Другие. Возрождение - Тесс Хаген

он дышал тяжело и отрывисто, лишь изредка позволяя себе едва слышные звуки удовольствия.

— Я не могу, Льё… Это слишком…

— М?…

— Слишком, — мой голос сорвался на протяжный стон. — Пожалуйста…

— Можешь стонать и кричать, если хочешь… Хочешь? — он перевернул меня, заставив опереться на кровать.

— Хочу…

А дальше — туман страсти, обволакивающий, погружающий в себя целиком, душащий и заставляющий хрипеть и выплескивать эмоции голосом, прикрывая рот на всхлипах. Мне казалось, что ещё немного — и я просто не выдержу, вспыхну как факел и сгорю дотла, рассыпаясь пеплом. Хватка Льё стала сильнее, жёстче, а движения более властными и сильными. Он снова перевернул меня, резким движением уложив на постель, и продолжал настойчиво доводить до исступления, пока мы оба не сдались той самой феерии чувств, о которой иногда мечтается. Единый и слишком сложный для терпения порыв, не поддающийся контролю сознания, выталкивающий из реальности. Моё тело резонировало с телом Льё, забывая о том, что оно не принадлежит ему.

Внезапно порывом ветра распахнуло окно, и Льётольв накрыл меня собой, увлекая чуть дальше на кровать, продолжая ласково целовать. Мне не хотелось открывать глаза, не хотелось ничего говорить, только продолжать чувствовать его рядом, ощущать поцелуи. Сверху на нас опустилось что-то лёгкое и прохладное, наверное, простынь или одеяло. Но мне было всё равно. Дрожь всё ещё пробегала по телу, я крепко держалась за Льё, не желая его отпускать, и он позволял мне такую маленькую слабость.

Спустя несколько минут руку сковала дикая боль, я сжалась, отчего Льё вздрогнул. Но быстро сообразив, что случилось, осторожно погладил татуировку, и неприятные ощущения постепенно растворились. Мне не хотелось думать, что я сделала, и что сейчас мог почувствовать Денеб. Это слишком горько осознавать — я причинила боль. Всем нам. Всем троим.

— Границы стёрты, — шепнула я, не в силах бороться со слезами.

— Не принимай так близко к сердцу. Ничего страшного не случилось, — без какого бы то ни было сожаления проговорил Льё.

— Как же? Ты и я, — слёзы лились из глаз бесконтрольно, а я всё больше пыталась спрятаться от них в объятьях экзистенциалиста.

— Было и было, Ада… Хорошо ведь, разве нет?

— Хорошо. Но как я так могла? Ведь…

— Если ты опять начнешь о нём говорить, то я сойду с ума, — чуть обиженно ответил Льё, и от меня не укрылось, как он тяжело вздохнул, хоть и пытался не показывать этого. — Пожалуйста, не думай сейчас ни о чём. Пусть эта ночь будет только наша с тобой?

— Не могу я так…

— Ада! Ну как не можешь, если вот она ты, рядом со мной?

— Разве можно испытывать схожие чувства сразу к двум людям?

— К экзистенциалисту и сущности, милая…

Льё продолжал утешать меня, нежно целовать, стирать слёзы, но мне этого было мало. Я чувствовала себя предательницей, довольной и счастливой, но предательницей. Мне хорошо было с Денебом, невероятно, легко и уютно, спокойно, но рядом со Льё я казалась себе и сильной, и слабой одновременно. Вдруг вспомнила, что я не только Феникс, но и женщина, не просто объект вожделения, а по-настоящему желанная. Сердце будто бы разрывалось на части, путая мысли и ощущения, и я никак не могла перестать плакать.

— Адочка, ты тревожишь меня. Разве может быть внутри горячего Феникса столько воды? — улыбнулся Льё, и усадил меня в постели, внимательно заглядывая в лицо, как родитель к ребенку.

— Может, ещё как может!

— Смотри! — он вдруг указал рукой на окно, и я, следуя его жесту, повернулась. — Гроза будет! И дождь. Это из-за тебя, наверное.

В тот же момент сверкнула молния, и раздался оглушительный раскат грома. Первая в этом году гроза. Я вздрогнула от неожиданности и испуганно метнулась ко Льё, совершенно позабыв о том, что только что плакала.

— Ужас какой. Закрой окно, пожалуйста…

— Ты боишься грозы? — Льётольв отпустил меня и, вальяжно перебравшись через постель, подошёл к окну. — Стихия прекрасна, если не попадаться ей на пути.

— По-моему из прекрасного здесь только ты… — вырвалось у меня, и тут же из-за новой вспышки молнии, я уткнулась в подушку. С самого детства гроза вызывала у меня панические чувства, ни капельки не угасающие с возрастом.

Льё закрыл окно и задвинул шторы, метнулся ко мне и крепко-крепко обнял. Так мы пролежали пока гроза не закончилась. Когда в очередной раз за окном вспыхивало, он ещё сильнее обнимал меня, будто бы пытался спрятать. Я старательно отгоняла любые тревожные мысли подальше, сосредотачиваясь на мимолетных ощущениях: вот бьётся сердце Льё, теперь его рука переместилась чуть ниже, дыхание стало чаще, губы коснулись моей макушки, нога поправила одеяло. Так просто, беззаботно и вместе с тем — важно. Мне бы разобраться в своих чувствах. Но точно не сейчас, он прав.

Проснулась я раньше, чем Льётольв. Он мирно спал рядом, подложив под голову скомканное одеяло. Не помню, как так вышло, что мы оказались укрыты простыней, а подушки я подобрала под себя. В тусклом утреннем свете Льё казался мне нарисованным: непривычно взлохмаченные волосы, красивые глаза, почти как у мужчин на старинных восточных гравюрах, подтянутое тело, с едва заметными мышцами на руках и ногах. Чистое тело. Без единой отметинки и шрама. Не то, что у нас с Денебом. Льё идеален. Даже когда спит.

Я накинула первое, что попалось под руки — свою вчерашнюю блузку, и вышла на кухню. За окном было пасмурно, кажется, дождь закончился не так давно. На подоконнике всё ещё стоял стакан с недопитой водой, который я оставила вечером. На столе — неожиданно — скромно лежал блокнот Льё. Любопытство — не порок, так ведь? Обложка была откинута, значит, я не совершала ничего предосудительного, когда бегло пролистала страницы.

Но то, что я увидела на них, заставило меня содрогнуться, опустившись на стул: после рисунка, где я стояла на берегу Дуная с крыльями, следовали другие, где мы со Льё стояли обнявшись посреди спальни, после лежали в постели, и даже нашёлся рисунок, на котором в окне сверкала молния. Как? Не мог же он так исказить всё вокруг, что я не заметила и поддалась? Да и зачем ему это? Денеб — друг, сущность. Неужели как и Сёртун, из-за силы, из-за того, чтобы привязать меня к себе? Тогда почему блокнот здесь? Такая глупая оплошность.

— Идите все к чёрту, — сквозь зубы прошептала я и с размаху запустила стакан в стену. Он с грохотом ударился, рассыпаясь на крупные осколки. Схватив блокнот, я с остервенением принялась вырывать страницы, комкать их,