Добрые слова на память - Михаил Константинович Зарубин

какого замешательства или упущения, честь имею известить Вас, милостивый Государь, что не только по всем вверенным ему делам, нет ни малейшего замешательства по экономической части, ни упущения, но что заводы искусством его по внутреннему обороту производств в отливке орудия доведены до возможного совершенства. Сему доказательством служит то, что не взирая на повышающуюся дороговизну, отливные орудия и снаряды напротив год от года становятся дешевле. Из прибыли от уменьшения контрактных цен половина части остается в пользу казны. От доведения через искусство его и опытностью смешения руд в наилучшей пропорции происходит то, что все отлитые орудия по просьбе оказываются годны. От изобретения машин, служащих чрезвычайному облегчению трудов мастеровых, и к ускорению через то самих производств заводы поставлены на такую ногу, что они доселе всегда удовлетворяли и впредь могут удовлетворять всем государственным надобностям, точным выполнением и в свое время данных им нарядов. Сверх этого заведены им разные полезные мастерства и отливаются на полную продажу многие необходимые для хозяйственного потребления вещи, половина прибыли от сих вещей принадлежит казне…»

Разве этот документ похож на акт проверки? На мой взгляд, он больше похож на наградной лист.

После смерти Карла Карловича Гаскойна завод оставался в ведении государства и управляли им достойные люди. С именами Адама Васильевича Армстронга, Александра Андреевича Фуллона, Матвея Егоровича Кларка связано много добрых дел для России.

И не только пушки, снаряды, паровые машины, но и строительство многих архитектурных ансамблей в Санкт-Петербурге и его пригородах: Александрии, Царском Селе, Павловске. Выдающиеся архитекторы К. Росси, В. Стасов, А. Менелас успешно сотрудничали с инженерами завода. Однако ноябрьское наводнение 1824 года нанесло непоправимый ущерб заводу и указом Александра I строится новый Санкт-Петербургский литейный завод, названный впоследствии Александровским, а старый становится его филиалом.

В августе 1848 года старый завод был пожалован за долголетнюю службу Императором Николаем Г Николаю Александровичу Огареву.

Главной заботой Огарева, получившего от Императора начавший приходить в упадок завод, стало приведение его в порядок.

Как свидетельствуют документы тех лет, «…заводская местность в этот период занимала около двадцати десятин и состояла из четырех частей, разделенных водами. Одну из них занимала дача самого Огарева и дом управляющего заводом. Вторую часть занимали здания завода, большей частью каменные, часовня, здесь же находились все помещения для мастеровых и рабочих, еще одна часть завода была занята баней, прачечной, складами, и оставшаяся часть была под лугами и огородами.

Для рабочих была построена казарма на 500 человек, остальные жили вблизи завода по деревням. Имелась больница на 12 коек и аптека».

Сам Николай Александрович практически заводом не занимался, служа то адъютантом у Великого князя Михаила Павловича, то занимаясь обороной и вооружением Выборгской крепости и Киева, то исполняя обязанности нижегородского генерал-губернатора. Однако связи в военном ведомстве делали свое дело. Завод выполнял важные государственные заказы: чугунные ядра, бомбы, снаряды для нарезных пушек, нижние крепления и блоки для шпиля Петропавловской крепости, железные стропила и блоки локомотивных депо Николаевской и Варшавской железных дорог, были отлиты части мостов через реки Лугу и Великая, Обводный канал и Славянку.

Но все же хорошее когда-то заканчивается. С 1856 года дела на заводе стали резко ухудшаться, Огарев начал терпеть убытки и в 1863 году сначала сдал завод в аренду, а потом вовсе продал английской фирме «Рихтер Дей и K°».

Прошло почти семьдесят лет со дня основания завода. И если первый директор, шотландец, подданный английской короны, разместил цеха на территории собственной дачи, чтобы выпускалась продукция во славу России, то русский генерал Николай Александрович Огарев продал все к «едрене фене» англичанам, только бы свой куш ухватить. Даже сейчас, во время «смутное», не понять это ни сердцем, ни умом…

А может, это только мне не понять?

На этом можно закончить мое повествование. Однако, чего-то все-таки не хватает.

Даже сегодня, через сто тридцать лет после смерти Николая Ивановича, несмотря на огромные усилия большевиков, имя Путилова не «отодрать» от имени завода. Да, можно прикрыться другим именем, но все равно, во все времена после января 1868 года завод был и остался Путиловским.

Ни в дореволюционных изданиях, ни в советских нет статей о Путилове.

Даже в книге «История Путиловского завода», пятьсот страниц которой посвящены дореволюционному периоду, не нашлось места для описания великих трудов человека, воссоздавшего завод. Удивительная вещь, название завода «Путиловский» в книге есть, а о самом Путилове — ни слова.

Сегодня имя Николая Ивановича Путилова возвращается к нам.

Скажу только об основных вехах жизни великого русского самородка:

— в 20 лет Путилов стал преподавателем в кадетском корпусе и в том же году опубликовал статью о найденной им ошибке, допущенной известным французским математиком О. Колли в курсе интегрального исчисления;

— в 39 лет — Император России Александр II лично повесил на грудь Николая Путилова орден Станислава второй степени и произвел его в надворные советники. Так был оценен его трудовой подвиг во время Крымской войны. В народе его называли человеком, спасшим Петербург от британского десанта;

— в 44 года — вместе с изобретателем Павлом Обуховым Путилов построил первый в России сталелитейный и орудийный завод, что позволило уменьшить заказы стальных орудий за границей;

— в 48 лет он врывается в сферу российского бизнеса. Небольшой заводик он за короткий срок в буквальном и переносном смысле поставил на «русские рельсы», прочные и способные выдержать сильные морозы. А их профиль, предложенный и запатентованный им, оказался самым оптимальным, и не меняется ни в одной стране мира до сих пор.

Путилов отстранил от поставки котельных и топочных листов для военных паровых судов известный английский завод Ламур, а знаменитого Круппа — от вооружения.

О Путилове есть замечательные высказывания директора морского министерства К. А. Монна:

«…Слова «Путилов» и «честность» сделались синонимами в морском ведомстве. Как то подразумевалось, что Путилов подрядчик не из барыша, а из патриотизма… Он будил нашу апатию в администрации и мешал передавать все предприятия по железно заводскому делу в руки иностранцев, что было так удобно и безответственно для министерства, но ставило нас в