Господство Меча - Морган Райс

«Кажется, мы победили», – сказал Штеффен.

«Это повод, чтобы отпраздновать!» – воскликнул Абертоль, приближаясь к ее повозке.

«Королевский двор снова наш!» – крикнул какой-то простолюдин.

Среди ее людей поднялись одобрительные восклицания.

«Мы должны немедленно вернуться!» – крикнул другой простолюдин.

Люди снова одобрительно закричали. Но Гвен категорически покачала головой. Она поднялась и повернулась лицом к своим людям, и глаза всех присутствующих устремились на нее.

«Мы не вернемся назад!» – крикнула Гвен своим людям. – «Мы начали эвакуацию и должны придерживаться своего плана. Я знаю, что на Кольцо надвигается великая опасность. Я должна увезти вас в безопасное место, пока у нас еще есть время, пока еще есть шанс».

Ее народ выразил недовольство, и вперед вышли несколько простолюдинов, которые указали на горизонт.

«Я не знаю, как насчет остальных», – крикнул один из них. – «Но королевский двор – мой дом! Это все, что я знаю и люблю! Я не поплыву через море на какой-то чужой остров, в то время как мой дом в безопасности в руках МакГилов! Я возвращаюсь в королевский двор!»

Люди одобрительно заголосили и, когда он ушел, повернув назад, сотни людей последовали за ним, развернув свои повозки, направившись обратно в королевский двор.

«Миледи, мне их остановить?» – запаниковав, спросил Штеффен, преданный ей до конца.

«Вы слышите голос народа, миледи», – сказал Абертоль, подойдя к ней. – «Вы поступите глупо, отказав им. Кроме того, Вы не можете. Это их дом. Это все, что они знают. Не сражайтесь со своим собственным народом. Не увозите их без веской причины».

«Но у меня есть веская причина», – возразила Гвен. – «Я знаю, что надвигается разрушение».

Абертоль покачал головой.

«Но они этого не знают», – ответил он. – «Я в Вас не сомневаюсь. Но королевы планируют наперед, в то время как народ поступает согласно инстинктам. А королева могущественна только тогда, когда ей это позволяют народные массы».

Гвен стояла, сгорая от разочарования, глядя на то, как люди бросают вызов ее приказу, возвращаясь в королевский двор. Впервые они так открыто восстают против нее, открыто ей не повинуются. Это чувство ей не понравилось. Было ли это знамением грядущего? Неужели дни ее правления сочтены?

«Миледи, должен ли я приказать солдатам, чтобы они остановили их?» – спросил Штеффен.

Гвен казалось, что он был единственным преданным ей человеком. Часть ее хотела ответить положительно.

Но, глядя на то, как они уходят, Гвен понимала, что это было бы бесполезно.

«Нет», – тихо ответила она надломленным голосом. Ей казалось, будто это ее ребенок только что повернулся к ней спиной. Наибольшую боль ей причиняло осознание того, что их действия навредят им, а она ничего не может сделать для того, чтобы остановить их. – «Я не могу предотвратить судьбу, которая ждет их».

Подавленная Гвендолин следовала за своим народом, который возвращался в королевский двор, проезжая через задние ворота города. Она уже слышала отдаленные радостные крики празднования, происходящего на другой стороне. Ее люди ликовали, танцуя и радостно восклицая, бросая в воздух шапки, когда они входили через ворота, возвращаясь во двор города, который они знали и любили, города, который они называли домом. Все бросились поздравлять Легион, Кендрика и Серебро, одержавших победу.

У Гвендолин засосало под ложечкой, ее разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, разумеется, она тоже была рада вернуться сюда, рада, что они сразили МакКлаудов, рада видеть, что Кендрик и остальные находятся в безопасности. Она испытывала гордость, видя, что по всему двору разбросаны мертвые тела МакКлаудов. Гвен была счастлива, увидев, что ее брату Годфри удалось выжить. Он сидел в стороне, залечивая рану, опустив голову на руку.

В то же самое время Гвендолин не покидало глубокое ощущение дурного предзнаменования, уверенность в том, что на них надвигается ужасная беда и что лучше бы ее люди покинули город, пока не поздно.

Но ее люди упивались победой. Они не прислушаются к голосу разума вместе с тысячами других в растянувшемся городе, который она так хорошо знала. Когда они въехали в город, Гвен с облегчением увидела, что, по крайней мере, МакКлауды были мертвы, что они не успели нанести ощутимый ущерб всему ее тщательному восстановлению.

«Гвендолин!»

Обернувшись, девушка увидела Кендрика, который, спешившись, бросился вперед и обнял сестру. Она ответила на его объятия – его броня была твердой и холодной – и передала Гувейна стоявшей рядом Иллепре.

«Брат мой», – сказала Гвен, глядя на Кендрика, чьи глаза светились победой. – «Я горжусь тобой. Ты сделал нечто большее, чем удержал наш город. Ты уничтожил нападающих. Ты и твое Серебро. Ты олицетворяешь наш кодекс чести. Отец гордился бы тобой».

Кендрик улыбнулся, склонив голову.

«Благодарю тебя за твои слова, сестра. Я бы не позволил твоему городу, нашему городу, городу отца быть уничтоженным этими варварами. Я был не один. Тебе следует знать, что наш брат Годфри оказал первое сопротивление. Он и небольшая группа солдат, а также Легион помогли удержать противника».

Обернувшись, Гвен увидела Годфри, который направился к ним с многострадальной улыбкой на губах, прижав одну руку к голове, на которой засохла кровь.

«Сегодня ты стал мужчиной, брат мой», – искренне сказала Гвен, приобняв его за плечо. – «Отец гордился бы тобой».

Годфри застенчиво улыбнулся.

«Я просто хотел предупредить тебя».

Гвен улыбнулась.

«Ты сделал намного больше».

Вместе с ним подошли Элден, О’Коннор, Конвен и десятки членов Легиона.

«Миледи», – сказал Элден. – «Наши люди доблестно сражались сегодня. Мне грустно это говорить, но мы многих потеряли».

Гвен посмотрела мимо него и увидела мертвые тела по всему королевскому двору: тысячи МакКлаудов, но вместе с тем и десятки новобранцев Легиона. Даже несколько членов Серебра были мертвы. Это принесло ей болезненные воспоминания о тех временах, когда на ее город было совершено нападение в последний раз. Гвен было больно на это смотреть.

Она повернулась и увидела десятки пленников из числа МакКлаудов. Они все еще были живы, опустив головы, со связанными за спинами руками.

«Кто это?» – спросила Гвен.

«Генералы МакКлауд», – ответил Кендрик. – «Мы схватили их живыми. Это все, что осталось от их армии. Что ты прикажешь с ними сделать?»

Гвен медленно окинула их взглядом, глядя им прямо в глаза. Каждый генерал смотрел на нее гордо и вызывающе. Их лица были грубыми – типичные МакКлауды, которые никогда не раскаиваются.

Гвен вздохнула. Было время, когда она думала, что мир – это ответ на все, что если она будет достаточно доброй и щедрой по отношению к своим соседям, если проявит достаточно хорошее отношение, то они будут добры по отношению к ней и к ее людям.

Но чем дольше она правила, тем больше видела, что другие видят в попытках мира только признаки слабости, нечто, чем можно воспользоваться. Все ее усилия заключить перемирие привели к следующему – к внезапному нападению. Особенно в День Паломничества, в самый священный день в году.

Гвендолин чувствовала, что становится жестче. Она уже не была так наивна, как раньше, и утратила прежнюю веру в людей. Гвен все больше и больше верила в одну вещь – в господство меча.

Когда Кендрик и остальные воины посмотрели на нее, Гвендолин повысила голос:

«Убей их всех», – сказала она.

Глаза присутствующих широко распахнулись от удивления и уважения. Очевидно, они не ожидали этого от королевы, которая всегда стремилась к миру.

«Я правильно услышал тебя, миледи?» – переспросил Кендрик с потрясением в голосе.

Гвендолин кивнула.

«Да», – ответила она. – «Когда ты закончишь, соберите их тела и унесите из нашего города».

Гвендолин развернулась и ушла прочь через двор королевского двора. Она услышала позади себя крики МакКлаудов. Не в силах бороться с собой, девушка дрогнула.

Гвен шла по городу, усеянному мертвому телами и вместе с тем радостными криками, музыкой и танцами. Тысячи людей возвращались в свои дома, наполняя город, словно ничего не произошло. Когда она наблюдала за ними, ее сердце переполнял страх.

«Город снова наш», – сказал Кендрик, подойдя к ней.

Гвендолин покачала головой.

«Не надолго».

Брат удивленно посмотрел на нее.

«Что ты имеешь в виду?»

Гвен остановилась и повернулась к нему.

«Я видела пророчества», – ответила она. – «Древние свитки. Я говорила с Аргоном. Я видела сон. На нас надвигается атака. Мы совершили ошибку, вернувшись сюда. Мы должны немедленно всех эвакуировать».

Кендрик посмотрел на нее, его лицо стало мертвенно-бледным. Гвен вздохнула, глядя на свой народ.