Первая мировая война - Максим Оськин

Пулеметная команда на позиции

Германский канцлер справедливо полагал, что образование Тройственного союза было вызвано намерением русской стороны сделать Германию зависимой от России. Экономическое развитие Германской империи настолько превосходило русское, что политическое давление России на немецкие земли было нестерпимым, и в этом отношении претензии Германии на континентальную гегемонию посредством освобождения от русской политики являются вполне обоснованными. Другое дело, что Германия вскоре поспешила перейти от экономической гегемонии к планам военно-политического диктата, опираясь на свой союз с Австро-Венгрией 1879 года. А это уже не могло устроить ни Россию, ни Францию.

В своей борьбе с Великобританией Россия всегда так или иначе старалась опираться на Пруссию. Немцы же поспешили отказаться от союза с Россией, имея перед глазами громадные успехи своей индустрии. Этот шаг стал первопричиной раскола дотоле единой континентальной Европы на два враждующих антагонистических блока. Как считает Н.А. Нарочницкая, «австро-германский союз 1879 года стал роковой вехой, началом оформления коалиций, которые в дальнейшем столкнулись в Первой мировой войне. Германия дорого заплатила за этот маневр Бисмарка, так как этот договор лишь привел к провалу главной цели самого “железного канцлера” – изоляции Франции. Прямым следствием этого стало в 1893 году соглашение России и Франции»[20].

Вдобавок пропаганда отчаянного шовинизма с оттенками расистского мировоззрения не могла способствовать улучшению отношений Германии со всеми ее соседями. Здесь надо напомнить, что корни духа германского милитаризма крылись в скрытой подмене христианства (протестантизм) религиозными веяниями древнегерманских верований. Именно в начале XX столетия в Германии переживает расцвет ницшеанство как определенной степени верх интеллектуальных размышлений о язычестве.

Именно тогда немцы переходят на позиции неоязычества, постепенно, шаг за шагом, забывая о христианстве. Пиком данного процесса станет Третий рейх, созданный под руководством А. Гитлера, где откажутся уже даже и от язычества, и от религии вовсе. Антихристианский и античеловеческий дух гитлеровского государства был понятен уже современникам, однако потребовались шесть лет Второй мировой войны, чтобы сломать адскую антихристианскую машину, столь отчаянно защищаемую обманутыми немцами.

Но вернемся в начало прошлого века. После Русско-японской войны 1904 – 1905 годов и Первой Русской революции 1905 – 1907 годов Российская империя оказалась окончательно и, наверное, уже бесповоротно (провал «Бьеркского соглашения» свидетельствует об этом), втянутой в созданный в апреле 1904 года англо-французский военно-политический блок Антанта. В.Н. Виноградов говорит: «Балансирование между двумя лагерями, англо-французским и австро-германским, стало основой российского внешнеполитического курса в 1905 – 1908 гг., в то время как нарастали противоречия между Англией и Францией, с одной стороны, и Германией, с другой, из-за гонки морских вооружений и раздела сфер влияния в Африке»[21].

Действительно, в ходе Русско-японской войны 1904 – 1905 годов, Россия потеряла свои позиции в Тихоокеанском регионе, борьба за который стала фактом еще при императоре Александре III. Понятно, что за спиной Японии стояли Великобритания и Соединенные Штаты Америки, опасавшиеся выхода на Тихий океан мощной и набирающей обороты экономического развития Российской империи. При прочих равных обстоятельствах Россия являлась куда более опасным конкурентом, нежели Япония (стоит только предположить, что могло бы быть в Тихоокеанском регионе, не будь мировых войн, где Россия и Германия ослабили друг друга во имя торжества «третьего радующегося»). Зато теперь морская мощь России оказалась чрезвычайно ослабленной (в Порт-Артуре погиб Тихоокеанский флот, а при Цусиме – Балтийский), что вынудило русских отказаться от направления своей экспансии на Дальний Восток.

Отказ от дальневосточной стратегии вынудил русских вернуть свою политику вновь в сторону Европейского континента, где России, связанной союзом с Францией, противостояла мощная Германия. Таким образом, английская политика сумела «возвратить» Россию в Европу, чтобы столкнуть русских и немцев во всеевропейской бойне, выгадав более всех прочих. Разгром Германии означал утверждение и усиление британской морской гегемонии, а перекладывание тяжести грядущей войны на плечи России означал, что русские будут вынуждены длительное время зализывать свои раны, полученные в борьбе с германским промышленным колоссом. Следовательно, по окончании войны с Японией русско-британские отношения резко улучшились, что и означало на практике окончательное оформление Антанты.

И это невзирая на то, что единственной значимой целью русской экспансии в Европе могли стать только турецкие Черноморские проливы, защита которых от русских была одной из главных целей Великобритании на протяжении двухсот лет. Характерно, что тем самым Россия стала союзником страны, с которой она соперничала весь XIX век и которая являлась естественным геополитическим врагом русских. С другой стороны, Германия никоим образом не могла надеяться на успешное противостояние одновременно и с Россией, и с Великобританией.

Англо-германское соперничество на море и русско-германская конкуренция в области сельскохозяйственной продукции представляли собой основное противоречие германской политики. Нежелание германского императора Вильгельма II и его правительства отказаться от одного в пользу другого (подразумевается, что англо-германские противоречия были неразрешимыми) чрезвычайно помогло Великобритании привлечь Российскую империю к Антанте и отставить в сторону естественную геополитическую борьбу Англии и России, которой было пронизано все предшествующее столетие.

Решение германского рейхстага о создании Флота Открытого Моря, бросавшего вызов английской гегемонии (самое важное – торговой гегемонии, подкрепляемой мощью военно-морского флота) в Мировом океане, предопределило мировую войну первой половины XX века. Поэтому первый лорд британского Адмиралтейства лорд Фишер еще 14 марта 1908 года писал своему королю Эдуарду VII о неизбежности войны с Германией, которая тогда «не сможет проводить торговую экспансию». Король согласился с мнением главы британской морской мощи. И уже в октябре в письме русскому министру иностранных дел А.П. Извольскому адмирал Фишер обещал за твердое следование антигерманскому курсу и сосредоточению сухопутных сил на западной границе помочь России в благоприятном для нее разрешении проблемы Черноморских проливов[22]. Как легко отдавать то, что тебе не принадлежит...

Но могло ли быть иначе? Бурно набиравшая темпы германская промышленность требовала рынков сбыта, а это, в свою очередь, требовало торгового флота и стратегических железнодорожных магистралей, пересекавших континенты Старого Света. Молодая и агрессивная немецкая экономика – против старого и опытного британского морского и промышленного могущества. Все прочие страны, за исключением обладавших громадным потенциалом России и Соединенных Штатов Америки, должны были послужить статистами в этой борьбе. Однако если США сумели воспользоваться выгодами своего географического положения, отсидевшись за Атлантикой, и воспользоваться плодами европейской бойни сполна, то Российская империя пошла на поводу у Великобритании и проиграла все, что имела в своих активах.

Атака немцев в лучах русского прожектора

Современными исследователями отмечается, что перед Первой мировой войной в Германии существовали две внешнеполитические программы, за которыми стояли определенные группировки. Первая программа – юнкерская («аграрная») – пользовалась поддержкой рейхсканцлера, Генерального штаба и высшего генералитета. Ее смысл заключался в разгроме Франции и отказе от колониальных захватов: «сделать Германию первой среди континентальных стран». При этом франко-германская война рассматривалась как часть решающей войны с Россией.

Вторая программа – буржуазная («промышленная») – поддерживалась руководством военно-морского флота, финансово-промышленными кругами и самим кайзером Вильгельмом II. Здесь Россию и Японию видели в качестве союзников, а Великобританию и, в перспективе, США – противниками. Здесь речь шла уже о достижении не континентального, а мирового господства. Забегая вперед, можно сказать, что именно давление юнкерских кругов, составлявших верхушку немецкого генералитета, заставило кайзера Вильгельма II принять роковое решение в июле 1914 года, бросив вызов всему миру сразу.

Следование различным программам ставило и различные сроки в перспективе развития. В итоге германская армия готовилась к борьбе с Францией и Россией не позднее 1915 года (готовность русских вооруженных сил к решающему столкновению в 1917 году), а флот – к войне с Англией не ранее 1920 года (готовность германского флота к равной борьбе с британским). Это противоречие не могло быть разрешено ввиду намерения русских чрезвычайно усилить свои вооруженные силы как раз к тому же самому 1920 году. Достичь победы в противостоянии с Великобританией можно было лишь путем отказа от войны с Россией, и наоборот. Соответственно, «ястребы» военно-сухопутной партии всячески подталкивали кайзера к войне, выдвинув в дни сараевского кризиса июля 1914 года формулу: «Теперь или никогда!»[23]