Красная туфелька (СИ) - Супруненко Алексей

— Оставь их для Барбары! — холодно ответила Селина.

— Какой Барбары? — попытался состроить невинное личико офицер.

— Не делай из меня дуру. Для своей берлинской Барбары. Ты ведь собирался на ней жениться? Тогда зачем весь этот концерт с родителями? Мог ведь просто вскружить мне голову, как ты неоднократно делал с другими девицами и затащить в постель. Поигрался бы и бросил. Зачем было родителей сюда впутывать? Или так слаще? — жестоко выговаривала она своему ухажеру.

Он опустил руку с цветами.

— Барбара это прошлое. Я же говорил, что у меня были женщины, но полюбил я тебя одну, — попытался оправдаться Шмидт.

— Поэтому и обещал Барбаре жениться? — не верила ему Дюран.

— Обещать, не значит жениться, — тихо ответил он.

— Я так и поняла, — сделала собственные выводы баронесса.

— Не хочу тебя больше видеть. Не приходи, — развернулась Дюран и пошла в казарму. Обер-лейтенант посмотрел на голубенькие цветочки и швырнул их в сторону. Твердой походкой Юрген направился на поиски своего друга. Только от него могла произойти утечка информации о Барбаре. По суровому выражению лица обер-лейтенанта, Вальтер сразу же понял, о ком пойдет речь.

— Зачем ты это сделал? — без всяких предисловий начал разговор Шмидт.

— Кто тебя просил?

— Юрген, я твой друг и должен был остановить это безумство. Ты свихнулся на девках. Одно дело шляться по борделям, а другое разводить шашни на службе. Ты стал привлекать к себе слишком много внимания, — спокойно ответил Шульц.

— С каких пор ты стал заботиться о моем моральном облике?

— Ты офицер люфтваффе и должен сохранять лицо. Кто эта девица? Полукровка! Барбара настоящая немка. Она родит тебе чистокровных немцев и станет образцовой женой. Твои дети не будут говорить по-французски и никто, не посмеет ткнуть в них пальцем из-за происхождения. На стороне можешь крутить романы с кем угодно, но когда дело доходит до бракосочетания, то стоит хорошенько подумать.

— Ты заговорил как доктор Гебельс. Не хочешь замерить череп моей подружки? Может она не вписывается в критерии немецкой расы? У нее отец из Восточной Пруссии. Она такая же немка, как и мы с тобой, — повысил голос на друга обер-лейтенант.

— Не скажи. Кто ее мать? — не соглашался Шульц.

— Какая тебе разница? Они сандалорцы, а Сандалор союзник Третьего Рейха.

— Майору Отто Шнайдеру тоже не нравится твой роман. Он не хотел бы, чтобы тобой занялись соответствующие органы. Ни к чему в эскадрилье разводить любовные романы с сандалорцами.

— Вон вы как переживаете? Когда эта сандалорка валит англичан и американцев в угоду Рейху, это всех устраивает, и никто не задается вопросом, а кто у нее родители? А когда она ответила взаимностью на чувства офицера люфтваффе, то сразу же вспомнили о морали и расовой принадлежности. Тебе не кажется Вальтер, что это двойные стандарты?

— Она воюет с англо-американцами не потому, что нежно любит Третий Рейх, а потому, что служит сандалорскому королю, а он наш союзник, — привел свой аргумент фельдфебель.

— Значит, теперь мне надо держать отчет, перед тобой и майором с кем я сплю и что говорю? — нервничал Шмидт.

— Насчет разговоров не мне тебя учить, а вот о своем моральном уровне стоит призадуматься, пока не поздно, — посоветовал Вальтер.

— А то, что? Напишешь кляузу в гестапо? Пусть меня за моральное разложение отправят в окопы. Ты, тогда станешь сбивать «мустангов» или прикажешь майору сесть за штурвал?

У Шульца нервно дернулся глаз.

— Не перегибай палку. Никто на тебя доносить не собирается. Просто убавь обороты, чтобы поменьше о тебе говорили. Добряков у нас всегда хватало. Ты на хорошем счету у гера майора, и он не хочет терять такого летчика по глупости, — дал еще один совет фельдфебель.

— Значит для вас любовь — это глупость? Сбивать самолеты — противника-это долг, а любить женщину глупость! Я понял вас фельдфебель Шульц, — официально произнес Юрген.

— Я думаю, теперь наши взаимоотношения не будут выходить за рамки должностных инструкций, Хайль Гитлер! — отчеканил Шмидт. Вальтер щелкнул каблуками и выбросил вперед правую руку.

— Хайль Гитлер!

Глава 4

В начале июля 1943 года в Нетл-Драз прибыл после ранения Поль Морель. Эту новость она узнала от механиков. Дюран бросилась бегом в казарму. Парень стоял в тесном кругу однополчан, рассказывая историю своего счастливого спасения. Растолкав военных Селина, повисла на шее у своего близкого друга.

— Поль, ты вернулся!

— Я же обещал, — прижал ее к себе мужчина.

— И к этому на шею цепляется, немецкая подстилка! — кто-то едко заметил в толпе. Дюран обвела взглядом лица присутствующих, но не смогла определить, кто это сказал. Все улыбались, но ведь кто-то же сказал эту гадость?

— А как же комиссия? Они допустили тебя к полетам? — еще не совсем верила в такую удачу баронесса.

— Как видишь! Пришлось проститься с тростью и станцевать для членов комиссии, а то бы не поверили, — признался Морель.

— Примите меня обратно? — шутливо спросил он у авиаторов.

— Конечно, примем, еще и самолет дадим.

— Капитан мне тоже обещал свободный МВ.152 «Блох» предоставить. Я на таком в Африке летал.

— Теперь у нас полетаешь! — хлопали его по плечу товарищи.

— Я тут тебе подарок привез, — полез Поль в свой чемоданчик. Он достал оттуда шелковый платок сине-зелено-красного кольора, под цвет национального флага Сандалора.

— Какая красота! — повязала Дюран подарок себе на шею.

— Нравится? — был довольный произведенным эффектом Морель.

— Очень. Спасибо тебе! — поцеловала девушка пилота в щечку.

— Сучка! — снова она услышала сзади. На этот раз поворачиваться не стала. Пусть говорят.

В столовой Морель занял место за столиком баронессы. Юрген украдкой бросал вопросительные взгляды на шею возлюбленной, которую украшал подарок, теперь уже явного соперника. Таких подарков он сделать не успел, а стоило бы. Душевные переживания ушли на второй план после первого же массированного налета на аэродром Нетл-Драза. По ним отработали бомбардировщики коалиции, их истребители не давали взлететь самолётам Оси, чтобы отбить атаку. Земля вздрагивала от взрывов, хлестко «тявкали» зенитные орудия, стремясь отбить нападение. Все, кто успел, спрятались в убежищах боясь высунуть нос наружу. Когда стрельба стихла, со всех щелей повылазили военные. Территория аэродрома была укрыта воронками различной глубины. На взлетной полосе догорало несколько истребителей. Летчики с техниками бросились осматривать уцелевшие машины. Пожарные тушили очаги возгорания, санитары выносили раненных, а другой обслуживающий персонал, используя бульдозер и лопаты засыпали воронки, которые могли помешать функционированию аэродрома. Как только обстановка более-менее прояснилась в небо взмыли «мессершмитты». Связистки из штаба по секрету шепнули, что англо-американские войска высадились в Сицилии. С этого момента начались их тревожные будни. Спать ложились не раздеваясь. Не успевала одна эскадрилья сесть, как следовал приказ на взлет второй. Бывало, не успевали толком поесть, как в небо взмывала красная ракета.

— От винта! — звучала команда. Рулежка и взлет. В небе стало жарко. Приходилось прикрывать «Хейнкели» и «Штуки», которые сбрасывали свой смертоносный груз на головы наступающих и при этом ввязываться в бои с перехватчиками Антигитлеровской коалиции. В другом случае, теперь уже группе истребителей из Нетл-Драза выпадала участь атаковывать бомбовозы союзников. Возвращались не все. Техники не успевали латать дыры в фюзеляжах самолетов, полученные в воздушных схватках. Особо доставалось сандалорцам на их устаревших машинах. Народ начинал роптать.

— Еще пару дней таких боев и летать будет не кому и не на чем!

Капитан Лерц докладывал в столицу о потерях и просил прислать пополнение не только в виде «желторотых» выпускников летной школы, но и боевых машин. Пока командование только обещало, что-нибудь подкинуть из летного парка, итальянцев. Но кто хорошее отдаст? Если и пришлют, то наверняка Макки МС.200 «Молния» или Фиат G.50 «Стрела». Пока приходилось летать на «Девуатинах», «Моранах» и «Блохах».