Кровник смотрящего - Евгений Сухов

— Или, может, ты боишься? — с некоторой иронией спросил Чертанов. — Хм, у тебя же автомат!

Всему свету такие типы, как Петро, стремятся доказать, что опасаются только дьявола. Преодолевая свою трусоватую сущность, они теряют значительную часть жизненной энергии. Сильный и неожиданный отпор их делает беспомощными, как паралитиков.

Секундное колебание, и цирик, с напускной неторопливостью, загремел ключами:

— Только быстро! Даю вам десять минут, чтобы выжрали флакон, и едем дальше!

Петро повернул ключ. Один оборот, затем второй. Дверь открылась, и в проеме показалось простоватое краснощекое лицо, совершенно не озабоченное какими бы то ни было мыслями. А вот и рука с водкой! Чертанов мгновенно вцепился в запястье, а другой рукой, ухватив сержанта за загривок, с силой ударил его головой о дверь.

Петро мгновенно обмяк.

— Ну, что сидишь? — прикрикнул Михаил на мужичонку, что доставал его вопросами. — Давай тащи его сюда!

В глазах заключенного застыл немой ужас. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: он был из тех, про кого говорят: «Угодил на кичеман от сохи». Срок небольшой, а потому он старался провести его как можно тише, чтобы поскорее вернуться на волю и вспоминать тюремное житье только в кошмарных снах.

— Сейчас. — Бестолково засуетившись, мужичонка подхватил под руку сержанта. Два других зэка молча жались в углу. — Крепко ты его уделал. Мертвяк? — Он показал взглядом на рассеченную голову.

— Поживет еще, — по-деловому высказался Святой, снимая с плеча сержанта автомат. — Водяру не забудьте, раззявы!

Мужички таращились на оглушенного конвоира со смешанным чувством облегчения и ужаса одновременно. Каких-то несколько минут назад свобода представлялась им такой же далекой, как соседняя галактика. И вот сейчас, когда дверца машины была распахнута, а в проеме были видны кусты, воля пугала. В сновидениях она представлялась совершенно иначе.

— Выпить бы, — вздохнул один из сидельцев сдавленным голосом.

— Прямо сейчас, что ли? — спросил Чертанов, по-деловому обыскивая сержанта. В одном из карманов отыскалось сто долларов. — Ага, вот они, родимые! — обрадованно воскликнул Михаил, перевернув сержанта на бок. — А здесь что? Еще тысяча рублей… Ладно, сгодится. Не хило краснопогонники живут.

— Приспичило, — прохрипел все тот же мужичонка, преисполненный отчаянной решимости.

Он мотал пятерик за мелкое воровство. Большая часть срока уже прошла, а потому мужичонка решал для себя почти непосильную задачу — ломануться вместе со всеми в открытую дверь или все-таки остаться и терпеливо дожидаться момента, когда конвой защелкнет на запястьях браслеты.

Последнее чревато. Братва может не понять бездействия, устроят разбор, а там и косяк повесят. Воля очень тонкая материя, а потому с ней следовало обращаться поаккуратнее.

В общем, без бутылки не разобраться.

— Тогда держи! — Чертанов протянул бутылку водки.

Мужичонка привычным движением отвернул пробку и в каком-то злом раздражении отшвырнул ее в сторону. Приложившись к горлышку, он сделал несколько крупных глотков. Наконец, оторвавшись, он одобрительно крякнул и громко сказал:

— Ша! Режьте меня на куски, рогометы, никуда отсюда не пойду!

Хмельные его глаза сверкнули недобрым огнем, сейчас его лучше не задевать. Похоже, что и двое других решили остаться.

— А вас никто и не неволит, — сказал Чертанов, забирая автомат. — Пойду водилу навещу.

В три прыжка Михаил добрался до кабины и с силой рванул дверцу на себя. В какую-то долю секунды он увидел глаза шофера, враз наполнившиеся ужасом. И, вкладывая в удар неизвестно откуда взявшуюся ярость, ткнул прикладом в раскрытый рот.

Странное дело, он вдруг поймал себя на том, что в нем проснулся заключенный, люто ненавидящий все племя краснопогонников. От расправы с конвойными Чертанов получил невероятное удовлетворение. Оказывается, не так много нужно человеку, чтобы перестроить его психику, — достаточно заточить его в четырех стенах и держать там полгода с такими же горемыками, как и он сам.

Еще один удар, и шофер завалился на бок, так и не разжав пальцы на баранке. Уж не убил ли? Чертанов потрогал его шею и, почувствовав под подушечками пальцев ритмичное биение, успокоился. После того как очнутся, у них будет достаточно времени, чтобы подумать, стоит ли впредь останавливаться около водочных магазинов.

Чертанов осмотрелся. Кажется, никого. Положив автомат в кабину и прихватив вторую бутылку водки, он вернулся к задней дверце.

— Все, уходим! — объявил он.

То ли от долгого воздержания, то ли от нервного напряжения мужичонку развезло. Он совершенно некстати лыбился и весело посматривал по сторонам. Глаза его сверкали пьяным огоньком.

— На, забирай! — протянул Чертанов мужику вторую бутылку. — Выпьете еще, чтобы не скучно было ждать. — И, повернувшись к Герасиму, поторопил: — Ну, чего стоишь?! Делаем ноги!

Все получилось так, как говорил полковник Гордеев. Стоило им только объявиться в ресторане «Полнолунье» и назвать свои имена, как беглецов сразу же отвели в заднюю комнату, куда не осмеливался заглядывать даже обслуживающий персонал, и заперли там.

Здесь не было ничего такого, что могло бы удручающе действовать на психику: ни белых стен, ни звуков капающей воды, ни темноты, которая могла бы давить на мозги. Это заточение напоминало обыкновенный карантин, который надо выдержать перед новой жизнью.

Голодом тоже не морили. Давали возможность есть от пуза. Принесли бутылку хорошего коньяка. Единственное ограничение — запрещалось шататься по зданию. Руки им никто не заламывал, не пытался затолкать обратно в комнату, просто когда они выходили из комнаты, от стен коридора отделялись фигуры в черных костюмах и с вежливыми улыбками просили их вернуться обратно. Охрана! Вышколенная, хорошо обученная, получавшая за свой профессионализм немалые деньги. При надобности могут и пристукнуть, а потому в конфликт с ними лучше не вступать.

Пошли уже третьи сутки их здешнего заточения. За это время их посетили только два человека, один из которых был начальником службы безопасности заведения, а второй, с тюремными авторитетными наколками на пальцах, сам хозяин. Подробно расспросив о том, как им удалось бежать, он удалился, обещав скоро вернуться. Однако отсутствовал уже вторые сутки.

Но даже он не был главным среди тех, кто интересовался беглецами, в чем Чертанов убедился, выглянув как-то в окно. У входа в ресторан хозяин заведения беседовал с каким-то лощеным типом. С первого взгляда было понятно, что это очень важная персона. Когда он сел в машину, то хозяин не осмеливался уходить до тех пор, пока автомобиль лощеного не отъехал.

Михаил понимал, что сейчас их серьезно пробивают. Причем по всем каналам. Узнают подробности побега, расспрашивают сокамерников про возможные косяки, смотрят, не замечены ли они в связях с администрацией. Если что-нибудь пойдет вразрез с их легендой, то вряд ли им дадут возможность выбраться отсюда живыми. Может, поэтому никто и не показывался, чего, мол, разговаривать с потенциальными покойниками?

Чертанов старался не показывать своего настроения, а Герасим не унывал, делал хорошие заказы в ресторане, в чем ему не было отказа, а вчера вместе с ужином пожелал еще и бабу.

Привели! Уважили! Святому для этого свидания отвели даже небольшую комнату, откуда он не вылезал до обеда следующего дня.

Порой Чертанову казалось, что о них попросту забыли. Ешь да гуляй, и ничего более! Их томительное заточение прервалось на четвертые сутки. Вновь пришел хозяин заведения и, усевшись за стол, брезгливо отодвинул в сторону пустые пивные бутылки.

— Ладно, братаны, хорош скучать. Весь этот хлебушек, — показал он взглядом на стол, — нужно как следует отработать. Просто так у нас никто никого не кормит. — Покосившись на Святого, жевавшего кусок копченой колбасы, он неожиданно рявкнул на него, блеснув золотыми зубами: — Выплюнь эту жвачку, она мешает тебе слушать меня с открытым ртом!

Герасим, как-то нелепо улыбнувшись, торопливо проглотил колбасу. Чертанов впервые видел, чтобы он был столь послушен. Возможно, что этому способствовал распахнутый ворот рубахи хозяина, так, что можно было рассмотреть краешек звезды коронованного вора.

Статус собеседника впечатлял. С такими людьми обычно не спорят.

— Прожевал? — поинтересовался он. — Вот и славно… Вы знаете, для чего вы здесь?

— Не совсем, — покачал головой Чертанов. — Сосо Маленький написал в малявке, чтобы я, когда откинусь, дал о себе знать. Работенка, мол, будет стоящая. Потому я и здесь. Амнистировал сам себя, а еще и кореша прихватил.

— Что сплел лапти, молодец! А со стволом ты дружен?

— Есть такое дело.