мужа?

— Мой отец только что сказал мне совсем обратное. Велел не влюбляться до конца войны, потому что будущее неопределенно.

— И вы послушаетесь? Запретесь в башне из слоновой кости?

— Вряд ли. Дело в том, что я уже потеряла от нее ключ.

Они долго смотрели друг на друга, а после он зажал костыль под мышкой, взял ее рукой за подбородок и поцеловал. Точнее, просто прикоснулся губами к ее губам. Потом он привлек ее к себе и стал целовать долго и жадно. Когда они оторвались друг друга, с трудом переводя дыхание, Эмили обернулась и заметила, что ее мать стоит неподалеку.

— Наверное, мне нужно вернуться к гостям, — сказала она дрожащим голосом.

Последние гости отбыли в два часа утра. Эмили рухнула на кушетку.

— У меня сейчас ноги отвалятся, — смеясь, сказала она Клариссе.

— У меня тоже, но ведь это того стоило? Отличный вечер! И Рональд обещал мне писать.

— Рональд?

— Лейтенант Хатчинс, я тебе о нем говорила. Мы увидимся, когда оба вернемся домой. Разве это не чудесно?

— Я так за тебя рада! — Эмили посмотрела на подругу, которая больше не казалась бледной и усталой.

— А как твой австралиец?

— Он меня поцеловал. Это было восхитительно!

— Эмили, — в комнате появилась миссис Брайс, — бедной Клариссе пора ложиться. Ей нужно немного отдохнуть перед возвращением во Францию. Марш отсюда, юная леди!

— Я поднимусь и помогу тебе раздеться, — сказала Эмили.

Мать удержала ее.

— Одну минуту. Мне нужно тебе кое-что сказать. — Лицо у нее было каменным. — Как тебе пришло в голову пригласить этих неотесанных австралийцев? О чем ты думала, дитя мое? И почему ты не спросила разрешения?

— Один из этих австралийцев — мой друг, мама. Он попросил, чтобы я позвала и его земляков. Я согласна, что они немного… неуправляемые.

— Они нам не ровня, Эмили. Это абсолютно недопустимо. Я видела тебя с этим юношей. Не думай, что я не заметила.

— Мама, это как раз совсем другое дело. Его родителям принадлежит огромное поместье в Австралии. Больше двадцати тысяч акров.

— Я полагаю, что у ковбоев в Америке тоже много земли, но это не делает их приличными людьми, достойными внимания. Они невоспитанные невежи, Эмили. Так что выброси все эти мысли из головы. Мы с отцом запрещаем тебе с ним видеться.

Эмили открыла рот, собираясь возразить, что теперь, когда ей исполнилось двадцать один, она может делать все, что захочет, но передумала. Для большого скандала момент не подходил. Не говоря больше ни слова, она вышла из комнаты.

ГЛАВА VI

Кларисса уехала утром, оставив подруге сведения о том, с кем можно связаться, когда она будет готова поступить на курсы сестер милосердия. После ее отъезда Эмили села к столу, но так и не смогла написать письмо. Если она уедет в Лондон учиться, то больше не увидит Робби. После вчерашнего заявления матери ускользнуть из дома и повидаться с ним будет непросто. Она знала, что с той станется потребовать у сестры-хозяйки немедленно перевести Робби в другой госпиталь.