Молчание сонного пригорода - Дэвид Галеф

— Да двигается помаленьку. Почти дописал главу о минивэнах, где я подробно рассматриваю проблему власти и страхов в американской семье. — Он взял блюдо с вырезкой с прикрепленной к грилю взлетно-посадочной полосы. — Конечно, трудно снимать стресс, когда тебе изо всех сил мешает собственная семья.

— Что ты имеешь в виду?

Джерри понизил голос, чтобы не подслушали белки на заднем дворе.

— У Кэти синдром раздраженной кишки — она постоянно бегает в туалет. — Он сжимал и разжимал руки, как будто был у нее за сфинктер. — Какое-то время она сидела на бентилаке, но недавно его сняли с продажи. Повышает риск возникновения рака кишечника. Так что теперь мы волнуемся еще и из-за рака. Сейчас ее посадили на какие-то лекарства, которые задерживают жидкость в организме. И к тому же совершенно не помогают.

Так вот почему она так распухла.

— Вот ужас, наверно. Она не думала насчет операции?

— Да нет, если только не собирается до конца жизни ходить с мешочком. В следующую пятницу мы собираемся еще к одному эскулапу на Манхэттене. Я не виню ее за раздражительность, но нам всем это действует на нервы.

Я кивнул. Что мог поделать Джерри в такой ситуации, которая не имела никакого отношения к пригороду? Мне вспомнилась одна циничная присказка, которую любил повторять мой отец, а может, он и сам ее сочинил: «Чтобы вместе жить, надо вместе платить». Или наоборот.

Когда Джерри равномерно разложил мясо на решетке, я попробовал сменить тему:

— Конноли, по крайней мере, не меняются. Выступают единым фронтом.

— Ты думаешь? — Пламя прорвалось сквозь решетку. — Я слышал, что Фрэн ходит на сторону.

— У нее любовник? — Я взмахнул рукой со стаканом в опасной близости от огня.

— Нет, у него любовница.

Я с минуту раздумывал об этом. У них обоих был такой вид, будто они мало развлекаются, но почему-то я предпочел бы, чтобы это она завела любовника. Потом я вспомнил третью пару.

— А я слышал, что у Мэвис проблемы и с детьми, и со всем остальным.

— Не знаю. — Он повернулся к дому, и на его фартуке показалась надпись «Гриль моей мечты». — Можешь спросить у Артура.

Все счастливые семьи счастливы одинаково, все несчастные несчастны по-своему — опять эта чертова строчка из Толстого. Кто вообще может знать, что происходит на самом деле? За Джерриным двором другие дворы, где прячутся такие же печальные секреты. Но я слишком легко их отгадываю. Психиатр очень быстро узнает одну вещь: что разных людей мучают очень похожие неврозы. Я пнул крыльцо с тупым раздражением.

— А у тебя как, Майкл? — Джерри с озабоченным выражением показал на меня лопаткой.

— Не первый сорт, только не жарь меня.

Моя шутка вызвала у него ухмылку. Он продолжал готовить молча (не считая двух-трех непристойных шуток, которыми мы обменялись, дабы убедить друг друга, что мы еще о-го-го). К тому времени, как мы направились за длинный стол в столовой, уже почти стемнело. На окровавленном блюде торжественно, как покойник на панихиде, лежали четыре больших стейка из вырезки, продукт Джерриных стараний у огня. Блюдо благоговейно водрузили во главе стола и позвали гостей из гостиной, чтобы полюбоваться жертвой, прежде чем Джерри вонзит в мясо огромный, как сабля, разделочный нож. На столе уже стоял салат из шпината с кусочками бекона и голубым сыром, а еще похожая на дирижабль буханка хлеба, который мы называем крестьянским.

Можно ли поверить, что у всех этих людей проблемы? Я не мог не восхититься движением запястья Мэвис, когда она разрезала мясо. Это была высокая женщина, способная даже сидя с мощью орудовать столовыми приборами. Ее белые зубы, большие и неровные, кусали, рвали и перемалывали. Ее сильные руки гончара раздирали ломоть жесткого крестьянского хлеба, как салфетку. Когда она брала бокал с вином, она обнимала земной шар. Потом она бросилась в атаку на салат.

В женщине, которая ест по-настоящему, есть что-то, приводящее меня в восторг. Те, кто отодвигает тарелку, едва попробовав, скорее всего, поведут себя так же и в других делах — как женщины, так и мужчины. Я не хочу сказать, что Джейн плохо ела, потому что она дважды брала чашу с салатом. Фрэнсес получила свой прожаренный кусок, его сняли с гриля через пять минут после остальных. Последовала короткая заминка с кусочком хряща, который она пожевала, а потом тихонько положила на краешек тарелки. «Интересно, а когда она берется за Фрэнсиса, она действует так же?» — подумал я. Но скорее всего, она моих грязных мыслишек не услышала.

— Папа!

Четверо пап встрепенулись, но это всего лишь Саманта звала Джерри перед сном. На ней была пижама с рисунком под кугуара, из-под которой показывалась полоска гладкого живота, а когда она наклонилась, чтобы шепнуть ему что-то на ухо, показалось, что она бросилась на добычу.

Джерри важно кивнул и произнес универсальную родительскую отмазку:

— Завтра.

Это могло относиться к чему угодно, от новой видеокассеты до лишней пары долларов в счет ее карманных денег. Саманта запротестовала, но ее все равно отправили в кровать. Вскоре после этого Кэти извинилась и ушла в туалет и довольно долго отсутствовала. Джерри не прекращал разговора с Артуром о рынке «мягких» облигаций, и это представлялось несколько черствым, в то время как его жена, скорее всего, корчилась на унитазе, но что он мог сделать? Может ли он по-настоящему почувствовать боль Кэти — и из солидарности заработать себе понос, как бывает у некоторых мужей, у которых появляются такие же симптомы беременности, как у их жен?

На таких встречах в пригороде все это кажется безвредным. Что мы вообще тут делаем? Я имею в виду, в пригороде. За десертом — это был английский бисквит с печеньем «дамские пальчики», ромовой пропиткой, малиновым джемом и настоящими взбитыми сливками — Фрэнсес с тоской заговорила о том, как она мечтает вернуться в город.

— Достал пригород? — Артур, который тем летом отрастил себе бороду лопатой, вероятно с целью скрыть, что он финансовый консультант, понимающе улыбнулся. — Хочется в уютную квартирку в Сохо? Или тебя больше привлекает Верхний Вест-Сайд?

— В пригороде скучно. — Джерри положил руки на стол, будто выкладывал карты в покере. Он печально улыбался. — Но мы здесь живем.

Мэвис подцепила печенье.

— Я знаю. Из-за детей.

Фрэнсес попыталась возразить:

— Я сама выросла в пригороде.

— И я, — сказала Кэти.

Все выразили согласие тихо, но хором.

— Тогда было по-другому, — послышался первый ностальгический голос. Джерри вперил мечтательный взгляд в недалекую даль, вероятно куда-то в 70-е. — Можно было ездить на велосипеде практически где хочешь.

Я представил себе, как Джерри яростно крутит педали, торопясь в кондитерский магазин.

Потом высказалась Джейн:

— Можно было в одиночку ходить в кино. Детский билет стоил доллар.

Моя теща как-то сказала мне, что, когда они жили в Норуоке, Джейн пошла бы на что угодно, лишь бы попасть на фильм, куда дети до шестнадцати лет допускались только в сопровождении взрослых.

— По рукам не ходило столько денег. — Артур сделал движение, скорее как будто раздавал, а не отсчитывал банкноты. — Теперь строят себе целые замки, гляньте, как выросли цены на недвижимость!

Странно было слышать это от человека, который занимается деньгами.

— Помню парад на Четвертое июля, какой-нибудь бойскаут обязательно падал в обморок от жары. — Кэти вытерла со лба пот тридцатилетней давности.

— И что же, — сказал Фрэнсис, подводя итог обвинению, — тогда было так же скучно, как сейчас?

— Просто было по-другому, вот и все. — Джейн, почувствовав ловушку, перешла в оборону. — То есть сейчас бы я не отпустила Алекса одного в видеомагазин.

Тогда я решил вставить свое слово — или палку в колеса, это как вам покажется.

— Все не так, как было раньше, а может, и никогда не было, — сказал я, цитируя какого-то неизвестного автора. — Да ладно, разве вам в детстве никогда не говорили, чтобы вы не садились в машину к незнакомым людям?

Джейн сделала жест, как будто прихлопнула мошку в воздухе.

— Не утрируй. Тогда, по крайней мере, не угоняли машины вместе с водителем.

— Сейчас детей одних не отпустишь даже колядовать на Хеллоуин! — Джерри привстал над столом. — Да я до полуночи домой не возвращался.

— Я бы тебя выпорола, — спокойно сказала Фрэнсес, отчего все общество слегка вздрогнуло. Неужели она признает телесные наказания для детей, или она имела в виду что-то эротическое, или и то и другое одновременно? Джейн говорила, что у нее мощный удар слева.

Лицо Фрэнсес было непроницаемо.

Но я не мог так просто сдаться. В подходящий момент я пробурчал о том, что в старые добрые времена делали аборты вязальными спицами.

— Ты не рожал детей — откуда тебе знать. — Джейн наклонилась вперед, зло уставясь на меня.