Зона сдвига (СИ) - Нежин Макс

Слишком необычной.

Почему-то я не находил ничего общего в ней ни с тем, что я видел в своей несуществующей прошлой жизни. Потолка в помещениях не существовало вовсе. Стены плавно переходили в своеобразно изогнутое подобие свода и сходились вверху в виде некоего рубца. Кроме того, стены казались единым целым — никаких строительных блоков, из которых они могли быть сооружены я не обнаружил.

Сам материал представлял из себя, предположительно, некий сплав незнакомых пород — весь в необычной раскраски вкраплениях и сильно отличался по цвету и фактуре от комнаты к комнате.

В целом, особенно если учесть что помещения были просторными, а высота сводов даже в жилых помещениях не меньше пятнадцать футов, весь этот подземный город производил сильное впечатление.

И это я еще не был на производствах, которые, судя по трансляциям в кабинете у Танго и Лукаса, были просто циклопических масштабов. Кроме того, по рассказам, залы Совета были одними из самых значительных сооружений города — Танго сказал что они такие высокие, что свет снизу не в силах долететь до сводов вверху.

В целом мне нравилось здесь. Единственное чего мне не хватало как воздуха — это окон и дневного света в них. Впрочем, как я смог наблюдать, большинство жителей не видело в этом проблемы. Дневной свет, как и окна, для них отнюдь не являлись важным компонентом существования. Я же, для себя уже решил две вещи. Первая — эту ситуацию с людьми заживо закопанными под землей нужно менять и я, насколько это будет возможным постараюсь приложить усилия к этому.

И второе — людям нужно вернуть свет Солнца, они ведь не были червяками, для которых была бы естественной такая жизнь.

За те несколько недель что я находился здесь, эти мысли я не раз высказывал двум своим новым знакомым.

К моему необычайному разочарованию они относились скептически к перспективе что-либо изменить. В ответ Лукас обычно молчал, а Танго, после очередной моей тирады по этому поводу, улыбаясь, похлопывал меня по спине со словами вроде — «Помню, помню. Сам такой был после пробуждения. Строил планы великой революции. Целый месяц строил. Потом успокоился. И ты успокоишься — поверь мне».

Но почему-то я был уверен, что ни через месяц, не через год моё мнение не измениться. Как и в той, пусть виртуальной жизни я отличался от многих, тем что не готов был просто принять навязанные мне другими правила игры, если чувствовал что они не правильны. Даже если это выводило меня из зоны комфорта или сулило потерю благ. Да, можно сказать, что та жизнь была не более чем сном, но я то в ней был настоящим.

Однажды Лукас, не выдержав, довольно резко — что не было на него похоже — высказал мне:

— Макс, если ты не примешь эту жизнь такой, как она есть, то очень быстро станешь изгоем. Эволюция, не спросив нас, пошла по определенному пути, мы заняли то место которому соответствуем — ни больше, ни меньше. Здесь ведь раньше были уже люди, которых это не устраивало. Ты не поверишь, но однажды, очень давно, это не устроило всех и мы потеряли большую часть того, что имели. А мы имели дневной свет, наш большой город — он назывался Эну — был на построен на вершине главной горы и в каждом доме были окна. И хоть мы не могли безопасно перемещаться везде, но, в целом, у людей была прекрасная жизнь. Если сравнивать её с этой. А потом, однажды, всем захотелось большего и мы начали войну. Войну которую проиграли. Это был хороший урок. Очень тяжелый, но очень хороший урок. Потом, уже много позже, часть людей забыла этот урок и снова захотела всё изменить. Но их было мало, к счастью, и… и они стали изгоями.

— Изгоями? — Лукас уже не раз упоминал ту самую войну, но это было что — то новое.

— Примерно сто двадцать лет назад около сотни тех, кто не хотел успокоиться, пытались призвать всех к новой попытке всё изменить. Им пришлось уйти. Всем и навсегда.

Вот это поворот.

— И что с ним стало? Неизвестно? — я выжидающе смотрел на темнокожего.

— Они устроили поселение, где-то в нескольких часах лёта отсюда. Живы ли их потомки сейчас — я не знаю. Никто не знает. Но главное, что тебе нужно понять из всей этой истории…, — его взгляд стал тяжелым.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он замолчал, а потом медленно, с ударением на каждом слове произнес:

— Им пришлось уйти.

* * *

Танго ждал меня в коридоре возле своей двери.

— Знаешь о чем я подумал? — вместо приветствия начал я.

— О чём? — Танго похлопал себя по карманам комбинезона, видимо проверяя не забыл ничего.

— У людей должно быть большое и светлое прошлое. — Мое хорошее настроение не собиралось улетучиваться.

Брови моего напарника поползли вверх.

— Ну вот смотри, — я продолжил излагать свою теорию. — Лукас темнокожий, ты — азиат, я европеоид. Что означают расы у людей? Правильно — что когда то мы зародились и развивались независимо друг от друга, причем развивались долго. И это явно не могло произойти если бы мы вечно были ущемляемыми пещерными людьми. Так ведь?

Танго хмыкнул:

— Вариант, что мы были когда-то созданы какими-то другими существами, ты конечно не рассматриваешь?

— А с каких пор подобные теории стали научными? — парировал я.

Вместо ответа, он захлопнул мою дверь, на мгновение задумался, затем произнёс:

— Здесь любая теория, пока не доказана её невозможность или не доказана другая теория опровергающая её — считается научной. Так что… идем, у нас большие планы на сегодня с тобой. Нужно все успеть.

Снова тот же лифт, что и в прошлый раз, тот же самый терраса выдолбленная в каменной скале и тот же летательный аппарат, больше напоминающий огромный дрон, с просторной открытой площадкой сверху и несколькими винтами внизу под ней. Площадка ограничивалась лишь невысокими перилами, за которые нужно было держать если во время перелета стоишь и небольшим легким навесом защищающим от дождя и яркого полуденного солнца. Скоростным средством передвижение этот мега-дрон (который правильнее было бы называть октокоптер — поскольку винтов было восемь) точно не являлся — как мне показалось его крейсерская скорость вряд-ли превышала тридцать — сорок миль в час.

Но передвигаться на нем было очень комфортно — стоя или сидя прямо на полу.

Я запомнил, что во время первого полета было страшновато — все время казалось, что аппарат вот-вот дернется и мы все просто выпадем из него, но опасения, похоже, были напрасны — он умно управлялся встроенной системой стабилизации и даже сильные порывы ветра практически не дергали эту огромную летающую штуковину.

В этот раз мы были только вдвоем, никакой суеты не ощущалось и это было прекрасно.

И, кстати, первое что Танго сделал в этот раз — это объяснил как управлять коптером. Всё оказалось совсем не сложно: одна ручка для управления спуском-подъемом и большой удобный джойстик для поворотов. А еще — небольшой встроенный экран с картами навигатора и несколько дополнительных кнопок. Я думаю и ребенок мог бы управлять им, тем более что, как я понял, весь процесс полета все равно контролировался автоматикой.

После короткого обучающего курса я самостоятельно медленно отчалил от платформы и, изо всех сил пытаясь скрыть восторг, повернулся к стоящему сзади и с улыбкой наблюдающему за мной Танго:

— Он может разбиться?

— Очень маловероятно, — он подпрыгнул на месте и аппарат чуть качнулся. — Но может не взлететь — перегруз критичен. Для того чтобы этого избежать в пол встроены весы и если что — он начинает громко пищать, требуя уменьшить нагрузку.

Он показал на зеленую полоску в нижней части экрана:

— Когда все нормально — она вот такая. Желтая — на грани, красная — взлететь не сможет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пейзажи под нами напоминали плато Колорадо — где я когда-то бывал на экскурсии. Плато изрезанное глубокими каньонами. Скалы вокруг больше походили на небольшие горы, самые высокие из которых не превышали сотни-другой метров. Некоторые были совершенно отвесные, некоторые — более пологие. А некоторые стояли совсем рядом и, казалось, можно было разогнавшись и спланировав перепрыгнуть на соседнюю. Другие наоборот были удалены друг от друга открывая внизу у подножия целые небольшие долины, иногда зеленые с пышной растительностью, иногда с сухой красноватой поверхностью — будто покрытые высохшей кровью. Кое-где посреди равнины стояли небольшие сооружения странного вида — башни с плоской площадкой вместо кровли и узкими окнами напоминающими бойницы, странная архитектурная смесь из камня и металла. Непонятно кто и для чего мог построить их здесь. Это всё так необычно сочеталось, с высоты так неописуемо выглядело что я почувствовал себя ребенком и с трудом подавил желание прыгать и кричать от восторга. Кажется Танго понимал мои ощущения, возможно сам когда-то испытывая подобные, но вида не показывал не желая испортить мне первые ощущения.